Замечание Виктора Цеадовича Герцыка
На днях, делая справки в исторических изданиях, я встретил в "Записках" Григория Ивановича Филипсона неточность, которую считаю нравственным для себя долгом исправить, как касающуюся чести одного из моих умерших товарищей.
Речь идет о сыне Шамиля, который выдан был аманатом генералу Граббе (Павел Христофорович) в 1839 году при взятии Ахульго. В "Записках" Филипсона говорится, что "после переговоров, Шамиль, сдав своего сына, сам бежал; а сын его остался в наших руках, или, лучше сказать, оставался в наших руках, потому что теперь (когда писались "Записки") он турецкий паша и в войну 1877 и 1878 гг. командовал противу нас конницей в азиатской Турции, вместе с Мусой Кундуховым, бывшим у нас в чине генерал-майора".
Сказанное Филипсоном об участии в последней войне сына Шамиля относится не до старшего его сына Джамалуддина, выданного в 1839 году аманатом генералу Граббе, а до второго сына его, Гази-Мухаммада, который служил прежде в собственном Его Величества конвое, а потом поступил в турецкую службу и получил известность ничем более, как безграмотными, лживыми и хвастливыми письмами к защитнику Баязетской крепости, столь известному капитану Штоквичу (Федор Эдуардович).
Что же касается до старшего сына Шамиля, то мне, как служившему с ним не только в одном полку, но и в одном эскадроне, судьба его отчасти известна.
По рассказам Джамала, когда он был выдан Граббе, мальчиком лет 10-ти, и его вёз на седле казачий урядник, то на конвой, его сопровождавший, напали посланные отцом его горцы, и в перестрелке одною из пуль он был ранен в руку у самой кисти; знак от этой раны у него остался навсегда.
По прибытии в Петербург, он был помещен в 1-й кадетский корпус, а по выходе оттуда летом 1849 года поступил корнетом в уланский Его Высочества В. К. Михаила Павловича полк, что ныне 38-й Владимирский драгунский. Полк этот в то время стоял в Варшаве, и в нем были офицеры из горцев.
В тогдашних уланских и гусарских полках было по нескольку человек горцев, воспитывавшихся в кадетских корпусах или служивших в конвое юнкерами и носивших в полках до известного срока свою народную одежду.
Я вышел из полка ранее Джамала и потому дальнейших о нем подробностей передать не могу, кроме того, что впоследствии он служил в Варшаве, в мусульманском конвое князя Паскевича, и затем в марте 1855 года разменён на княгинь Чавчавадзе и Орбелиани и их детей, взятых в плен братом его Гази-Мухаммадом в Кахетии, в Цинондалах.
Недолго Джамал прожил у отца; лишенный той обстановки, к которой он уже привык в России, он зачах и умер.
1890 года, апреля 12 дня, Муром
Собственноручное секретное письмо Смоленского губернского предводителя дворянства князя Михаила Васильевича Друцкого-Сокольницкого от 13 сентября 1847 года № 67 к Е. А. Головину, генерал-губернатору Прибалтийских губерний
Секретно
Милостивый государь Евгений Александрович! Получив письмо ваше от 1-го сентября, поспешаю сообщить вашему высокопревосходительству, как почетнейшему помещику Смоленской губернии, подробности "принятия Государем Императором Смоленской депутации, отправленной от дворянства для принесения Его Величеству верноподданнической благодарности губернии за дарованные дворянству права и преимущества и за оказанные нам, Смольянам, в последнее трудное время льготы и пособия".
В числе депутатов назначены были: я, Рославльский уездный предводитель, генерального штаба полковник Фантон-де-Веррайон и отставной генерал-майор Шембель. Постигшая меня болезнь лишила счастья быть у Государя Императора представителем Смоленской депутации; место мое заступил полковник Михаил Львович Фантон-де-Веррайон, и депутация отправилась в Петербург в числе двух депутатов.
Вскоре по прибытии депутации в столицу, 16-го мая, Михаил Львович получил записку, коею господин министр уведомлял его, что Государь Император повелеть соизволил: быть ему и генералу Шембелю у Его Величества в воскресенье, после обедни, 18 числа мая.
Поутру 18 мая полковник Фонтон и генерал Шембель отправились в Зимний дворец и ожидали окончания обедни на верху, в приемной близ кабинета Его Величества, вместе со многими лицами иностранных посольств, имевшими счастье представляться в этот день Государю Императору (Николай I).
В час пополудни, по окончании представления сказанных лиц, депутаты были введены в кабинет.
Его Величество изволил подойти к полковнику Фантон-де-Веррайону и пожал ему руку, сказав: "Здравствуйте, полковник! Очень рад, что вижу вас в числе депутатов Смоленской губернии".
Потом, обратясь к генералу Шембелю, спросил о состоянии его здоровья и чувствует ли он боль от ушиба. Генерал поблагодарил Государя за милостивое внимание, присовокупив, что еще носит перевязь.
Засим Михаил Львович сказал в кратких словах: "сколько он и генерал Шембель считают себя счастливыми, удостоясь высокой чести выразить перед Его Величеством чувства верноподданнической признательности целой губернии за дарованные дворянству права и преимущества и за оказанные нам, Смольянам, в последнее трудное время льготы и пособия".
На это Его Величество изволил отвечать:
- Я, господа, в мое царствование не принимал еще "подобных депутаций"; но выражение признательности Смоленского дворянства мне очень приятно. Я, Смольян, знаю за верных слуг Отечеству: на поприще военном и гражданском они всегда отличались усердием и знанием, а дома благоустройством.
Поэтому я изъявил желание принять вас, чтобы "выразить в лице вашем Смоленскому дворянству, сколько я люблю оное и уважаю за его чувства и рыцарские правила".
После многих разговоров и монарших наставлений, Его Величество изволил расспрашивать депутатов о состоянии всходов, отстроился ли Смоленск, о положении уездных городов вообще, и по выслушании ответов, изволил раскланяться.
Одним словом Государь Император очаровал депутатов своим милостивым приемом. Разговор продолжался более часа, и день этот останется у нас, Смольян, навсегда в памяти.
На другой день депутаты имели счастье представляться Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику (Александр Николаевич) и были им обласканы.
Замечание статского советника инженера Николая Палибина на рассказ А. Н. Андреева "об усах инженеров путей сообщения"
Об усах г-н Андреев говорит, что при Александре I офицеры носили усы из франтовства. При аракчеевской дисциплине в александровское время "едва ли можно даже предположить, чтобы могли носить усы те, кому это не было предоставлено; а предоставлено это было только кавалерии".
Вскоре после восшествия на престол императора Николая приказано было "носить усы всей армии".
Тогдашний главноуправляющий путями сообщения герцог Александр Вюртемберский, у которого усы очень дурно росли, ходатайствовал "о неношении усов" и, по рассказам современников, состоялся тогда такой приказ: ''неслужащим инвалидам (здесь род войск) и корпусу Путей Сообщения усов не носить''.
Теперь о Стуарте, упомянутом в том рассказе. Поступив в институт в 1839 году, я застал Стуарта майором и репетитором в институте. Не помню, в 1839 году в конце, или в 1840-м Стуарт женился на дочери директора Елизаветинского института девице Бистром.
Рассказывали, что император Николай, посещая институт и узнав, что дочь директрисы невеста, спросил ее: ''Дитя мое, что я могу для вас сделать'' и, услышав от нее просьбу: "Дозвольте моему жениху носить усы", наградил ее нелестным эпитетом.
Г-жа Яковлева, совоспитанница девицы Бистром, в своих ''Записках'', рассказывает, что просьба девицы Бистром была обращена к императрице Александре Фёдоровне, и нелестный эпитет сказан был ею. Но, как бы то ни было, свадьба Стуарта не доставила усов инженерам Путей Сообщения.
Усы даны им были совсем по другому поводу. В 1848 году генерал Дестрем (Морис Гугович) был отпущен на четыре месяца в чужие края и, по примеру всех ехавших в то время за границу, отпустил бороду.
По возвращении борода была конечно сбрита; но он, за неимением передних зубов, затруднялся выбрить усы, явился к графу Клейнмихелю (Петр Андреевич) в усах, объяснил ему свое затруднение и просил разрешения ему носить усы.
При докладе об этом император Николай приказал всем носить усы, и приказ №154 от 2 сентября 1848 года был отдан в такой обычной форме: "Государь Император Высочайше повелеть соизволил всем генералам, штаб и обер-офицерам Корпуса Инженеров Путей Сообщения и Строительного Отряда и нижним чинам сего корпуса носить усы".
Другие публикации:
Из "Записок" Федора Эдуардовича Штоквича (царскосельского коменданта)