Сегодня многие прилежные зрители не понимают, почему в современном кинематографе случился такой провал и спрашивают, куда исчезли режиссеры уровня Тарковского или хотя бы Элема Климова. В качестве ответа все чаще приходится слышать о том, что раньше великих режиссеров делала цензура, а теперь ее нет, вот пожинаем плоды. Отчасти это правда, только речь вести нужно не о цензуре, а о культурной рамке, которая существовала в XX веке и которая практически полностью исчезла сегодня.
Ключевой идеей, объединявшей советских кинематографистов самых разных взглядов и убеждений, было неприятие обывательского мировоззрения. В этом смысле художник либеральных взглядов Сергей Параджанов и убежденный коммунист Михаил Ромм абсолютно совпадали.
Какой смысл вкладывался в слово «обыватель» или сходное по значению слово «мещанин»? Изначально так называли жителей города без каких-либо смысловых оттенков. Но в предреволюционные и особенно 20-е годы это слово получило негативную коннотацию. Обывателями стали называть людей, которые обладали узким кругозором, стремились только к бытовому комфорту и боялись прогресса. Обыватели характеризовались социальной пассивностью, пугливостью, нежеланием участвовать в общественной жизни, избеганием ответственности и инициативы.
Всякий обыватель на весь мир смотрит и все оценивает sub speciae интересов своего живота.
[П. А. Сорокин. Заметки социолога. Об обывателе и обывательщине // «Воля народа», 1917]
Чехов в полном объеме художественно поставил проблему посредственности, умственной и нравственной ограниченности, духовного мещанства, которое обезвкушивает жизнь и себе и другим, делает ее скучной и постылой.
[С. Н. Булгаков. Чехов как мыслитель, 1910]
Таким людям в дореволюционное время противопоставлялись представители «духовной аристократии», затем — строители нового общества и борцы за справедливость.
В кино обыватели предпочитали простые, понятные и развлекательные сюжеты с элементами ностальгии и лирико-романтическими эпизодами. Искусство в их понимании должно было быть прежде всего развлекательным, приносить удовольствие и отвлекать от повседневных забот, а не заставлять задумываться о сложных социальных или философских вопросах.
В советском искусстве подобные взгляды считались пошлыми, а от художника требовалась демонстрация нонконформистской позиции. Проблема заключалась в том, что этот нонконформизм был жестко ограничен рамками цензуры, из-за чего многие и полагают, что именно цензура «делала» качественных режиссеров. Нет, она скорее мешала, поскольку ограничивала свободу творчества. А помогали режиссерам размышления о назначении искусства и роли творца в обществе.
Например, Андрей Тарковский воспринимал мещанство как одну из главных угроз для подлинного искусства и духовного развития человека. Он считал, что мещанство приводит к деградации культуры и общества, так как оно поощряет конформизм и поверхностное потребление вместо стремления к более глубоким и значимым целям.
Процесс творческих духовных исканий в СССР был прерван в 80-е. А после развала страны существенно изменилась и парадигма кино: ключевым фактором стало не идейное содержание произведения, а его соответствие вкусам масс. А массовый вкус всегда был, что называется, обывательским. Об этом свидетельствует хотя бы невероятный кассовый успех мексиканской мелодрамы «Есения», которая занимает верхнюю строчку в списке самых кассовых фильмов советского проката. Сегодня этот фильм практически забыт.
Собственно, в этом и была положительная роль цензуры: она ограничивала доступ на экраны лент подобного формата. Однако уже в конце советского периода вместе с ослаблением цензуры умы и сердца советских зрителей заполнили душещипательные подробности жизни «рабыни Изауры».
Вследствие случившихся затем перемен картины с глубоким содержанием ушли на периферию, а развиваться стало развлекательное направление. То самое, призванное отвлекать от повседневных забот, приносящее удовольствие и не требующее от зрителя внутренней работы. То есть речь нужно вести не о том, что куда-то пропали хорошие режиссеры, а о том, почему качественное кино не нравится массам.
И ответ здесь довольно простой. Это как с быстрыми углеводами. Сколько бы не говорили врачи о том, что фастфуд вреден, способствует ожирению и даже может провоцировать онкологию, люди едят и будут есть картошку фри, колбасы, хот-доги, выпечку и запивать их сладкой газировкой. Почему? Потому что вкусно. Так работает наш организм. Быстрые углеводы быстро расщепляются в организме и преобразуются в глюкозу, которая является основным источником энергии для клеток. Это приводит к быстрому повышению уровня сахара в крови и мгновенному приливу энергии.
Потребление быстрых углеводов стимулирует выработку дофамина — нейротрансмиттера, связанного с ощущением удовольствия и вознаграждения. Это создает своего рода «пищевую зависимость», когда мы ищем больше продуктов, которые приносят нам удовольствие.
Аналогично и с кино. Мы стремимся смотреть фильмы, которые развлекают и приносят удовольствие, а не заставляют сильно переживать и задумываться. Все, что доставляет боль и страдания, мы отвергаем, блокируем, избегаем. Однако искусство такого рода по-прежнему считается низким и поэтому некоторые зрители умудряются в фильмах, предназначенных будировать зрителя, замечать только то, что безопасно и комфортно. Например, видеть в нонконформистских антиутопиях только эстетическую сторону.
Но разве искусство не призвано именно развлекать и доставлять удовольствие? Разве у него есть какие-то еще функции? Разумеется. Как бы банально это ни звучало, но их много. Например, воспитательные и социальные. Искусство и кино в первую очередь нужны, чтобы человек мог прокачивать свои духовные навыки. Переживая в относительно безопасной ситуации сложные коллизии, он учится лучше понимать жизнь. И чем более трудным для понимания и переживания является сюжет фильма, тем лучше для зрителя. Можно сравнить эту деятельность с физическими тренировками в спортзале.
В свою очередь, отказ от содержательного в кино — очень большая проблема и большая опасность для общества. Отказываясь развивать свои духовные навыки, люди рискуют застрять в инфантильном состоянии, утратить коммуникативные навыки и превратиться в пассивную массу невыразительных существ. Разумеется, не кинематографом единым совершенствуется наше общество, но именно мощная обывательская доминанта в зрительских вкусах наглядно отражает состояние общества.
Люди привыкли к быстрым духовным углеводам. И прогноз пока неутешительный.