Бабушка Шура приступила к дойке коровы. Кот Мурзик наблюдал за ней, сидя у открытой двери сарая. Он смотрел, как струйки молока звонко ударяются о ведро. В течение дня его редко можно было увидеть. Когда было жарко, он прятался под лавкой в тени, а в прохладную погоду растягивался на лавочке, подставляя своё пушистое брюшко солнечным лучам.
Где бы кота не носило, к вечерней дойке он поспевал вовремя. Корова Зорька бодро махала хвостом, отгоняя надоедливых мошек и задевая и бабу Шуру. Та какое-то время терпела, потом привязала кончик хвоста за ногу.
- Потерпи, милая, осталось чуток, - обратилась она к корове.
Наконец передача молока от Зорьки к бабе Шуре завершилась, она встала, убрала табуреточку в сторону, отвязала хвост и вышла из сарая. Мурзик побежал впереди, показывая дорогу к своей миске.
-Проголодался, гулёна?
-Мяяяуууу, - пропел кот.
Ради миски парного молока он был способен и на большие до-рэ-мили, но пока получалось только так.
Кот с удовольствием приступил к трапезе, и весь остальной мир словно перестал для него существовать. Он даже не обратил внимания на Дружка, который при виде бабы Шуры с ведром начал неестественно и заискивающе лаять. Баба Шура наклонилась и, перевернув собачью чашку, налила в неё молока. Дружок радостно завилял хвостом. Однако не успела хозяйка сделать и пары шагов, как снова услышала собачий лай.
-Съел, уже, обормот. Ну так больше не получишь, завтра только, и она поспешила в дом.
Процедив молоко через сложенную в несколько раз марлю, баба Шура решила испечь блины к ужину.
Блины у неё получались знатные: тонкие, ажурные.
Она разбила три яйца в чашку, полюбовалась ярко-жёлтыми желтками, похожими на солнышки, насыпала ложку сахара, щепотку соли, немного молока, муки и стала тщательно взбивать, чтобы не было комочков. В получившуюся густую массу, она стала добавлять понемногу молока, пока не достигла нужной консистенции. Женщина поставила на огонь две сковородки, чтобы напечь быстрее. Через полчаса на тарелке красовалась аппетитная горка. Промазав каждый блин топлённым сливочным маслом, баба Шура достала сметанку, мёд и решила позвать деда Тимофея, который копался в огороде.
- Тимофей, - крикнула Шура, - пойдём ужинать!
Дед не отозвался, и она пошла к пристройке, которую дед называл гаражом, хотя кроме старого велосипеда другого транспорта не было. Но и там было пусто. Женщина всплеснула руками в недоумении и пошла в огород. Деда не было, а на дорожке лежала труба, предназначенная для водопровода.
«Куда же он пропал?» - вслух думала баба Шура.
-Раиса, - обратилась она к соседке, - Тимофея моего не видела?
- У Клавдии он был, крыльцо чинил давеча, - показывая рукой в сторону Клавкиного дома, рассказала соседка.
- Какое крыльцо, ну, я ему покажу крыльцо, - недовольно пробурчала Шура и направилась к дому Клавдии.
Баба Шура знала, что Тимофей бросит все свои дела, но соседям поможет. Он мог помочь даже мухе выбраться из стакана с водой, не говоря уже о людях. Но чтобы так уйти и ей ничего не сказать, это уже слишком.
Клавдия была одинокой, моложавой, привлекательной женщиной. И в деревне относились к ней по -разному: женская половина её не любили и ревновали к своим мужьям, а мужчины проявляли к ней интерес. Даже девяностолетний дед Макар при виде Клавдии не мог сдержать восхищения и говорил: «Эх, скинуть бы мне лет тридцать, я бы за тобой приударил».
Клавдия звонко смеялась и уходила, покачивая бёдрами.
Баба Шура уже собиралась войти в дом Клавдии, но вдруг передумала и решила посмотреть через окно. Она увидела Клавдию, которая сидела за столом в ярком платье с декольте. Её голову украшал платок, повязанный бантом в цвет платья. Клавдия что-то говорила и смеялась.
На другой стороне стола сидел Тимофей. В одной руке он держал стопку с прозрачной жидкостью, а другой пытался поддеть капусту с луком из пузатой чашки. При этом он довольно улыбался.
Баба Шура постучала в окно. От неожиданности рука Тимофея дёрнулась, и жидкость из стопки выплеснулась на стол. Клавдия тоже вскрикнула от неожиданности, привстала, а затем снова села на стул. Тимофей бросил вилку с капустой, поставил стопку и выскочил на улицу.
- Шура, Шура, ты чего, да я тут, Шура, - запричитал извиняющимся тоном дед.
- Я значит блинков напекла, на ужин его жду, а он уже ужинает, тьфу на тебя! - с болью в голосе проговорила Шура, — вот и оставайся тут, коли кормят лучше, а я пойду.
-Шура, постой, да я просто крыльцо починил, ничего такого.
-Разводимся! – зыркнув на мужа убийственным взглядом, Шура пошагала домой.
Дома она, не снимая обуви, прошла в комнату, которая служила им с дедом спальней и захлопнула двери. Дед что-то бубнел за дверью, но Шура его не слушала. Утром она подоила корову, выгнала её на пастбище и стала собираться в дорогу. Надела платье в горошек, что берегла на праздник, капроновые чулочки, беленький шифоновый шарфик повязала вокруг головы, на ноги обула мягкие замшевые тапочки, взяла кошелёк, положила в сумку и отправилась на остановку. Баба Шура решила проучить Тимофея и уехать на пару дней к дочери Ирине в город. Пусть дед управляется сам и со скотиной, и с огородом. Дед пытался что-то спросить, но баба Шура прошествовала мимо, не удостоив своего мужа даже взглядом.
Дед тем временем решил починить велосипед, Шура его давно просила, но всё было некогда. Он открутил колесо, стал менять подшипники, но что-то шло не так. У Тимофея, который слыл мастером на все руки, сегодня ничего не получалось: то глаза ничего не видели, то разболелось под левым ребром. Он бросил велосипед и пошёл в огород доделывать летний водопровод. Раньше он, бывало, позовёт Шуру придержать или подать какой инструмент и дело спорится. Ему не особо была нужна её помощь, просто хотелось, чтобы она была рядом. Шура иногда сердилась:
- Я же не зову тебя капусту крошить на борщ или тесто ставить, что ты меня дёргаешь всё время.
-Соскучился, - говорил Тимофей.
На душе стало так грустно, так противно, что Тимофей вытащил запрятанные под крышей дровника папиросы и закурил.
Между тем баба Шура к одиннадцати часам была уже около пятиэтажки дочери. Она уверенно поднялась на третий этаж и позвонила в квартиру. Двери открыл зять Виктор.
— Мама, что вы здесь делаете? — удивлённо спросил Виктор у тёщи. — Что-то случилось?
— Да я так, — замялась баба Шура. — Решила вас навестить. Вы ведь сами не едите. А где Иринка?
Виктор помрачнел, но промолчал.
— Проходите, я сейчас чайник поставлю, — предложил он.
— Так где же Иринка? — снова спросила Шура.
— Мы разводимся, — ответил Виктор, пряча глаза.
-Как разводитесь, энта что ещё удумали?
— Это я виноват, — начал оправдываться зять. — Мы с Ирой собирались поехать на юг по путёвке, деньги копили. А тут сосед решил продать свою машину со скидкой. Ему срочно понадобились деньги. Машина хорошая — один хозяин, пробег маленький, не битая, не крашеная, да ещё и за такую цену — как не купить?
Виктор ещё несколько минут расхваливал автомобиль: рассказывал про аккумулятор, кондиционер и какие-то гранаты. Баба Шура ничего не понимала, она только слышала про гранаты, которые привозили в их сельмаг на Новый год.
— Такой подарок, — продолжал расхваливать Виктор. — Он может быть один раз в жизни. А Ира обиделась и уже неделю не разговаривает со мной. Сказала, что подаёт на развод, и уехала к сыну жаловаться на меня.
— Я бы на её месте тоже обиделась, — поддержала дочь баба Шура. — Она мечтала куда-нибудь съездить, экономила, а в итоге получила машину вместо отдыха.
— Но это же не только мне машина, мы будем ездить вместе. Вот к вам в деревню, да куда угодно! Это же такая вещь!
— Послушай, Витя, вам нужно помириться. Какой пример вы подаёте внуку? Он ведь только женился.
- Да я разве против, а Ирина упёрлась и всё тут.
- Знаешь что, у меня припасены денюжки на похороны, ну раз такое дело, я тебе одолжу на ваш юг, а потом частями отдашь, а Ирине скажешь, занял. Я пока помирать не собираюсь, поживу ещё пока ты долг отдашь, - и она заговорщицки подмигнула зятю. А теперь поехали к Ирине.
Они сели в машину, которая стала яблоком раздора в семье дочери и отправились к внуку, живущему в пригороде.
- Поссорила детей, теперь чтоб помирила!
- Это вы кому? – спросил зять.
- Да машине твоей, будь она не ладна.
- Ну мама, вы даёте, - засмеялся Виктор.
Баба Шура и Виктор застали Ирину со снохой Наташей сидящими за столом и ревущими в два голоса.
Чего, чего, но такого они не ожидали.
Первым опомнился Виктор.
— Вы чего плачете? Что с Максимом? — спросил он.
Наташа заплакала ещё сильнее.
— Максим и Наташа разводятся, — ответила Ирина, с трудом сдерживая слёзы.
Баба Шура, которая всё это время стояла позади зятя, начала медленно оседать на пол. Виктор поддержал бабушку и отвёл её на диван. Когда все успокоились, выпив валерьянки и ещё чего-то, стало ясно, что произошло у молодых.
Оказалось, что внук Максим обвинил жену в том, что она не умеет готовить. Он разозлился, потому что на завтрак, обед и ужин были бутерброды, и ушёл, сказав на прощание, что они разводятся.
- А я и вправду не умею готовить, потому как жила в детском доме, да и тошнит меня, когда запах мяса чувствую.
- Я знаю где Максим, - сказал Виктор и сел в машину.
Максим ещё до свадьбы всё время пропадал у Михаила, они чинили мотоцикл в гараже. Виктор надеялся увидеть его там. Но оказалось, что Михаил с Максимом уехали на речку на рыбалку.
-Ну я ему задам, жена значит плачет, а он на рыбалку, я ему покажу рыбалку, - ругая сына, Виктор отправился на реку.
Максим и его друг сидели на берегу реки с удочками. Они лениво отмахивались от комаров, а солнце отражалось в серебристой воде. В траве стрекотали кузнечики, а лёгкий ветерок играл с травой. Это создавало атмосферу умиротворения, и Виктор, который хотел отругать Максима, передумал.
— Пап, а ты здесь почему? Что-то случилось с Наташей? — удивился приезду отца парень.
— А ты как думаешь? — спросил отец.
— Я просто вспылил, — ответил Максим.
— Ты вспылил и сказал, что хочешь развестись, а девушка очень переживает и плачет.
— Папа, я не подумал.
— Наташа ведь выросла в детском доме, откуда ей знать, как готовить? Помог бы ей. Приехали бы к нам на недельку, к бабушке и дедушке, и она бы научилась. Ведь не сразу всё получается, постепенно научится, ты с ней по-доброму, по-хорошему, она и так ласки не видела.
— Папа, давай купим ей цветы, я попрошу прощения.
Они сели в машину и поехали.
- А машина твоя что ли, откуда?
- Моя, из -за этой машины чуть с матерью не разошлись, тоже надо как-то мириться.
- Ну вы даёте. Меня учишь, а сам, - усмехнулся Максим.
- Так вот, всякое бывает.
Максим выбрал букет из нежных роз, а Виктор увидел орхидею — именно о такой давно мечтала Ирина. Её лепестки были белыми с тёмно-розовыми прожилками: они шли от сердцевины и к краю расходились веточками.
С цветами они вошли в дом. Максим сразу подошёл к Наташе, которая уже не плакала. Она посмотрела на него такими грустными глазами, что тот не выдержал — крепко обнял её и стал ласково шептать что-то на ухо. Наташа заулыбалась, и все облегчённо вздохнули.
Виктор с орхидеей топтался на месте, не решаясь подойти к Ирине. Тогда баба Шура показала ему взглядом в направлении дочери — как бы мысленно подталкивала его. Наконец Виктор собрался с духом и подошёл к жене.
— Это тебе, дорогая! — сказал он и протянул ей цветок. Ира на мгновение забыла о своём недовольстве и улыбнулась. Но затем, вспомнив о причине своей обиды, она снова нахмурилась.
— Ира, я нашёл деньги, и наши путёвки никуда не делись. Как и планировали, мы поедем отдыхать.
— Дело не в отдыхе. Ты купил машину, не посоветовавшись со мной. Вот это обидно, ведь это же наши общие сбережения.
— Прости меня, Ира, — сказал он, бережно взяв её за руку и погладив.
Затем все начали суетиться, накрывая на стол. Внезапно среди этой суеты они услышали всхлипы. Все замерли и посмотрели в сторону бабы Шуры, которая одиноко сидела в кресле и вытирала слёзы кончиком платочка. Слезы текли из её морщинистых глаз, оставляя две дорожки на щеках. Её худенькие плечи поднимались и опускались, а руки дрожали.
— Мама, тебе плохо? У тебя что-то болит? — спросила Ирина, подбегая к ней.
— Принесите воды! — закричала она. — Может быть, вызвать скорую?
- Так мы тоже с дедом Тимофеем разводимся, - еле слышно проговорила баба Шура.
- Как разводитесь, вы же со школы вместе, что там батя опять натворил?
- Витя, собирайся, едем к родителям, - скомандовала Ира.
Все быстро собрались, сели в машину и поехали в деревню.
Баба Шура первой выскочила из машины и посеменила к дому. Кот, тут же завидев хозяйку, соскочил со скамейки и помчался навстречу. Дед Тимофей бледный как стена лежал на диване с закрытыми глазами. На столе стояла бутылочка корвалола и стакан с водой.
- Тимоша, Тимоша, ты жив? - истошно закричала баба Шура.
Дед медленно открыл глаза.
- Шурочка, прости меня, я без тебя чуть не умер.
Родственники тихонько вышли, оставив стариков наедине разрешить все свои недопонимания.
- Клавдия бы подобрала тебя, - не удержавшись, съязвила Шура.
- Да зачем мне Клавдия, попросила две доски прибить на крыльцо, я не мог отказать, она же одна живёт. Тебе не стал говорить, думал быстро обернусь, да ты бы ругаться стала, не отпустила, знаю же, что вы её не любите. Доски прибил, а она самогоночки холодненькой предложила. Так захотелось выпить, сил нет, а тут ты злая как горгона. Поэтому и не сказал, чтобы не сердилась по пустякам.
— Да я бы ничего, но как увидела твоё довольное лицо, как у нашего Мурзика после парного молока, не сдержалась. Пойдём уже, дети ждут.
— Пока вы налаживали контакт, мы здесь стол накрыли, — показал на заставленный закусками стол Максим.
После того как все расселись, Максим снова встал и объявил, что они с Наташей ждут ребёнка.
— Да мы с тобой, Шура, ещё правнуков понянчим, — сказал дед, обнимая бабу Шуру.
- Раз у всех всё хорошо, да и новость радостная, давайте выпьем, — предложил Виктор. — Разводы отменяются, так что можно и расслабиться. Неси-ка, батя, бутылочку.