Жан Фуа Вайян (1632-1706) был в самом разгаре опасного нумизматического путешествия, когда, едва не попав в очередной плен, проглотил свой груз древних золотых монет. Этот галантный французский врач проявил неуемный интерес к древним греческим и римским медалям вскоре после того, как ему показали клад, только что выкопанный на ферме близ Бове. Вайян быстро прославился как один из первых ученых, продемонстрировавших ценность монет для освещения истории. Его эрудиция привлекла внимание Жан-Батиста Кольбера, министра финансов Людовика XIV, который поручил Вайяну расширить коллекцию короля, разыскав редкие экземпляры за границей. В 1674 году, во время второго из своих нескольких средиземноморских путешествий, этот бесстрашный нумизмат и его товарищи по кораблю попали в лапы алжирского корсара. Французское правительство договорилось об освобождении Вайяна и возвращении двадцати золотых и двухсот серебряных монет, которые он с таким трудом собрал для королевской коллекции. Именно на обратном пути в Марсельский порт Вайян, на своем корабле, пытавшемся избежать очередного нападения пиратов, проглотил свои двадцать золотых раритетов, чтобы сохранить их в целости и сохранности. Французское судно село на мель, и нумизмату удалось спастись, хотя он ужасно страдал от тяжести, все еще находившейся в его желудке. Доброжелательные знакомые предложили различные слабительные и рвотные средства, чтобы ускорить процесс выздоровления. Когда заядлый коллекционер услышал описание того, что было проглочено, он немедленно приобрел один из экспонатов, а затем терпеливо ждал вместе с Вайяном, пока клад окончательно выйдет, чтобы он мог получить свое сокровище. Таковы были опасности и выгоды нумизматики в ее героический век, в то время, когда, как говорил сам Вайян, коллекционер не всегда мог уютно устроиться в своем кабинете вдали от опасностей кораблекрушения и пиратства.
За свою карьеру Вайян исследовал Италию, Грецию, Сицилию, Персию и Египет. Он также изучил почти все крупные коллекции Европы, где собрал материал для своих обширных и зачастую новаторских публикаций о монетах Древнего Рима, Азии времен Селевкидов, Египта времен Птолемеев и Парфии времен Аршакидов. Работы Вайяна отвечали сильным антикварным порывам его эпохи. Состоятельные мужчины и женщины — короли, королевы, дворяне, министры, купцы — собирали и изучали артефакты ради личного удовольствия, просвещения и получения прибыли. Частные кунсткамеры, ставшие ядрами будущих музеев, можно было найти по всей Европе. Они подпитывались лихорадочными методами приобретения, иногда разрушительными, поскольку для будущих археологов и нумизматов еще не существовало профессиональных стандартов, образования или этики; материальные остатки древнего мира находились во власти этих благонамеренных любителей. В те времена Вайян и его современники выступали в роли первопроходцев, чьим мужеством, энергией и гениальностью не следует пренебрегать только потому, что их методы не совсем соответствуют еще не изобретенным практикам.
Вайян занимался нумизматикой, которую мы могли бы сейчас назвать как описательную. Такой подход к монетам, все еще популярный сегодня, как правило, удовлетворяет интересы коллекционеров и ценителей искусства; он рассматривает монеты как отдельные объекты, используя их для подтверждения или иллюстрации какого-либо списка, полученного из других источников. На ранних стадиях изучения любой древней темы эта простая методология может быть продуктивной, даже если она находится в зачаточном состоянии. Вайян и его покровители стремились в первую очередь сопоставить правителей древних империй с монетами, которые они чеканили, отмечая каждого представителя данной династии по мере поступления монет в их руки. В последнем великом труде Вайяна "Arsacidarum Imperium", вышедшем посмертно в 1725 году, он посвятил Парфянской империи два основополагающих тома. Он изложил подробную хронологию династии, за которой последовала история каждого царствования, подкрепленная цитатами из древних текстов. Сведение воедино этих разрозненных греческих и латинских источников само по себе было задачей, требующей похвальной эрудиции, что говорит о том, что Вайян был историком и филологом, а также нумизматом. Для каждого парфянского правителя Вайян старался предоставить рисунки монет с портретом, взятые либо из его собственной коллекции, либо из коллекции другого антиквара, например французского короля. Этот простой подход к составлению списка иллюстрировал родословную парфянских династий без подробных комментариев к самим монетам, подобно тому, как некоторые коллекционеры до сих пор стремятся приобрести по одной монете, представляющей каждого из двенадцати цезарей. Это оказалось важным началом, хотя и отвело монетам второстепенную роль по сравнению с текстами. Деньги не описывали историю; они просто составляли имена, встречающиеся в династических списках, составленных независимо от древней литературы. Среди царей, о которых говорил Вайян, было несколько выходцев из Бактрии, чьи монеты каким-то образом касались к соседней Парфии. Вайян использовал эти темные фигуры в своем повествовании, хотя, естественно, не проиллюстрировал ни одну из них, поскольку монеты из Бактрии тогда еще не были известны. Опираясь на античных авторов, Вайян сделал вывод о существовании царей по имени Диодот I и II, Евтидем, Менандр, Деметрий, Эвкратид Великий и Эвкратид II. Посмертная публикация книги Вайяна в 1725 году вернула этих монархов в сферу научных исследований впервые за многие столетия.
Десять лет спустя, 1 мая 1735 года, другой нумизмат вдохнул новую жизнь в затерянный мир бактрийских царей. Это был Комес Яков Вилимович Брюс (граф Яков Даниэль Брюс). Родившийся в Москве в семье шотландского наемника, Брюс (1670-1735) прославился как военный и научный советник Петра Великого. Будучи экспертом во всех областях практической деятельности, Брюс общался с сэром Исааком Ньютоном и Эдмундом Галлеем; он собрал обширную личную библиотеку, чтобы поддержать свою карьеру военного, коллекционера, ученого и дипломата. Нигде в Российской империи ни один иностранец не был выше его по званию, пока он тихо не вышел в отставку, чтобы посвятить оставшиеся дни непрерывной учебе. Граф Брюс скончался в последний день апреля 1735 года, так и не совершив еще одного доброго поступка.
По предварительной договоренности, на следующий день после его смерти значительное собрание древностей графа перешло в коллекции Императорского музея в Санкт-Петербурге. Брюс подготовился к этому событию всего за несколько дней до того, когда встретился с блестящим ученым по имени Феофил Зигфрид Байер (1694-1738). Один маленький пункт в этом завещании произвел на Байера глубокое впечатление, и он сразу же разработал смелый план найти все, что возможно, об исчезнувших бактрийцах. Байер опубликовал результаты этого исследования в 1738 году, в год своей преждевременной смерти, в длинном латинском трактате с соответствующим названием: “Historia Regni Graecorum Bactriani in qua simul Graecarum in India Coloniarum Vetus Memoria". Эта работа была, пожалуй, самой важной в карьере Байера, и она не была бы предпринята, если бы не случайное завещание Брюса.
Важной находкой в коллекции покойного графа стала уникальная серебряная монета, которая подтолкнула Байера к осуществлению его миссии. Брюс приобрел тетрадрахму несколькими годами ранее либо в Астрахани, либо в Казани, и у Байера не было сомнений в ее подлинности. На монете в профиль был изображен бюст царя в шлеме с плюмажем, украшенном бычьим рогом и ухом. Монарх также был одет в плащ греческого кавалериста. На другой стороне (реверсе) Байер разглядел двух кавалеристов на скачущих галопом лошадях, каждый из которых был вооружен длинным македонским копьем, называемым сариссой; Байер не смог распознать в этих фигурах мифологических героев Кастора и Поллукса, сыновей-близнецов Зевса, которые у греков были богами-спасителями. Что больше всего взволновало Байера, так это три слова, отчеканенные в дизайне монеты: BAΣIΛEΩΣ MEGAΩOY EYKATIΔOY, “[монета] короля Эвкратида Великого”. Это осязаемое свидетельство присутствия давно потерянного царя в списке Вайяна заставило Байера поискать подсказки о человеке на монете.
Феофил Байер ознакомился с работой Вайяна, которая помогла ему найти разрозненные древние источники по истории Бактрии. Основываясь на базовом списке царей и хронологии, составленном Вайяном, Байер расширил тему в богато документированном трактате, который восходит к легендарным путешествиям бога Диониса и содержит значительные сведения о географии и языках. В период после смерти Александра, так называемую эпоху эллинизма (термин, который еще не был изобретен при жизни Байера), Байер обнаружил свидетельства о восьми греческих царях, правивших в Бактрии и соседней Индии примерно с 255 по 142 год до н. э. Как и Вайян, Байер утверждал, что Бактрия обрела независимость от преемников Александра при посредничестве мятежного регионального правителя по имени Феодот (Диодот) I, которому наследовал его сын Феодот (Диодот) II. Примерно в 221 году до н.э. на бактрийский трон взошел узурпатор по имени Евтидем, а позднее он сорвал попытку Антиоха Великого вернуть Центральную Азию в состав империи Селевкидов. Во время войны между Евтидемом и Антиохом сын Евтидема Деметрий произвел впечатление на царя-захватчика, и ему была обещана принцесса Селевкидов в качестве невесты. Считалось, что этот Деметрий никогда не правил Бактрией. Вместо этого он много лет правил Индией. Тем временем бактрийский трон, предположительно, перешел непосредственно к предполагаемому брату Евтидема Менандру в 196 году до н.э. Примерно пятнадцать лет спустя воинственный Эвкратид захватил власть как в Бактрии, так и в Индии, но в конечном итоге в 146 году до н.э. он был убит своим собственным сыном, предположительно Эвкратидом II — шестым и последним из династии; два других грека (Деметрий и Аполлодот) правили только в Индии. Байер относит смерть Эвкратида II примерно к 142 году до н.э.
Вклад Байера в нумизматику заключался в том, что он выделил монету, выпущенную одним из этих царей, из списка Вайяна. В своем стремлении выделить еще один экземпляр Байер проиллюстрировал вторую монету, которую он ошибочно приписал Диодоту. Это непреодолимое стремление - одна из опасностей, присущих описательной нумизматике. На аверсе небольшой бронзовой монеты, о которой идет речь, была изображена бородатая фигура Геракла, а на реверсе - дубинка героя. Надпись гласила “ΔIOΔIOY”, а не ожидаемые "ΔIOΔOTOY" ("Диодота"). В результате другие нумизматы редко соглашались с ассоциацией этой монеты с царем Диодотом. Один ученый, писавший более чем через столетие после смерти Байера, осмелился ненадолго поместить этот экземпляр рядом с именем Менандра в списке бактрийских царей, но вскоре передумал.
С другой стороны, у царя Эвкратида наконец-то появился портрет, сопровождающий его имя, несмотря на множество неблагоприятных факторов, которые препятствовали выживанию обоих. Живя в мире, утопающем в документах и компьютерных данных, мы слишком часто забываем, как легко история теряет нить событий. В досовременном мире основные письменные источники не могли выпускаться массово или мгновенно тиражироваться; каждый экземпляр каждого тома должен был быть написан вручную, часто с большими затратами. Более того, папирус, бумага того времени, был хрупким хранителем письменного слова, поскольку ему постоянно угрожали пожары, наводнения, разрушение. Таким образом, лишь небольшая часть античной литературы была написана от руки в достаточном количестве экземпляров, чтобы избежать полного уничтожения с течением времени. Например, только семи из 120 пьес, созданных невероятно популярным Софоклом из Афин, удалось пережить этот эффект отсева. Серьезные исторические труды, некоторые из которых превышали сотню томов (то есть свитков папируса), сталкивались с еще большими трудностями. Эти риски усугублялись тем, что с течением времени появилась тенденция сокращать объемные работы, чтобы сделать их более дешевыми и доступными для менее состоятельных читателей. Успех этой стратегии часто приводил к потере оригинальных версий, которые, по сути, заменялись сокращенным продуктом. Эта практика привела к неизбежному историческому сужению, и все меньше и меньше полезной информации доходило до последующих поколений.