Отношения между Грузией и Европой в последнее время носят несколько противоречивый характер. С одной стороны – ЕС в прошлом году предоставил грузинам статус страны-кандидата в ЕС, что стало настоящим национальным праздником с концертами и народными гуляниями. С другой – ЕС накладывает санкции и ограничивает финансирование ранее запланированных проектов.
Статус кандидата Грузия смогла получить только со второй попытки – после того, как выполнила 9 условий, поставленных Еврокомиссией. Решение предоставить Грузии такой статус на фоне укрепления торговых отношений с Россией выглядело скорее политическим шагом. Так или иначе, но Грузия ради статуса и ради одобрения Европы не отказалась от своих принципов и продолжила свой собственный политический курс.
Настоящим камнем преткновения стал «Закон о прозрачности иностранного влияния» (Об иноагентах), который оппозиция тут же окрестила «русским» и устроила многотысячную акцию против. Об этом законе я уже много раз писала, его суть – в том, чтобы обязать НПО и НКО декларировать свои зарубежные доходы, если в общей структуре доходов они занимают более 20%.
Для Запада этот закон оказался категорически неприемлемым, что проявилось в совершенно бестактном вмешательстве во внутриполитическую жизнь страны. Послы европейских стран позволили себе выступать с агитационными антиправительственными речами на митингах, США ввели санкции против некоторых членов правящей партии, не разглашая, впрочем, список имен.
На фоне многочисленных заявлений со стороны европейских политиков, которые настаивали на том, что принятие закона будет препятствовать евроинтеграции Грузии,
И вот очередная санкция, которая напоминает скорее шантаж.
Евросоюз заморозил транш в 30 млн евро, которые изначально были предназначены для Министерства обороны Грузии. Об этом рассказал посол ЕС в Грузии Павел Герчинский. Решение он объяснил принятием все того же закона и антиевропейской риторикой грузинских властей.
Власти Грузии действительно на вмешательства во внутренние дела отвечали резко и безапелляционно. Впрочем, в Грузии заморозку средств назвали «микрорешением», а слова посла призвали не воспринимать «так строго».