Смит со своим помощником Каллагеном приехали совершенно неожиданно в начале октября. Рахманин закончил к тому времени реставрацию и восстановление картин, они ждали отправки в музей Феодосии и, как в прошлый раз, с них были заготовлены точные копии.
Смит и Каллаген вошли в мастерскую Юрия Карловича поздно вечером в сопровождении Назара Шестакова.
- Оставь нас, - отослал художник своего помощника и, когда Назар ушёл, то настороженно посмотрел на лондонских гостей.
- Вы нашему приезду не рады? - спросил его Смит, видя сильное волнение хозяина дома. - Вы слишком напряжены сегодня, это непонятно.
- Да, где уж вам понять?! - Рахманин пригласил их присесть рядом с рабочим столом, а сам спустился в подвал и принёс оттуда задрапированные холсты.
- Мы должны это увидеть? - спросил Смит, глядя на замысловатый рисунок.
- Может быть возьмёте всё же копии? - спросил Рахманин и выставил на обозрение гостям копии с картин Айвазовского, которые реставрировал. - Я не уверен, что вам удастся подлинники провести отсюда без происшествий. И потому не хочу подставляться под удар, и так уж... в семье произошла одна неприятность и мы все тут под подозрением, а ещё вы повезёте работы, которые будут замаскированы моим авангардом. Я должен быть уверен в том, что вы на самом деле имеете на границе надёжное окно и достаточно средств, чтобы оплатить такой "багаж".
- Копии мы не повезём, - спокойно проговорил Смит, - покажите подлинники. Они готовы? Мы платим, как и обещали, сразу за все работы. Их должно быть четыре. Каллаген вывезет две картины, купленные у вас, как любитель авангарда, а следом за ним, через несколько дней, и я увезу от вас две работы. Это не вызовет подозрений. И ещё всё зависит от вашего умения правильно оформить выездные документы. Вы ведь уже переправляли свои картины, проданные нашему сотруднику фирмы. Всё прошло хорошо!.. Это была своего рода репетиция перед главным действием. Кто вас может заподозрить? Вы продаёте нам свои работы, оформляете всё через таможню с вашими людьми, которые с вами, как вы говорите, уже работают не один год, всё по закону и по правилам, как всегда.
- За исключением того, что вывозиться будут под видом моих картин шедевры Айвазовского, закамуфлированные под авангард, - Рахманин всё ещё тревожно поглядывал на обоих гостей и не мог до конца решится на подлог, он уже сожалел, что когда-то согласился на эту дерзкую сделку, но теперь поздно было тормозить или давать задний ход, всё уже было готово, и завтра приедут за картинами музейные работники вместе с сотрудниками милиции для их сопровождения и оформления нужных документов. - Значит, надо сейчас решать!.. Сейчас! - проговорил он и потёр припухшие веки от бессонных ночей.
- Что же здесь решать, если уже всё готово, - проговорил Смит. - Надо лишь определиться, как передать вам заслуженный гонорар, так, чтобы и мы и вы были уверены в честности и не понесли никаких убытков.
- Ну, что же!.. После того, как комиссия примет картины и даст соответствующий официальный документ на вывоз шедевров обратно в музей Феодосии, а среди них будет всего два подлинника, которые вы не можете купить, остальные я в тот же день начну маскировать для вывоза... Хотите, сделаю это при вас, если боитесь обмана с моей стороны. Но вы со своей, тоже не тяните с оплатой... Вы ничего не получите, если я не увижу своих денег ещё до того, как упакую вашу покупку для таможни.
- Хорошо, мы с вами деловые люди, Юрий Карлович, не будем горячиться, - Смит приподнялся и положил на колени свой портфель. - Вот вам аванс, - он вытащил несколько толстых пачек советских денег и положил на стол перед художником. - Остальное получите перед нашим отъездом с картинами и документами, мы должны быть уверены, что у вас с таможенниками и остальными проверяющими всё сложится благополучно.
Рахманин отправлял копии шедевров Айвазовского под видом настоящих работ в музей, а подлинники оставлял себе, потом их замалёвывал своими авангардными рисунками поверх специального лака и продавал Смиту, как свои работы для его коллекции. В начале он не сомневался в подобного рода авантюре, но теперь, когда его дочь была под прицелом и неизвестно что могла поведать в милиции, пусть даже будучи по их мнению больной, он не был ни в чём уверен. Но на столе лежат деньги, много денег!.. И это ему заплатили за чьи-то работы, но не за его картины, которые он так любит и ценит!.. В нём опять взбунтовалось тщеславие и скользкая мысль проела все мозги - они ещё пожалеют о том, что не оценили его, как гениального художника, все об этом пожалеют! Все!.. Рахманин с ненависть смотрел на Смита, эти деньги и его шустрого помощника, с каким бы удовольствием он сейчас проиграл их обоих в карты! Но они слишком заметные люди, их будут усиленно искать, это не Марат и не парень из кинотеатра, дела которых до сих пор не закрыты следствием... Но завтра уже комиссия, надо как следует выспаться и привести себя в порядок. Юрий Карлович побыстрее распрощался с гостями, выпроводил их через заднюю калитку и вернулся к себе в мастерскую, чтобы всё подготовить для завтрашнего утра. Сейчас ему казалось, что вот теперь он шагнул в безвозвратный чёрный коридор, а выбраться оттуда уже будет невозможно. Так шагать или нет?!
Тем временем поиски на рынках и толкучках усиленно продолжались, майор Богданов и команда не смирились перед обстоятельствами и тем, что пока было мало информации о пропавших мальчишках, но их продолжали искать. Те данные, что собрали его стажёры за лето по разным посёлкам и хуторам, сводились к одному - все залётные цыгане продавали своих лишних детей разным незнакомцам или отвозили их на городской рынок за деньги, а там передавали нужным людям. Всем ребятам было от пяти до восьми лет, они были из категории детей, которых не будут искать их родители, кроме последних двух из приюта "Колосок". По какому принципу отбирали этих двоих - осталось загадкой. Наступил ещё один выходной, а стало быть базарный день. В который уже раз, одетые в барыг и перекупщиков сотрудники милиции отправились на рынок, в этот раз очередь была Лялина и Красницкого.
Они толкались недолго часа полтора, к девяти часам торговцы стали активнее, а ряды полнее, народ повалил от ворот с четырёх сторон. В этой пёстрой толпе надо было удержать внимание на самом важном и не пропустить подозрительных лиц. И наконец-то повезло, в поле зрения капитана Лялина сразу после девяти утра попал один странный человек - он крепко держал за руку мальчика лет шести, проталкивался с ним к выходу от торговых рядов, а мальчишка озирался по сторонам, упирался, оглядывался назад, будто искал кого-то или просил помощи, он хныкал, тёр свободной рукой глаза и падал на колени так, что этому странному мужику, одетому из толстого сукна в длинный коричневый пиджак с широкими вылинявшими штанами, заправленными в сапоги, приходилось буквально тащить парнишку по земле. Лялин и Красницкий быстро пошли на сближение и уже в воротах, остановили этого странного мужика. Тот сперва сильно испугался, дёрнулся, чтобы убежать, но это ему не удалось, он тут же попал в цепкие объятия капитала Лялина.
- Пройдёмте, гражданин, - показал ему рукой на выход в сторону дороги Красницкий.
Но мужик стоял на месте и не двигался, он вообще не реагировал на слова, стараясь пристально вглядываться в губы говорящих.
- Он что, немой?! - Лялин отшатнулся и поправил козырёк кепки. - Вот теперь я уверен, что мы на верном пути и взяли именно их курьера-перевозчика... Толик, беги к будке, вызывай сюда наряд, будем забирать этого супчика! - капитан обрадованно потёр руки.
Пока его напарник бегал к будке за ними от соседней подворотни наблюдала пара молодых парней, братья Петуховы стояли и во все глаза смотрели на своего пленённого курьера, поджимая губы от досады.
- Беги, скажи "шалому" пусть передаст папаше, что немого взяли на скачке, вместе со щенком, - проговорил старший Никита. - Ну же! - он грубо подтолкнул своего брата, а когда тот убежал по переулкам к станционным постройкам, продолжал наблюдать за немым и его конвойными.
В кабинет к майору Богданову был сразу вызван переводчик для глухонемых. Мужчина с седой куцей бородкой и такими же седыми волосами, неровно торчавшими по всей голове, сидел за столом и мычал, показывая жестами, что он ничего толком не знает и его зря задержали. Мальчика отвели в соседнюю комнату, майор вызвал сюда врачей, чтобы они осмотрели ребёнка, дали заключение о его состоянии, а затем отвезли в детскую больницу на обследование и карантин. Сейчас майор находился рядом с переводчиком и строго смотрел в глаза этому старику:
- Спроси ещё раз, чей это ребёнок? Скажи, что нам всё известно и за похищение малолетнего ему грозит немалый срок, но если выдаст своих подельников и расскажет всё, как есть, то возможно это учтётся, как помощь следствию.
Переводчик жестами стал объяснять этому пожилому мужчине, что вся ответственность ляжет в первую очередь на него, если он будет молчать и вводить следствие в заблуждение. Через непродолжительное время истерик и перепалок, мужик всё же сдался и под тяжестью улик стал отвечать на вопросы.
- Он говорит о том, что ему именно на рынке передавали ребятишек в толпе, но всегда это были разные люди, в основном молодые парни, - говорил майору переводчик за немого. - Ему платили деньги, а он должен был доставлять этих мальчишек по нужному адресу на окраину города. На него никогда не обращали внимания, потому что он глухонемой и всегда всё сходило ему благополучно. Там у разрушенного дома стояла машина-фургон для перевозки мебели, туда он затаскивал малышей и закрывал кузов на ключ... А дальше - не его дело. Он никогда не видел, кто садился за руль и увозил детей. Но несколько раз его просили самому привезти их за отдельную плату на станцию под Ростов.
- Что это за станция? Кому он их там передавал? Какие это были дети по возрасту и кто конкретно, мальчики или девочки? - волновался Богданов.
Переводчик жестами продолжал разговор с немым курьером, когда диалог был закончен, он повернулся к Богданову:
- Станция называется Камышовка. Принимали у него детей прямо на вокзале каждый раз разные люди, один раз пришла женщина среднего возраста, сунула ему в руки деньги и молча удалилась с ребятишками. Это всегда были мальчики от пяти до семи лет. Девочек он никогда не возил. Куда и для чего их забирали, он не знает, потому что никогда этим не интересовался, платили деньги и всё!
Майор вытер влажный лоб рукой и повернулся к присутствующему при допросе капитану Лялину:
- Срочно выезжайте прямо сейчас вместе с Юрасовым под Ростов в эту самую Камышовку, - приказал он. - Там места глухие, я знаю что там многие селения после войны так и не восстановили, нечего там восстанавливать... Элеватор стали строить намного дальше этих мест, а фабрики и заводы оттуда далеко. Приедете, сразу обратитесь к местным оперативникам, пусть подключаются к поиску места, где этот упырь держит детишек. Пройти каждый квадрат, каждый сантиметр земли обследовать, ничего не пропустить. Ясно?!
- Так точно!.. Но, мне надо отпроситься у Родионова, я же в его отделе работаю. Он и так косо смотрит, что я езжу в Октябрьский к вам и помогаю тут, - Лялин покрутил свою кепку в руке.
- Езжайте! - настойчиво приказал ещё раз майор. - Он не освобождал тебя от звания моего помощника, пусть даже и в другом отделе теперь работаем.
Лялин подбежал к вешалке, снял свою куртку и быстро ушёл к Юрасову в кабинет. Ему на смену пришёл рыжий Сойников с собранными за неделю данными по связям Дружинина и, подождав, пока седого мужика упакуют и отправят в изолятор, выложил блокноты на стол перед майором и с победоносным видом стал докладывать:
- Связей у этого водилы достаточно и друзей тоже много, но, есть одна очень интересная ниточка, на которую я бы обратил внимание, - улыбался парень.
- Давай, не тяни резину! - прикрикнул на него Богданов.
- Его дружба с Елагиным... Они хорошо знакомы и многие свидетели говорят, что между ними есть тесный контакт. А Елагин - киномеханик в том самом кинотеатре, где убили парня на сеансе. Скажете, совпадение?!
Богданов на секунду замер, а потом вылез из-за стола:
- Так, адрес этого Елагина имеется в деле?
- Да, все адреса сотрудников кинотеатра, тогда же после происшествия списали в отдельную тетрадь, она в папке с "делом". И его адрес там записан одним из первых, я специально проверил и выписал его, вот... - Сойников протянул список с подчёркнутым красной ручкой адресом Елагина. - Я сегодня хочу ещё раз пройтись по соседям в доме, где когда-то жил этот Елагин, мне кажется, что найду там много интересного, а потом приеду и вам доложу.
- Срочно мне его доставить на допрос, сейчас же! - крикнул майор и Сойников выскочил в коридор, чтобы взять сопровождение и поехать за киномехаником.
Елагин вёл себя очень развязно и нагло. Он сидел перед майором вальяжно раскинувшись на стуле, хамил и дерзил:
- А в чём вы меня обвиняете?! - чуть ли не перешёл на крик Елагин. - Мы дружим с Кириллом уже давно, это так... Почему бы нам не дружить с ним, мы почти что родственники, так как он женат на моей сестре, Полине.
- Ты был с ним на озере в тот день, когда погиб Марат Мансуров? Кто был за рулём синей "Победы"? - спрашивал спокойным голосом майор. - Отвечайте, Артём, нам многое уже известно, как и тот факт, что вы специально остались на сеансе, хоть это была и не ваша смена, в тот день, когда на седьмом ряду убили парня в вашем кинотеатре.
- Что, вы хотите мне приписать эту мокруху?! Вы в своём уме? - он сплюнул в угол. - А потом, я не знаю никакого Марата... Какое озеро? Докажите, что я где-то был, когда кого-то там убили. Что за бред вы несёте?!
- Значит, Мансурова не знаете, - майор подвинул фото художника Рахманина, сделанное на выставке, через стол и положил его перед носом Елагина. - Марата не знаете, а с ним вместе в карты играли у Рахманина. Так?!
- Не знаю о чём вы...
- То, что Дружников играл с ним в карты - это уже известный факт, не отрицайте... Это было!
- И не буду отрицать, может быть Кирилл играл... А я тут при чём, я не играл с художником, хоть его и знаю, я у него в шахматы приходил учиться... На шахматы к нему ходил, это многие могут подтвердить... А никакого Марата я не знаю.
- Допустим, - майор перевёл взгляд на стоявшего у соседнего стола Сойникова. - Буквально перед вашим приходом к нам, стало известно моему сотруднику, что вы меняли три года назад свой адрес проживания...
- Ну и что, менял, имею право!..
- Не дерзите, а отвечайте на вопросы, чётко и конкретно!
- Да менял, и что?!
- Бывший ваш адрес назовите, - попросил майор таким же спокойным голосом.
- Жил на улице Свердлова, - тихо, опустив голову, сказал Елагин и ещё тише добавил, - в доме номер тридцать два.
- А в тридцать восьмом доме была убита этим летом девятилетняя девочка. Какое, однако, трагическое совпадение!.. Наш сотрудник опросил жителей вашего дома и они рассказали, как вы не пользовались взаимностью вашей одноклассницы и грозились отомстить ей. А жила она, как раз в том самом подъезде, где и произошло убийство.
- Это всего лишь совпадение, - совсем тихо, почти шёпотом произнёс Елагин.
- Да, но совпадение не в вашу пользу... Подумайте о нашем разговоре, может быть не стоит отпираться и рассказать правду?
- Какую, ну какую правду?!
- О том, что вы проиграли в карты сперва директора ресторана Баканова, а когда он погиб... вы убили его, подрезав тормоза в его машине, то Марат стал задавать вам слишком много вопросов. Так?! И его убили... Я понимаю, что это всё была не ваша инициатива, чем дальше я думаю про это дело, тем убеждаюсь, что за вами стоят очень страшные люди, и вы откровенно боитесь их, потому и берёте всё на себя вместе с Дружниковым, так как являетесь исполнителями чужой воли...
- На себя берут, когда в чём-то признаются, - огрызнулся Елагин, - а мы пока ничего на себя не взяли.
- Это пока!.. Вы думаете, вас зачем задействовали в таких опасных делах? Именно за тем, чтобы вами потом прикрыться, как щитом. Когда мы найдём доказательства на художника и его банду, вы первыми сядете и получите на всю катушку... Неужели не понятно?
- Какая ещё банда? - Елагин поднялся со стула и угрожающе двинулся на майора. - Где доказательства? Что вы порочите честных людей?
"Если бы были эти доказательства, я бы не стал тут с тобой сейчас разговаривать", - думал про себя майор, а сам с досадой понял, что придётся этого Елагина отпускать за недостатком улик, никто не позволит его арестовать и держать под стражей на таких слабых доводах, как его версия, которая готова была развалиться без доказательной базы. Но этот разговор был майору необходим. Только так он мог понять, какими средствами будут защищаться и что пустят в ход эти молодчики. И по всем приметам стало видно, что Рахманин тут играет не первую скрипку, что он не один в принятии решений, и что преследует более тонкую цель, чем просто карточный выигрыш.
После допроса Елагин побежал к Дружникову домой, но застал его во дворе, только что вышедшего из дома в соседний магазин. Он на спех рассказал ему про сегодняшний вызов на допрос и привод его в посёлок Октябрьский:
- И что надо этому неугомонному Богданову? - орал он на всю улицу. - Тоже мне, бандитов нашёл!.. У нас тут уже все успокоились, а он никак не соскочит... Раскопал, что я жил на Свердлова, сделал из этого какие-то выводы.
- А как он вообще за нас зацепился? - Дружников остановился в переулке на углу соседнего дома и посмотрел на пустынный двор. - Тише говори... Что он тебе поведал? О чём спрашивал?
- Он знает, он всё знает, Кирилл!.. Что мы играем в карты на людей с художником, ему кто-то рассказал, кто именно, не понятно!.. Но кто-то из окружения Рахманина, это точно. Нас хотят подставить, как ненужных уже для дела фраеров, Назар, я слышал, набирает новых людей... Вот и Петуховы вдруг появились, а это уже опасно! И с дочкой художника какие-то непонятки...
- А ты, я смотрю, уже обделался... Полные штаны дерьма! - Дружников схватил Елагина за грудки. - Этот Богданов от дела тут в городе отстранён, как не справившийся. Понял? Его сослали в Октябрьский и там он теперь рад стараться, чтобы вернуться снова на своё место. Потому и будет копать, но... У него ничего нет конкретного, вот потому тебя и отпустили, а то бы... Он никогда ничего не докажет! Но если постарается, то нервы, конечно, нам всем попортит основательно. Ужасно будет, если Рахманин узнает о твоих приключениях... и ещё кое-кто! - при воспоминаниях о Назаре у Дружникова сводило челюсть.
- Сволочь, сволочь этот майор, сволота!.. - снова заорал Елагин. - Я его прихлопну, как муху!.. Я знаю, что он живёт в городе, выследим и... подрежу его, гада! Чувствую, что покоя мне не даст, а без него и дела бы не было, кому надо связываться?! Это он так зацепился, чтобы выслужиться, курва!
- Ты идиота не строй! - Дружников снова ухватил Елагина за ворот рубашки. - Если ты его... то там сразу поймут, откуда ветер дует. Там ведь уже и протокол твоего допроса имеется, а значит, станут проверять в первую очередь те дела, которые он вёл перед... перед покушением на него...
- Перед убийством, да... да, я церемонится не стану! Что так смотришь? Это не тебя там целый день мусолили, но про тебя же и спрашивали, и ты под прицелом у них вместе со своим автомобилем... Подробности интересуют?
Елагин отвёл в сторону Дружникова и они стали обсуждать сегодняшний допрос в подробностях.
Октябрь пришёл в Приморск с ветрами и сухими грозами, а ближе к середине месяца ветра стали слишком сильными и буйными. Море волновалось, шумело и дышало прохладой, хотя ещё днём было по летнему тепло. Вечерами же стихия начинала бушевать и кружиться над городом мощными порывами мелких вихрей, которые крутились по дорогам, закручивая в спираль опавшие листья и строительный мусор. И вот во вторую воскресную ночь месяца, ветер также выл и бесновался за окном, когда на сутки приехал Алёшка из Ростова, чтобы побыть с семьёй. Светлана лежала рядом с ним уставшим и уснувшим, слушала завывания ветра и скрип карниза, будто кто-то плясал по крыше, раскачивая её от одного конца дома до другого, так что прокатывались волны по упругим скатам и трещали от углов до чердака. Она стала дремать, постепенно смеживая веки. Наташа всхлипнула и замурчала по-детски, беспокойно вытаскивая ручки из пелёнок. Женька приподнял голову и встал к ней, взглянув на Егоровскую половину. Он хотел, чтобы Светлана немного поспала сегодня рядом с мужем, которого не видела с самого его отъезда. Султанов прошёл мимо спящей на его кровати Нелли, чуть подвинул свою раскладушку в сторону, откинул занавеску и подошёл к Наташкиной люльке. Он встал над ней и начал покачивать, чуть упираясь на подоконник рукой. Девчонка завозилась ещё больше, она открыла глазки и беспокойно потянулась руками в его сторону.
- Ну что ты?! Тихо, дай мамке и папке поспать!.. Ну, ты чего сегодня? - Женька, наклонившись, вытащил Натульку из кроватки и взял её на руки.
Он вышел с ней на свою половину и тут понял, почему такой стал беспокойный ребёнок. Султанов потянул носом и почувствовал запах гари:
- Что это? - спросил он сам у себя. - Откуда несёт? Что за чёрт?!
Он толкнул дверь из комнаты, которая закрывалась на один маленький крючок и выглянул в общий коридор. Нет, в доме всё было тихо, видимо, это на улице что-то горит. Женька вернулся, положил девочку обратно в кроватку и снова подошёл к двери, Наташка продолжала лепетать и всхлипывать. Он прислушался, снова прошёл по комнате к окну и хотел взять Наташку вновь, но через пару минут входная дверь в барак сильно грохнула и по деревянным половицам коридора затопали быстрые шаги, они пробежали к комнатам Зайцевых у которых их было две, так как семья большая из восьми человек, и кто-то громко забарабанил к ним в дверь. Султанов отшатнулся в сторону и кинулся к двери, он распахнул её настежь в тёмный коридор, освещённый единственной лампочкой над входом, и пригляделся. Молодой парень стучал к Зайцевым и от волнения топтался на месте.
- Что случилось? - спросил у него Женька, стоя босым на полу.
- Граждане, - зычным голосом громко произнёс парнишка, - на Первомайке горит жилой дом... Отсюда зарево видно. Там один деревянный дом только и остался, остальные уже расселили и снесли. А в этом доме живёт Митрофан Иванович Зайцев, дядя вашего соседа Егора... Скорее! - он забарабанил сильнее в дверь, щеколда слетела и на пороге появился Афанасий Иванович, заспанный в шлёпанцах на босу ногу и длинных трусах до колен.
Он долго соображал, чего от него хотят, а потом охнул и кинулся будить всех остальных членов своей многочисленной семьи.
Вокруг горящего двухэтажного барака стояла толпа людей с разных улиц и переулков города. Женька и Алёшка, наспех одетые в расстёгнутых сорочках и тренировочных штанах протиснулись сквозь густое народное собрание и подъехавших пожарных. Было видно, как нервно суетились люди в брезентовых робах, они никак не могли подключить пожарные рукава к стоявшей на улице колонке. А время уходило. Пламя вырывалось из-под крыши и спускалось от чердака на второй этаж. На углу дома было видно, как огонь вырывался из окна квартиры Зайцевых. Афанасий Иванович искал глазами в толпе своих племянниц и брата с воем вглядываясь в горящий дом.
- Что здесь? Все вышли? В доме никого нет? - спросил у стоявших на улице, подбежавший пожарный.
- Нет, не все! - закричала женщина, соседка Митрофана Зайцева и тут же повернулась к Афанасию, стоявшему рядом с сыном Егором. - Твой брат пришёл вчерась с работы пьянее грязи. Девки долго сидели на улице, боялись домой идти, а после, когда он заснул, они тоже поднялись к себе и закрылись... В первом часу ночи раздался какой-то грохот из его квартиры, а потом сильно закричали обе девки его. Я поднялась на постели, думала, что он опять их пьяный гоняет, но тут же почувствовала, что горим... Видать, он чего-то там пьяный зажёг! Ох, Афоня, там они, сгорят ведь... Мы выбегали, когда девчонки пытались тащить папашу своего к выходу, а тут и головешки полетели!..
После этих слов пожарные стали карабкаться на второй этаж по приставной лестнице, потому как в подъезд войти было уже не возможно из-за дыма и огня. На верху раздался страшный женский крик, Женька не выдержал и подбежал к колонке с водой:
- Ведро!.. - закричал он.
Ему кинули из толпы пустое ведро. Он быстро налил в него воды и дал в руки Алёшке:
- Обливай, ну! - скомандовал он.
Алёшка выплеснул на Женьку всю воду, а потом стал тоже наливать уже себе. Пожарные наконец-то пристроили рукав к запасному крану на колонке и пустили воду на крышу горящего дома. В это время Султанов, Егоров и ещё двое смельчаков, поднимались по скрипучим лестницам подъезда, сильно задымлённого с прогоревшими полами и стенами. Сквозь смрад и копоть в конце коридора на втором этаже на полу лежали, скрючившись, две девушки рядом с безжизненным телом своего отца. Дверь в их квартиру уже горела. Женька схватил младшую четырнадцатилетнюю Зойку, сильно закашлял от дыма, поудобнее её ухватил руками и потащил на выход по горящим ступеням. Алёшка Егоров вслед за ним тащил вторую сестру шестнадцатилетнюю Райку.
Один из пожарных залез на крышу и спустился с неё через разбитое окно на второй этаж к двум мужикам, которые старались сквозь огонь и дым утащить тело Митрофана Зайцева.
Из подъезда выскочили закопчённые с ожогами на лице и руках Женька с Алёшкой. Они быстро прошли сквозь толпу через двор к колонке с водой, опустили на землю девиц и побежали к дому обратно. К ним тут же кинулись Егор Зайцев с отцом и оба завыли, глядя на лежавших без движения девушек.
Со стороны Почтовой улицы бежали ещё люди, среди которых были Света и Нелли, тоже наспех одетые в домашние халатики и тапочки на босу ногу. Их разбудили громкие голоса в коридоре, когда проснулись окончательно и выскочили на улицу, чтобы понять, что же произошло, то Женьки и Алёшки уже в комнате не было. Нетрудно было догадаться, куда они оба упорхнули. Нелли подбежала к сидевшему на коленях и пытавшемуся привести в чувства своих племянниц соседу Афанасию Ивановичу, рядом стоял бледный с растрёпанными волосами его сын Егор.
- Там они, - указал он рукой на дом, всхлипывая и дрожа всем телом.
Нелли бросила взгляд на пожар:
- Света, там они!.. - в отчаянии выкрикнула она и взяла за руку подбежавшую Светлану. - Ой! - закричала девушка, схватившись за голову.
Светлана подняла глаза, но в пламени пожарища и дыма ничего не было видно, второй этаж утонул в огне, который спускался на первый по стенам и коридорным лестницам. Пожарные засуетились, несколько человек забежали в подъезд, но тут же оттуда выскочили, потому что температура была очень высока и пребывание там стало небезопасно. В это время со второго этажа на внешнюю лестницу со стороны чердака протискивались Женька с Алёшкой, вместе с двумя соседями Зайцевых, которые забежали первыми в дом после них, они тащили Митрофана Ивановича, грузного и неподвижного. Один из добровольцев стал задыхаться и помощь потребовалась уже ему. Женька ухватил его за ворот рубашки и потащил к лестнице. Вскоре стоявшие на улице люди увидели такую картину: Егоров и ещё один мужик спускали с торцевой внешней лестницы тяжёлое тело Зайцева, а за ними отбивался от пламени, которое грозно гудело над головой, Женька Султанов, он тянул за собой, а потом и потащил на себе соседа, которому в огне стало плохо от жары.
Нелли и Светлана видели всё это, прижимали руки к лицу, кричали на все голоса, подбегали к забору, пытались выскакивать через двор к горящему дому, но их останавливали и не давали пройти.
- Ой, Женечка!.. Миленький, скорее! - кричала Нелли, размазывая грязными от копоти руками слёзы по лицу.
У лестницы внизу почти у самой земли Женьку и Алёшку подхватили пожарные. Они как подкошенные, упали им в руки. Их оттащили подальше от бушевавшего пламени, так как дом к тому моменту уже был весь охвачен алым огнём, с крыши и чердака летели на землю горящие головешки. Их обоих облили водой из бранзбойта и подвели к подъехавшим врачам скорой помощи. Одного из добровольных смельчаков уносили на носилках, это того, кого спас Женька, протащив его на себе по внешней лестнице, а вот помощь Митрофану Ивановичу уже не потребовалась. Он был мёртв, когда к нему подбежали врачи.
К карете скорой помощи протиснулись с криками две молодые женщины. Света ухватила за обгоревший рукав своего мужа Алёшку, с плачем и укором смотрела на его закопчённое лицо, весёлые светящиеся в темноте глаза и кричала от отчаяния, а Нелли... Она нашла Женьку в толпе возле врачей, он сидел на корточках у бездыханного тела Митрофана вместе с соседом Егором, растерянно смотрел на стоявшего тут же чёрного лицом и убитого горем Афанасия, мотал головой и не мог ещё как следует дышать. Каждый вдох болезненно отзывался в лёгких. Нелли шагнула к нему, протянула руки, крепко обхватила его шею и по бабьи завыла:
- Ой, Женечка!.. Как же ты так?! Зачем? - она глотала слёзы, давилась ими от отчаяния и страха, падала ему на грудь, ещё сильнее стискивала на нём свои худенькие руки и причитала. - Женечка, миленький!.. Тебе очень больно? - она водила пальчиками по его обугленной щеке, трогая сильный ожог с левой стороны возле уха, а он смотрел на неё и не верил собственным глазам: она ли это сейчас была перед ним и стояла на коленях?!
- Ничего, пройдёт! - он потрогал свою щеку тоже и... улыбнулся белозубой улыбкой, как негр сквозь копоть пожарища.
Когда пламя охватило всю деревянную старую постройку и лезло во все щели, пожарные поняли, что тут уже нечего спасать. Они проливали водой угол дома, чтобы пожар не перекинулся на соседние гаражи и постройки, а дом уже не тушили. Он рухнул к четырём часам утра, завалился сперва на бок, а потом осел с шумом вниз, отбрасывая разлетевшиеся головешки в сторону, как огромные искры от костра. Потом ещё долго снимали показания с потерпевших, приехавшая комиссия от военного ведомства быстро установила причину пожара с помощью пришедших в себя дочерей погибшего Митрофана Зайцева. Он в пьяном виде упал на горевшую на столе керосинку, огонь от которой распространился по всей квартире и вылез наружу. Дочки его уже спали в этот момент, они пробудились от грохота упавшего тела возле стола. Скатерть к тому времени уже горела, они вскочили, пытались потушить огонь, сбивая его одеялами и тонкой струйкой из чайника, но когда всё сильно занялось и оранжевые языки поползли по деревянным подоконникам и портьерам, пытались спасти своего непутёвого отца.
- Он после смерти жены совсем озверел, дочек гонял, спиваться стал... Сладу с ним не было и никакой управы. На работе держали из жалости, он работал в ремонтных мастерских на краю города. Прогуливал, пил, дрался, - говорила соседка Митрофана следователю. - Наш дом тут последним остался, остальные бараки и деревяшки расселили. Стройка тут вскорости будет, а всем дали новые квартиры на Забелина в новых домах, там где было лётное поле и армейские склады. На пустыре построили новый микрорайон для расселения, а наш дом пока остался, нам квартир не хватило. Но тут из восьми квартир жили только в четырёх, остальные уже съехали, кто по родственникам, кто как, - продолжала она. - Митрофан с семьёй выселялся в последнюю очередь, потому что не хлопотал заранее, не когда ему из-за пьянки было. А дочки его бросили школу и пошли работать от такого папаши. Он же всю зарплату пропивал и девчонки голодали, по соседям обедали и по родственникам побирались. А у их родного дяди своя большая семья имеется. Жена, родители жены Зинаиды с ними проживают и четверо детей, сын и трое девчонок. Конечно, теперь-то куда их сирот девать, тоже пойдут жить к Афанасию в его большой табор. Куда же ещё?!
Зинаида после допроса, уводила в свою каморку из двух комнат плачущих и вздрагивающих сирот, которые остались на улице, без отца, без кола и двора, в одних ночнушках и тапочках, прикрытые тем, что дали милосердные соседи. Без одежды и без документов, без необходимых вещей и со страхом в глазах перед будущим, но зато живые!
На восходе солнца возле своего дома у колонки с водой смывали грязь и копоть со своих дорогих и любимых мужчин, поливая их из ковшика, Нелли Султанова и Светлана Егорова. Женька с Алёшкой стояли смирно под холодными струями, не смея перечить своим женщинам, отфыркивались, плескались, улыбались и радовались жизни, которая могла сегодня ночью оборваться в любой момент. Теперь они это понимали задним числом, но по другому, иначе не могли поступить, а теперь поднимавшееся солнце над облетевшими осенними деревьями казалось таким красивым и ярким, оно добрыми лучами освещало их маленький дворик, искрами отскакивало от ковша с холодной водой и тихой радостью вливалось в ожившие души!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.