У Марины сжалось сердце. Ничего вразумительного не добившись от раскисшего мужика, она набрала знакомый номер ординаторской и получила страшное подтверждение: опухоль восстановилась на том же месте. Завтра очередная операция.
…На этот раз Елена выкарабкивалась тяжелее. Почти отнялась рука, долго не восстанавливалась речь. Даже когда стала ходить, двигалась осторожно, будто боялась расплескать сосуд с водой. Только спустя год её прозрачно-зеленые глаза очистились наконец от мутной пелены, которую приносит физическая боль. Во взгляде появилась привычная твердость, лишь изредка разрушаемая сомнением. Марина чувствовала: в Ленке жил страх, и этот страх она, такая сильная, победить не могла.
– Теперь все тяжёлое позади, мы ещё увидим небо в алмазах, – попыталась как-то Марина обнять и приласкать сестру, но когда та резко и даже грубо отстранилась, поняла, что жалость она не принимает. Особенно от неё- владелицы чудесной шубки из чёрного кролика.
…Время шло, Елена опять восстала из пепла и победила свой страх. Марина уехала по делам в Москву, а, вернувшись, с удивлением обнаружила, что на вокзале, чего раньше никогда не случалось, её встречают. Двоюродный брат Сергей без улыбки и особых приветствий молча взял чемодан, усадил Марину в машину и повез на своем “жигуленке” по утренним, еще свободным от пробок, улицам.
– Куда ты повернул? – удивилась Марина, – забыл, что я живу на Фестивальном?
– А я тебя не домой везу, а к Ленке.
Марина громко ахнула:
– Что, опять больница?
– Хуже. Авария. Ленка с Олегом ехали по Ростовской трассе, она, конечно, за рулем, ты знаешь, как она ездила, с ветерком, навстречу грузовик. Олег в реанимации, она в морге. Вернее, уже дома. Сегодня похороны, ты успела.
...Россия – не Америка, где даже из покойника делают картинку. Елену привезли домой с кое-как замазанными синяками и рассечённым лбом.
Захлебываясь слезами, Марина упала на гроб, обожглась тяжелым холодом еще недавно такого тёплого, цветущего, полного жизни тела и, не помня себя, заголосила, как все три её тётки: “Что они с тобой сделали-и-и...”, вкладывая
в это “они” и людей, и судьбу, и самого господа бога, который не мытьем, так катаньем забрал Ленку к себе.
Потом вместе с племянницей Танюшкой, ещё не осознавшей, что она осталась сиротой, без матери, они сидели у гроба и принимали соболезнования. Откуда-то из другого мира доносились глухие разговоры о том, что когда Ленку везли в морг, кто-то снял с нее бриллиантовое кольцо и серёжки - дочкино наследство... что муж теперь останется инвалидом, что гроб купили дорогой, не поскупились. Марина поглаживала сестру по холодной щеке и вспоминала страшную фотографию с белой надписью “21 февраля 1954 г.”
В тот день хоронили Ленкиного отца, дядю Николая. Полуживым он вернулся из воркутинского лагеря, куда попал после немецкого плена как предатель родины. “У него всё нутро отбили, как будто он преступник, что на войне не убили и в плен попал. Русские ведь не сдаются, а умирают – такой указ тогда был! – рассказывала мама. – Вот и его как предателя родины из немецкого лагеря свои же и отправили в другой лагерь, в Воркуту. Он ещё тогда шутил: в санаторий. В этом санатории ему все почки отбили. Как освободился, год всего прожил. Больной был, худой, согнутый… А дочку как ждал! Как будто знал, что будет дочка!”
Вот тогда, в лютом 54-м, раньше срока, недоношенной, родилась Ленка, младенец-сирота, которая и плакать-то не умела, а только тихонько попискивала…
...После Ленкиных похорон прошел год. Жизнь Марины не изменилась. Разве что дочка окончила институт и уехала в Москву, в аспирантуру.
– Ты бы сходила к Олегу, как они с Ольгой там? – иногда принималась пилить Марину старенькая мама.
– Да что он, маленький, что ли? – раздражалась Марина, для которой внезапный уход сестры стал вечно больной душевной раной. Словно покойная сестра нарушила правила их общей игры и дала Марине вместо заслуженного поражения внезапный карт-бланш, которым Марина всё равно не сумеет воспользоваться.
Конечно, она пошла, даже без предварительного звонка, в знакомый дом. И то, что увидела в нем, прежде таком богатом и ухоженном, повергло её в уныние. Из комнат исчезли картины в золоченых рамах, а последний ковер, закатанный в трубу, стоял в прихожей в ожидании выноса.
– Да всё у нас нормально. Я учусь, папа на пенсии. Вот только по маме очень скучает, – неубедительно лепетала племянница Оля, бледным личиком похожая не на яркую Ленку, а на отца в далёкий период его жениховства.
– Вижу, как у вас нормально, – поджала губы Марина и тут же почувствовала себя стервозной училкой. Она опомнилась, обняла племянницу за плечи, привлекла к себе и уже мягко произнесла:
– Как же ты тут одна, бедолага...
Оля тут же расплакалась, призналась, что она в отчаянии, что жалко папу, который очень горюет и потому пьет.
– Жалко-то жалко, но о тебе он думает? Тебя еще на ноги надо ставить, он забыл?
А здесь история о женщине, которая любила, но не вышла замуж. А может быть еще есть шанс встретить любящего мужчину? Интересно? Читайте!
Марина что-то говорила, гладила Олю по плечам, а сама думала о том, что мир держится на женщине. Уходит хозяйка – рушится дом. И сколько ещё таких слабаков, как Олег! “Да они все такие!” – вспомнила свой опыт Марина и велела Оле собирать вещи.
– Я ещё вернусь, поговорю с папой, мы его не бросим, – пообещала она растерянной племяннице. – А пока поживешь у нас. Места много, тишина, бабушка будет рада.
...Когда из дома стало нечего выносить, Олег всё же образумился. Не без посторонней, как водится, помощи. Одинокая соседка, простая, но решительная дамочка, прибрала его к рукам, и он утешился, покруглел, раздобрел, иногда просил дочь, правда, не очень настойчиво, вернуться домой, но та сначала назвала его предателем, потом пообещала подумать, да так и думает до сих пор.
Она живет у Марины, называет ее “тётечкой”, пользуется гардеробом троюродной сестры, осевшей в Москве, похоже, навсегда. Старенькая же бабушка от Олиного присутствия так счастлива, что даже ходить стала бойчее. Взбодрилась и Марина, у неё тоже появился смысл жизни и прибавилось сил.
Только иногда, глядя в зеленые, русалочьи глаза Ольги, превращающейся из тощего котенка в пушистую красивую кошечку, она украдкой вздыхает и, предугадывая одинокую старость, старается не думать о будущем, а просто наслаждаться жизнью, где все родные вместе, рядом, и до них, если захотеть, можно даже дотронуться рукой. Это ли не счастье?
Начало здесь