На следующий день Роман сам позвонил Веронике. Его голос был удивленным, еще бы, ведь он привык к тому, что его невеста сама звонила ему, а он лишь снисходительно отвечал на звонки и делал вид, что ужасно занят. В этот раз все оказалось иначе.
— Ты куда пропала? — в голосе Романа были и удивление, и досада, — не звонишь, не пишешь.
— Я была занята, — сухо отозвалась Вероника.
— Вся в подготовке к свадьбе? — хмыкнул он, — смотри, не переусердствуй, я ведь говорил тебе о том, что не хочу чересчур пышного торжества. Нужно, чтобы гостей было не очень много, но таких, чтобы денег побольше подарили. Кстати, ты подготовила список гостей? Включи туда моего приятеля из института, он сын богатеньких родителей, обязательно раскошелится…
Роман говорил что-то еще, но Вероника слушала его вполуха. В каких-то местах поддакивала ему, но большую часть времени просто молчала, размышляя о своем. Когда Роман выговорился, она задала свой вопрос.
— А где Саша? Ты не говорил мне о том, с кем она придет на свадьбу.
— Сашка? — Роман помолчал, — я не уверен в том, что ей вообще нужно туда идти.
Вероника про себя усмехнулась. Конечно, Роману не хотелось, чтобы на торжестве нос к носу столкнулись мать и дочь, разлученные на долгие годы. Ему это было не на руку, но Роман еще ничего не подозревал о том, что никакой свадьбы не будет.
— Дай, пожалуйста, мне ее номер телефона, — попросила Вероника, — я сама с ней поговорю и спрошу, хочет ли она приходить.
В трубке повисла пауза. Вероника чувствовала, с какой скоростью бьется в груди сердце, девушка до последнего надеялась на то, что ее псевдо-жених даст ей номер родной сестры. Ну хоть какая-то польза должна была быть от этого человека!
— Я считаю, что это неправильно, — буркнул Роман, — и я уверен в том, что Саша не захочет приходить. Номер тебе дам только потому, что ты меня хорошо попросила.
Вероника криво усмехнулась, но снова промолчала. Нужно было держать себя в руках, до последнего не выказывая истинного отношения к Роману. Продержаться бы еще немного, а дальше – хоть трава не расти.
Саша была удивлена, услышав в трубке голос Вероники.
— Зачем нам встречаться? — удивленно спросила она, — ты можешь обо всем сказать мне по телефону.
Вероника боялась упустить возможность увидеться с сестрой, нужно было как можно быстрее уговорить Сашу на эту встречу.
— Понимаешь, мне нужен твой совет. Это касается твоего брата, и это очень важно.
Вероника не кривила душой, говоря Саше о том, что ей нужен был совет относительно Романа, а Саша, к счастью, согласилась на встречу. На следующий день девушки встретились в кафе во время обеденного перерыва. Вероника приехала на другой конец города, отпросившись с работы, чтобы посмотреть в глаза своей собственной сестре, о существовании которой она не подозревала еще пару дней назад.
Какой же красивой была Саша! Только сейчас, внимательно вглядываясь в ее лицо, Вероника осознала то, как же ей повезло узнать правду о Саше до того, как она стала женой Романа.
— Что с Ромой? — обеспокоенно спросила Саша, отказываясь от меню, протягиваемого официантом, — ты хотела поговорить про него.
— Не совсем так, — Вероника опустила глаза, — я хотела поговорить и о Роме, и о твоей родной маме.
Она заметила, как побледнело лицо Саши. В какой-то момент Веронике даже показалось, что ее сестра вот-вот лишится чувств, даже страшно стало, но потом Саша взяла себя в руки и вызывающе посмотрела в лицо собеседнице:
— Откуда ты знаешь? И зачем вообще лезешь в это дело?
— Хотя бы потому, что имею к нему прямое отношение, — Вероника очень сильно волновалась, но старалась говорить уверенным и спокойным голосом, — я знаю всю правду о том, что твоей мамой является другой человек. Этот другой человек – моя мать.
Снова лицо Саши стало белым как накрахмаленная простыня. Вероника протянула девушке стакан с водой, но Саша лишь едва заметно качнула головой.
— Не хочу, — отодвинув стакан, сказала она, — и воду не хочу, и знать ничего не хочу. Даже несмотря на то, что ты сейчас мне тут наговорила, я ничего не желаю знать о человеке, выбросившем меня из жизни еще до моего рождения.
Вероника вздохнула. Права была Евгения Денисовна, говоря про настрой Саши. Но Веронике нужно было во что бы то ни стало переубедить свою сестру. Любой ценой, подбирая слова и старательно обходя острые углы.
— Она сделала это не по своей воле, — сказала Вероника, — маме было восемнадцать лет, она полностью зависела от своих родителей. Ты ведь тоже зависела от своих до восемнадцати лет? Наверняка, для тебя очень важным было то, что они говорят тебе? И ты прислушивалась к их мнению, делала, как они советовали?
Саша замолчала. Комкала в руке бумажную салфетку, а сама отводила глаза в сторону. Вероника всматривалась в лицо сестры, пытаясь увидеть в нем хотя бы тень сомнения.
— Я никогда ее не прощу, — проговорила Саша и коснулась смятой салфеткой своего лица, — мне обидно, а еще очень противно от того, как со мной поступили.
— Ты можешь не прощать ее, это твое право, — сказала Вероника, а потом осторожно коснулась пальцами руки Саши, — но хотя бы просто встретиться и поговорить с ней ты можешь? Выслушать ее, не отгораживаться от мамы? Ты ведь не жертва!
— Я не жертва, — повторила Саша, — но и играть со своими чувствами не хочу. Я не хочу смотреть в глаза той, которая так низко поступила…
— А твой брат! — Вероника неожиданно для себя повысила голос, — с ним ты общаешься и смотришь ему в глаза? А ведь Рома тоже поступает подло и низко!
Саша непонимающе посмотрела на Веронику, а та только распалялась, вспоминая о том, как ее жених требовал деньги у матери.
— О чем это ты? Что ты имеешь в виду?
— То, что твой братец специально познакомился со мной, зная о том, что моей матерью является та женщина, что родила тебя. Вполз в нашу семью, притворился влюбленным романтиком, наврал с три короба. Получил доступ к маме, а потом принялся ее шантажировать. Или деньги, или правда о том, что мама когда-то совершила ошибку, отказавшись от тебя. Твой брат требует у нашей семьи деньги, которые ему не принадлежат! Он пользуется тобой у тебя же за спиной! Как тебе это?
Саша подавленно молчала. Снова схватила в руки салфетку, прошлая была разорвана в мелкие клочья.
— Я… Я не знаю, что сказать. Рома узнал правду уже потом, несколько лет спустя после того, как обо всем узнала я сама. Я и подумать не могла, что он будет способен на такое. Конечно, мы с ним разные, но чтобы настолько…
— Единственное, о чем я тебя прошу, — Вероника вцепилась в руку сестры, — просто поговори с мамой. Я не прошу тебя прощать ее, не прошу общаться с ней до конца жизни. Просто дай ей возможность все тебе объяснить.
Саша осторожно вытащила руку и неуверенно повела головой:
— Я постараюсь. Ничего не буду обещать. Единственное – я поговорю с братом. То, что сделал Рома, очень некрасиво.
Вероника улыбнулась сестре. Они еще долго молча сидели друг напротив друга, каждая размышляя о чем-то своем. После этого Саша попрощалась с Вероникой и ушла, оставив после себя едва заметный шлейф духов.
«Я должна была это сделать! Ради мамы, ради нашей семьи!» — мысль пульсировала в голове у Вероники, отгоняя прочь все сомнения в том, что она втайне от матери пыталась договориться с сестрой, что было неправильно и нечестно по отношению к Евгении Денисовне.
Возвращаясь домой, Вероника была уверена в том, что теперь все обязательно наладится. Саша поговорит с мамой, Евгения объяснится со старшей дочерью и снимет с души тяжелый камень, мешавший ей спокойно жить столько лет.
Только одного не учла Вероника: того, что ее поступок может не понравиться не только матери, но еще и ее жениху. Роман поджидал Веронику у нее дома, устроившись перед телевизором вместе с Дмитрием Петровичем.
— Зачем ты пришел? — Вероника без особого удовольствия смотрела на Романа, а тот, ехидно ухмыляясь, ответил:
— Поговорить надо.
Дмитрий Петрович в дела молодых лезть не стал. Ушел в свою комнату, а Вероника, раздраженная тем, что Роман явился в их дом без приглашения, решила поговорить с ним в кухне.
— Говори, — требовательно произнесла она, — если тебе есть, что сказать.
— Я думал, что это ты хочешь мне что-то объяснить. Например то, для чего ты встречалась с моей сестрой. Явно не для того, чтобы уговорить ее поприсутствовать на свадьбе.
— Свадьбы не будет, — сухо ответила Вероника, — а теперь уходи. И чтобы духу твоего здесь не было!
Роман снова ухмыльнулся:
— Я уйду, когда посчитаю нужным. Сейчас я так не считаю. Напротив, уверен в том, что ты мне задолжала.
— Я? — у Вероники перехватило дыхание, — ты ничего не перепутал?
— Ты! Именно ты! Твоя мамаша за то, что бросила своего ребенка на произвол судьбы, а ты – за то, что обманула меня со свадьбой и за моей спиной проболталась о моем плане Саше.
Вероника была ошеломлена заявлениями своего бывшего жениха.
— И как тебе наглости хватает являться сюда и требовать деньги? Ты – мерзавец, наглый и ненасытный! Не привык работать, получая все просто так? Ненавижу тебя, и себя заодно, потому что имела неосторожность связаться с тобой!
— Гони деньги! — грубо сказал Роман, — я устал от тебя и твоей мамаши. Или деньги – или я расскажу всю правду твоему отцу! Думаю, что он навряд ли будет в восторге от этого.
Вероника боролась с желанием вцепиться в лицо Романа. Расцарапать его до крови, а потом схватить мерзавца за шиворот и выволочь за порог. Как же слепа она была, глупая и наивная девчонка, верившая в великую любовь и совсем забывшая о существовании антигероев.
Но нужно было держать себя в руках. Неподалеку был отец, знать не знавший всю правду о том, что происходило в его семье. Но как же тяжело было сдержать себя и не залепить Роману звонкую оплеуху!
Вероника была в бешенстве, она крутила головой по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого. Можно было схватить скалку и как следует отходить Романа, посмевшего требовать то, к чему он не имел никакого отношения. Или взяться за тарелку и запульнуть ее в его наглое ухмыляющееся лицо, уверенное в том, что он получит то, что требовал.
— От чего я буду не в восторге? — голос, раздавшийся у Вероники за спиной, заставил все ее мысли вмиг улетучиться. Она обернулась и увидела отца, стоявшего в проходе между кухней и гостиной. Взгляд Дмитрия Петровича был вопросительным, подозревающим что-то неладное.
Сердце Вероники ухнуло куда-то вниз, потом заколотилось с бешеной скоростью. Девушка стояла посреди кухни, переводя взгляд с отца на своего бывшего жениха и осознавая, что своим потоком эмоций заставила Дмитрия Петровича выйти из комнаты и услышать то, о чем они говорили с Романом. Что мог слышать отец? Может быть, ничего страшного еще не произошло?
— Папа, не обращай внимания, — Вероника постаралась говорить мягким и спокойным голосом, а сама судорожно вглядывалась в лицо отца, пытаясь понять, слышал ли он то, о чем говорил Роман, — мы просто немного повздорили.
Отец вскинул брови, потом уставился в лицо дочери:
— Что он сказал про Женю? Про какого брошенного ребенка говорил этот человек?
Дмитрий Петрович пальцем указал на Романа. Тот притих, молча стоя возле окна и боясь лишний раз пошевелиться. Бывший жених Вероники побаивался своего потенциального тестя, поэтому предпочитал теперь стоять молча, играя роль стороннего наблюдателя, не имеющего отношения к чужим семейным передрягам.
— Пап, ты все неправильно понял, — Вероника снова попыталась сгладить ситуацию, но понимала, что ее попытки были бесполезными. Дмитрий Петрович услышал все: и про деньги, и про план, и про брошенного матерью ребенка. Вероника уже сто раз пожалела о том, что встретилась с Сашей за спиной у матери, ведь она своими собственными руками разрушала семью, столь дорогую ей самой и Евгении Денисовне.
— Я все правильно понял, — сухо сказал отец, — твоя мать бросила ребенка. Когда это было? Это мой ребенок? Чего ты молчишь, словно воды в рот набрала? И этот! Он откуда знает об этом?
— Я, пожалуй, пойду, — Роман сдвинулся с места и направился в сторону выхода, но путь ему преградил Дмитрий Петрович, — в чем дело? Дайте мне пройти! Ваша дочь передумала выходить за меня замуж, мне тут нечего делать.
— Ты уйдешь только после того, как все мне объяснишь, — Дмитрий Петрович говорил голосом, не терпящим возражений, — пока я не узнаю правды, ты не сдвинешься ни на миллиметр.
— Пусть ваша дочь вам все объясняет! — Роман запаниковал, все еще пытаясь протиснуться между дверью и стоявшим словно памятник Дмитрием Петровичем, — это ваши дела.
— Ты требовал деньги за молчание. О чем ты должен был молчать? Или что, мне теперь нужно заплатить тебе за то, чтобы твой поганый язык развязался?
Глаза Романа блеснули. Вероника поняла, что сейчас ее бывший жених может начать новую игру: требовать деньги у ее отца за правду, которую знал, и за счет которой хотел поживиться. Этого девушка допустить не могла.
— Папа, я все тебе объясню сама. Много лет назад, еще до знакомства с тобой, мама родила девочку. Ее родители настояли на том, чтобы она отказалась от дочки, а ее отдали в чужую семью. С тех пор мама страдает, а Роман, узнавший об этом, шантажирует ее, чтобы получить деньги за молчание. Мама так дорожит нашей семьей, она не хотела огорчать тебя, и если бы не Рома…
— Она бросила ребенка? — голос отца понизился, и теперь Веронике стало по-настоящему страшно, — моя жена? Ни слова мне не сказала о своем прошлом, врала мне все эти годы, а теперь, выходит, она у нас жертва!
Роман, пользуясь случаем, выскользнул из кухни, а через минуту хлопнула входная дверь. Дмитрий Петрович остался стоять на своем месте, его взгляд был таким печальным и одновременно с этим сердитым, что Вероника стало не по себе. Неужели их семье придет конец? Папа никогда и никому не прощал вранья и недоговоренности, с легкостью выметая из своей жизни предателей и лжецов. Но тогда речь шла о посторонних людях, а тут его жена – любимая и прожившая с ним много лет.
— Папа! — Вероника бросилась к отцу, попыталась взять его за руки, — папочка! Пожалуйста, не руби с плеча! Поговори с мамой, она все тебе объяснит.
Отец выдернул свои руки из рук дочери, потом забегал по кухне, хватаясь то за голову, то за сердце. Вероника смотрела на него, смахивая с лица слезы и сожалея о том, что уже нельзя было ничего повернуть вспять. Не нужно было встречаться с Сашей, ни к чему было влезать в дела взрослых. Теперь же было слишком поздно что-то менять.
Вернувшаяся домой Евгения Денисовна пока еще не знала о том, что было известно ее мужу. Она напевала что-то себе под нос, выглядела обычной и спокойной, а, увидев взгляд дочери, встретившей ее в гостиной, тут же переменилась в лице.
— Что случилось, Ника? С папой что-то?
Вероника опустила глаза. Из супружеской спальни пулей вылетел Дмитрий Петрович. Он кричал что-то, обвиняя свою жену в подлости и вранье, и с каждым его словом лицо Евгении Денисовны становилось все более бледным. Она стояла словно истукан, глядя на мужа и не решаясь что-то возразить ему.
— Ты предала всех нас! — в конце выкрикнул отец, тыча в жену пальцем, — предательница! Иуда! Бросила своего ребенка, а потом всю жизнь играла роль заботливой жены и мамаши! Сними же маску, покажи, кто ты есть на самом деле! Жалкая букашка, поползшая по тропинке, на которую ее родители усадили. Не было у тебя никогда своего мнения, да тобой ноги можно вытирать!
— Папа! — Вероника была не в силах терпеть слова Дмитрий Петровича. Они были неправильными, несправедливыми и очень обидными. Отец был на эмоциях, эту же эмоциональность от него унаследовала и сама Вероника. Папа рушил свою семью, а мама не сопротивлялась. Стояла молча, опустив голову, а потом вдруг сползла по стене и лишилась чувств.
Вероника бросилась к матери, трясла ее за плечи, пытаясь привести в чувства. Слезы хлестали из глаз, перед глазами летали мушки, все происходящее было похоже на дурной сон, только вот он никак не хотел заканчиваться.
Дмитрий Петрович вызвал скорую, и через двадцать минут Евгению Денисовну, кое-как пришедшую в себя, выводили к карете скорой помощи. Оглянувшись на дочь, Евгения только и успела проговорить синими губами:
— Ника! Прошу тебя, позвони Саше. Мне нужно с ней увидеться. Если я умру, то будет слишком поздно просить у нее прощения.
Вероника замотала головой:
— Мамочка, ты не умрешь! Не говори так! Господи, как же мне жаль!
Мать усадили в машину, а потом увезли в городскую больницу. Вернувшаяся домой Вероника увидела отца, сидевшего за кухонным столом и обхватившего голову руками. Он что-то бормотал под нос, разобрать его слова было невозможно, да и сама Вероника не хотела лишний раз снова заводить ту же тему. Им всем просто нужно было время, чтобы прийти в себя и осознать новую реальность.
Саше она не дозвонилась. Зато дозвонилась до своей несостоявшейся свекрови, умоляя ее дать адрес Саши.
— Зачем тебе это? — с огромным неудовольствием спросила та, — ты вроде как к нам не имеешь никакого отношения больше? Бросила Рому? Вот и живи теперь с этим.
— Я буду жить с этим, — покорно ответила Вероника, — но прошу вас выполнить мою последнюю просьбу. Вы ведь все знаете о прошлом своей дочери, дайте ей шанс поговорить со своей родной матерью.
В трубке повисло молчание, а потом раздались короткие гудки. Вероника была готова рыдать от отчаяния, настолько несправедливой казалась ей вся эта ситуация. В ней Вероника осталась совершенно одна, и некому было помочь ей и подсказать, как было бы лучше поступить.
Саша сама перезвонила Веронике:
— Что опять случилось? Мне звонила мама, сказала, что ты наговорила ей какого-то бреда.
— Саша! Сашенька! — Вероника разрыдалась в трубку, — мама в больнице, ей очень плохо! Умоляю тебя, поговори с ней, дай ей последний шанс на прощение.
— Я ничем не могу помочь, — сухо отозвалась Саша, — дай мне уже спокойной жизни, отстаньте от меня со своей семейкой!
— Ты сможешь после этого спокойно спать? Зная о том, что твоя родная мать умерла, так и не получив твоего прощения? Тебе двадцать четыре года, тебе еще жить и жить! Не поступай как мама, не заставляй себя мучиться остаток дней из-за того, что когда-то ты приняла неверное решение. В конце концов, просто притворись, что ты прощаешь ее! Если ты не можешь совладать со своими чувствами, то хотя бы войди в роль прощающего. На пять минут!
Саша немного помолчала, а потом задала единственный вопрос:
— В какой она больнице? Как мне ее найти?
Вероника с облегчением выдохнула. Слезы почти высохли, но голос продолжал дрожать от волнения. Она смогла! Саша сделает то, о чем так мечтала Евгения Денисовна. А потом пусть все будет так, как будет. Вероника сделала все, что смогла, а остальное по своим местам расставит жизнь.
В больницу к Евгении Денисовне Вероника приехала на следующий день. Привезла кое-какие вещи, долго разговаривала с врачом.
— Скажите, а к маме не приезжала девушка? Высокая, темноволосая, с красивыми глазами?
— Нет, — врач пожал плечами, — посещения вчера были запрещены, но никто и не пытался попасть к вашей маме. Сегодня к ней можно зайти, но попрошу вас вести себя с ней спокойно, не выводить на эмоции, если только позитивные. Вашу маму нужно беречь, ее организм истощен стрессом, сердце слабое, да и сама она не кажется готовой бороться за свое здоровье.
Вероника тяжело вздохнула. Вошла в палату к матери, увидела ее бледное лицо, глаза, уставившиеся в потолок, тонкие руки, лежавшие вдоль тела и не шевелившиеся. Евгения Денисовна была похожа на куклу, лишенную всяких чувств и эмоций.
— Мамочка, — негромко позвала Вероника, — я пришла. Как ты?
Евгения Денисовна едва заметно шевельнула головой, а потом тихо спросила:
— А Саша? Она не приходила?
Сердце дрогнуло в груди у Вероники, было бесконечно больно видеть мать такой. Ее, вечно улыбавшуюся и полную сил, было невозможно представить вот такой безжизненной куклой, потерявший всякий интерес к жизни.
— Я думаю, что она придет, только немного позже.
— Она не придет, — возразила мать, — не простит меня. Господи, как же больно внутри!
Вероника была готова расплакаться. Постояла рядом с матерью, погладила ее по руке, а потом, не в силах сдерживать слезы, выбежала из палаты и дала им волю.
Кто-то коснулся ее руки. Подняв заплаканные глаза, Вероника не сразу сообразила, кто именно стоит напротив нее.
— Саша… — проговорила она, а потом поддалась порыву и обняла свою старшую сестру, — спасибо, что приехала! Саша, она так сильно ждет тебя!
Саша позволила себя обнять, даже по спине Веронику погладила. Младшая сестра рыдала, уткнувшись носом в плечо старшей, и с каждой минутой ей становилось легче: вместе со слезами из Вероники выходили боль, отчаяние и ощущение собственной ненужности.
Саша вошла в палату, а Вероника осталась стоять в больничном коридоре, прислонившись к стене и прикрыв глаза. Она не знала, о чем именно Саша говорила матери, но была уверена в том, что теперь все изменится: хуже уже точно не станет.
В конце коридора она увидела знакомую мужскую фигуру. Это был отец. Он шел, неся в руках два пакета, а, увидев Веронику, быстро приблизился к ней, бросил пакеты на пол и резко притянул дочь к себе. Обнял ее крепко, заставив дочку снова расплакаться, но на этот раз от облегчения.
— Не могу я так, — признался отец, присев рядом с Вероникой на скамейку, стоявшую вдоль больничной стены, — думал, что вычеркну ее из жизни, перелистну, как страницу книги и больше не вернусь к ней. Но нет! Я так не могу…
— Ты ее любишь? — с улыбкой спросила Вероника, а Дмитрий Петрович кивнул.
— Люблю. И тебя люблю, и Женю люблю. И девочку эту тоже смогу полюбить. В конце концов, это все в прошлом, а его не изменить.
Вероника прижалась к плечу отца. Такому сильному, уверенному, рядом с которым маленькая девочка всегда чувствовала себя в безопасности. И сейчас тоже Веронике было спокойно и уютно рядом с отцом.
Из палаты вышла Саша, едва заметным движением смахнула с щеки слезы. Подошла к Веронике, слабо улыбнулась:
— Мы поговорили. Недолго, но весьма продуктивно.
— Ты смогла перебороть себя и простить маму? — спросила Вероника, а Саша качнула головой.
— Я не переборола себя, я была искренна. Не злюсь я на… маму. Какой смысл в злости и обиде, если они только разъедают все хорошее? Можно сто лет жить, питаясь обидой на другого человека, а я так не хочу. Я уже давно простила Евгению, я не злюсь. А еще я рада тому, что у меня есть такая сестра, как ты. Ты – настоящий боец! За свою семью готова перегрызть горло любому.
Вероника улыбнулась, а потом обняла сестру. Дмитрий Петрович, стоявший рядом, тоже поддался порыву и обнял обеих девушек.
— Была у меня одна дочь, а теперь сразу две.
Через две недели Евгению Денисовну выписали из больницы. На выписке были и Дмитрий Петрович с букетом цветов, и Вероника, улыбавшаяся матери, и Саша, приехавшая в середине рабочего дня для того, чтобы порадоваться за свою родную мать.
А какой счастливой выглядела Евгения! Она по очереди обняла всех: и дочек, и мужа, а потом приняла букет и, поблагодарив врачей, направилась к выходу. Рядом с ней шли самые дорогие ей люди: дочки и муж – ее семья, воссоединившаяся и ставшая еще больше и крепче.
Дома долго пили чай, разговаривали, никто ни с кем не ругался и не выяснял отношений. Тяжелое прошлое было позади, и все присутствовавшие в доме были полны надежд на то, что будущее будет счастливым и безоблачным.
Кто-то позвонил в дверь.
— Мы еще кого-то ждем? — с удивлением спросила Евгения Денисовна, обводя всех взглядом.
— Я открою, — ответила Вероника и вышла в прихожую. В глазок увидела Романа, все внутри опустилось от волнения.
Открыла ему дверь, но в квартиру не впустила. Роман стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу и держа в руке букет цветов. Первый за все те месяцы, что они были знакомы с Вероникой.
— Я пришел, — буркнул он и протянул Веронике букет. Она не приняла цветы, продолжая выжидательно смотреть на своего горе-жениха.
— Пришел? Молодец! А теперь уходи. Тебя в этом доме никто не ждет.
— Ника, я пришел извиниться, — сказал он неуверенно, — я многое осознал, вел себя как идиот.
— Почему «как»? — усмехнулась Вероника, — уходи, пожалуйста, не порти настроения ни мне, ни людям.
— Ты простишь меня? — в голосе Романа было столько надежды, что Вероника едва сдержала улыбку, — я больше не буду…
— Молодец, — ответила она, — а теперь иди, Рома. Иди и больше не приходи ко мне.
Вероника закрыла дверь, а сама вернулась в кухню. Присела за стол, поймала на себе вопросительные взгляды своих близких.
— Рома приходил прощения просить, — она коротко сообщила всем новость, а потом замолчала.
— А ты? Простила его? — мать задала свой вопрос, а потом бросила быстрый взгляд на Сашу.
— Я не знаю, — уклончиво ответила Вероника, — после всего, что он сделал…
— Если бы не он, — Евгения Денисовна снова заговорила, — я бы, возможно, никогда бы не осмелилась подойти к Саше и признаться ей во всем. Каким бы плохим ни был Рома, он принес пользу нашей семье.
Саша коснулась руки своей сестры:
— Помни о том, что обида разъедает все хорошее внутри тебя. Я тебе говорю это как человек, сам проживший много лет в обиде. Да и Ромка без этого получил по заслугам – от родителей. Жил две недели у бабушки, без денег и общения. На работу устроился, как будто другим человеком стал.
Вероника усмехнулась. Надо же было такому случиться, что перевернуло жизни сразу стольких людей! Права была Саша, обида и ненависть разъедали изнутри, мешали спокойно жить и дышать. Нужно было простить Романа, а потом отпустить его из своей жизни навсегда. Пока внутри у Вероники будет жить злость, она не сможет отпустить своего бывшего жениха из сердца.
В тот же вечер она сама позвонила Роману.
— Я на тебя не злюсь, — сказала она, — будь счастлив, Рома.
— А как же мы? Ты не хочешь встретиться и поговорить?
— Нет больше никаких «мы», — отозвалась Вероника, — я тебя простила, но встречаться нам больше не нужно. Спасибо тебе за твою меркантильность, она помогла мне обрести сестру, а моей матери – дочь. Прощай!
После этого разговора Веронике окончательно полегчало. Все плохое осталось в прошлом, а все хорошее должно было обязательно случиться в будущем.
Через год Саша вышла замуж. На свадьбе были и Евгения Денисовна, и Вероника, и Дмитрий Петрович. Роман тоже там был, но не отважился подойти к Веронике, приехавшей на торжество со своим молодым человеком.
А еще через два месяца свадьбу сыграли Вероника и ее молодой человек. Евгения Денисовна светилась от счастья, а Саша подарила своей младшей сестре поездку в свадебное путешествие.
— Это совершенно лишнее, — смущенно сказала Вероника, принимая подарок старшей сестры, — это так дорого!
— Не дороже осознания того, что у меня есть такая замечательная сестра! — с улыбкой ответила Саша и крепко обняла сестру.
Через полтора года с разницей в две недели Саша и Вероника стали мамами. У них родились дочки, а Евгения Денисовна радовалась тому, что стала бабушкой «в квадрате».
Беря на руки внучек и целуя их в маленькие носики, она плакала от счастья.
— Если бы несколько лет назад мне сказали о том, что со мной случится такое чудо, я бы покрутила пальцем у виска и не поверила бы в это. Но чудеса случаются, теперь я точно это знаю!
Дмитрий Петрович обнял жену и поцеловал ее в губы:
— Самое главное чудо – это ты! Женщина, подарившая миру двух прекрасных дочек, а еще двух внучек! И это не предел, правда ведь, баба Женя?
Евгения Денисовна рассмеялась и с любовью посмотрела на своего мужа. Она была с ним абсолютно согласна, и на этот раз от души.
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.