1890 год
«Станица Мариинская. В народе существует поверье, что во время сна, в поле, часто вползают в рот спящему змеи и ящерицы. На чем основано это поверие – не можем сказать; но народ вполне верит в возможность подобного явления. Вот что, между прочим, сообщает наш корреспондент: в 12 верстах от станицы Мариинской есть так называемы «Архиерейский двор». 8-го мая сюда собралось много богомольцев и расположилось ночевать в саду. По прошествии некоторого времени, когда все уже спали, раздался пронзительный крик одной из богомолок. Оказалось, что во время сна ей в рот вползла будто бы гадюка, которую она успела схватить за хвост, но хвост оторвался, и змея проскользнула внутрь. Говорят, что теперь лечат эту богомолку молоком». (Донская Речь. От 12.06.1890 г.).
1892 год
«Ростов-на-Дону. 9-го июня, после долгих попыток, околоточному надзирателю Иванову удалось фактически обнаружить беспатентную продажу спиртных напитков, производимую в течение 3 – 4 лет при своей бакалейной лавке евреем мещанином Левом, о чем в присутствии нарушителя, понятых и распивавших водку и был составлен полицейский протокол». (Приазовский край. От 12.06.1892 г.).
1893 год
«Ростовский округ. По всему протяжению Владикавказской железной дороги проезжающий видит большие группы рабочих, этих бродячих тружеников, покинувших родные деревни и семейные очаги и отправившихся в поиски за полевыми работами в Ростовском округе, Кубанской и Терской областях и Сев. Кавказе. Вы не пройдете ни одной железнодорожной будки, где бы не увидели несколько десятков этой голытьбы, расположившейся вокруг колодцев; ни одной станции, где бы не увидели сотни и тысячи ее. Положение этой голытьбы в дороге самое безотрадное. Расспросите любую кучу пешеходов, расположившихся у какой-нибудь будки или станции об их положении, и вы услышите целую эпопею человеческого горя и человеческих страданий. Бросивши родину, где жизнь стала, «не в моготу» тесная и горькая, эта голытьба, с горстью медяков в кармане, с куском черствого хлеба за пазухой, бредет за сотни и тысячи верст, питаясь по дороге подаянием, всюду встречает людскую грубость, наглое надувательство и вымогательство и каменные сердца, не способные тронуться при виде даже самой ужасной картины человеческого горя и страданий. Вот партия, жадно, с каким-то зверством истребляющая вечером куски черного черствого хлеба и чуть не с дракою вырывающая друг у друга ведро с водой для запивки, она со вчерашнего полдня прошла три станции, три села, почти везде слыша на свое «Христа ради» - «Бог подаст» или «убирайтесь, вас тут много шляется, всех не накормишь», и прогоняемая путевыми сторожами и железнодорожным начальством от колодцев и водокачек. Теперь она истребляет незначительные крохи, собранные в последнем селе, и запивает водой из колодца редкого на пути сердобольного сторожа-хозяина.
Вот партия, уже целую неделю ожидающая своего хозяина, подрядившего ее на работы в экономию, за 20 верст от полустанка, и отобравшего «для верности дела» денежный залог и несколько документов у вожака партии. Партия эта, очевидно, нагло обманута городским «ловкачом», и сама уже это понимает, но все-таки ждет, ждет терпеливо голодная и холодная, надеясь «на авось», которое только одно утешает ее в этом жалком положении.
Вот партия, которую третьего дня встретили на привале волостное начальство и урядник, потребовавшие для просмотра документы. Несколько человек из этой партии забраны с просроченными документами в волостную кордегардию. Партия эта уже три дня ждет выпуска из кордегардии своих родных и товарищей, теряет понапрасну время, необходимое для дороги в намеченное село или станцию.
Вот партия с больными детьми и взрослыми. Продолжать ей путь невозможно, так как несколько человек ее лежат «в трясучке» (род злостной лихорадки), а добрая половина детей тоже «не домогает», «отец горит». Напрасно послы от партии ходят в ближайшее село в аптеку или к фельдшеру, кланяются, молят полечить, дать лекарств. Аптека без денег и рецепта лекарств не дает, а фельдшер твердит одно: «Пусть ложатся в больницу (в городскую или земскую в 20 – 30 верстах от места стоянки партии), и лекарств тоже не дает, отговариваясь тем, что земские лекарства выдаются бесплатно только жителям своего округа или участка и т. д. и т. п.
И терпят несчастные, обижаемые судьбою, покорно переносят свою горькую судьбину, усугубляемую в дороге людской грубостью, ложью и бесчеловечностью и подчас рады бывают даже смерти в дороге.
Не лучше положение этих несчастных и при поездке по железной дороге. Посмотрите на тысячи их, собравшихся в Нахичевани, Батайске и других местах выдачи железнодорожных билетов 4 класса и на станциях высадки и пересадки их по Владикавказской железной дороге. Ежедневно отправляется только один рабочий поезд в составе не более 30 вагонов, могущий забрать не более 1200 – 1500 человек, между тем как скопление рабочих в этих местах достигает до 5 – 10 тысяч человек. И приходится беднякам по целым неделям ожидать очереди попасть в поезд, проживать свои скудные гроши, переплачивая втридорога за хлеб в станционных буфетах и лавочках, выпрашивать каждый глоток воды у станционного начальства, лежать на сырой земле под открытым небом, терпеливо перенося все болезни, неизбежные при такой дорожной обстановке. Посмотрите на длинный рабочий поезд, медленно ползущий от станции до станции, ожидающий на станциях и полустанках для пропуска более выгодных для дороги грузовых и пассажирских поездов! Положение живого груза этого поезда в пути и на стоянках нисколько не лучше, если даже не хуже положения пешеходных партий. Набитые, как сельди в бочке, в товарные вагоны с длинными скамьями, несчастные давят друг друга, задыхаются от недостатка воздуха, заражаются от больных соседей, а матери истощаемые голодом, не спускаю с рук и колен детей, которых в вагоне негде положить и посадить, и с отекшими ногами и руками, измученные и изнуренные ждут не дождутся конца своего переезда, который продолжается несколько дней подряд. А мимо 8 раз в сутки пробегают изящные «пассажирки» (пассажирские поезда) с блестящими, как зеркало, высокими, просторными, светлыми и удобными спальными вагонами, в которых виднеются сладко спящие на мягких диванах счастливцы, пользующиеся в пути всеми благами прогресса и цивилизации.
Тяжело становится на душе каждого, у кого еще теплиться хотя незначительная «искра Божия», при виде такого жалкого положения бродячего рабочего элемента и при виде этих дорожных контрастов.
Неужели нет положительно никакой возможности регулировать, улучшить передвижение этих рабочих масс? Неужели этого нельзя достигнуть хотя бы на железных дорогах? Ведь, наши рабочие поезда ничем не отличаются от скотских, а положение скота в дороге даже гораздо лучше, чем человека рабочего: первый поят, кормят, ему дают больше простора в вагонах, не лишают крова в местах стоянок и перегрузки и даже производят медицинский осмотр, последнему не дают ничего подобного».
«Область войска Донского. На Козлово-Воронежско-Ростовской железной дороге, между станциями Шахтной и Максимовкой, на днях произошло столкновение поезда с повозкой. Подробности следующие: к переезду подошла группа чернорабочих, впереди которых ехала повозка с их имуществом. Заметив шедший слева почтовый поезд № 3, они поторопились скорее прогнать лошадь через полотно. Но едва только лошадь перешла рельсы, как на оставшуюся на них повозку налетел вдруг поезд и разнес ее на части. Лошадь с уцелевшим передком повозки успела вовремя отбежать от паровоза. Особых несчастий с людьми не было. По очистке полотна от обломков, поезд снова был пущен в путь». (Приазовский край. 147 от 12.06.1893 г).
1897 год
«Ростов-на-Дону. В ночь на 11-е июня проживающий на Нахаловке по 7-й улице в собственном доме ростовский мещанин Быков, будучи в пьяном виде, выгнал из дома свою жену и сына. Последние, выбежав на улицу, стали ругать Быкова площадными словами. Услышав ругань, Быков выскочил на улицу, и между ним и его женой и сыном завязалась ожесточенная драка. На шум поспешил ночной стражник Ветров, потребовавший, чтобы Быковы убрались домой. Вмешательство стражника привело к результатам, которых он, конечно же, не ожидал: Быковы, забыв о своей ссоре, втроем набросились на Ветрова и стали наносить ему удары палкой и камнями. Побои оказались настолько серьезными, что Ветрова пришлось для излечения отправить в городскую больницу».
«Таганрогский округ. Слобода Новопавловка. Из слободы Новопавловки, Таганрогского округа, нам пишут:
«Только что закончившиеся праздники св. Троицы ознаменовались целым рядом печальных по своей обстановке происшествий, в которых доминирующую роль играл, по обыкновению, кабак с его бесшабашными попойками. Начать с убийства местного жителя, крестьянина Понамарева. Часов в 9 вечера в питейном заведении Симоновича собралась большая толпа молодежи и, когда хмель зашумел уже во всех головах, затеяли шуточное единоборство с подвернувшимися на этот случай женатыми слободчанами. Но шутки постепенно начали обостряться и, по выходе молодежи из кабака, превратились в заправское побоище. Образовались два враждебных лагеря, в ход пошли кулаки, и драка закончилась киданием камней друг в друга. Более всего досталось при этом Понамареву, который, истекая кровью, с израненной головой, попытался было уйти домой, но не тут-то было: освирепевшая толпа продолжала жестоко драться, и одним из беспрестанно сыпавшихся камней Понамарев был так сильно задет, что потерял сознание и вскоре умер.
Не успели толки об этом происшествии замолкнуть, как на другой день разыгрался новый случай грубой расправы. На этот раз пострадавшим явился крестьянин Фоменко, который ехал 3-го июня на поверочный сбор в слободу Мариновку. Как он, так и сопровождавшие его другие запасные нижние чины не преминули по дороге зайти в кабак Симоновича, а затем между ними произошла ссора, после чего подсевший к Фоменко крестьянин Пишунов ударил его в шею складным садовым ножом и нанес довольно серьезную рану.
На этих же днях было произведено покушение на ограбление крестьянки М. А. Куцуренковой, которая из Новопавловки вечером возвращалась в слободу Дмитровку. Дорогой, когда подвода была уже в степи, извозчик вдруг набросился на нее и стал душить, требуя денег. К счастью для Куцуренковой неподалеку в это время находились люди, которые и прибежали на ее крик о помощи. Преступник бросил ее и вместе с лошадью скрылся. Возмутительный также случай имел место в слободе Боковой, после праздников, где один из объездчиков экономической земли, черкес, за контрабандное собирание клубники отрубил кинжалом пальцы попавшемуся крестьянину. Случай этот произвел сильное впечатление на местное и слободское население, и человек около 100, возмущенные зверством объездчика, явились в экономию с требованием выдать его им на расправу. В виду того, что волнение в народе могло принять печальный оборот, местные власти пустили в ход все меры, чтобы успокоить требовавших черкеса. Толпа после долгих препирательств разошлась, наконец, а о происшествии немедленно дано было знать заседателю».
«Из прошлого. Государь Александр Николаевич, по заключению мира 19 марта 1856 года, сказал однажды князю А. С. Меньшикову:
- Я хочу учредить общие медали в память минувшей войны. На одной стороне будет «С нами Бог». А как ты думаешь, что изобразить на другой стороне?
- Напишите, Ваше Величество «и Бог с нами», – тоскливым шепотом проговорил Меньшиков». (Приазовский край. 152 от 12.06.1897 г.).