Здравствуй, мама, здравствуй, моя хорошая. Вот опять пишу о тебе - и мне кажется, что так ты немножко ближе ко мне. Сегодня последний день весны, самой страшной весны в моей жизни, самого страшного мая. Следом наступит не менее страшный июнь: третьего июня умер папа, пять лет как его нет. Была семья, а теперь от семьи осталась я и вместо вас, мои дорогие, - два свидетельства о смерти, две бумажки у меня в руках.
Буду вспоминать дальше. После того как я передала для мамы в морг одежду, мы с сиделкой поехали на такси на кладбище. Водитель попался замечательный - бука, молчаливый, я люблю таких, тех, кто не трындит и не лезет с разговорами. Тем более в той моей ситуации.
Но сиделка у меня не такая, как я, ей дай поговорить. Затянула было разговор с водителем о фабрике, мимо которой мы проезжали, но мужчина отрывисто буркнул "не знаю я, кто хозяин", - и сиделка закатала общение обратно.
Машина тоже хорошая попалась - и на кладбище, и с кладбища. Я совершенно не разбираюсь в марках машин (знаю только: у кого четыре кольца, тот ауди), поэтому марку нашего такси назвать не могу. Но в ней было очень комфортно сидеть: ты не утопал попой вниз, колени не торчали выше пояса, ты сидел ровно, на ровной поверхности, даже как бы на возвышении, смотрел на мир не из погреба, а даже немножко с высоты.
Вот и поворот. Кладбище. Приехали. После похорон папы (5 лет назад) я ни разу у него не была, потому что поездка на кладбище (оно у нас далеко за городом), уборочные и покрасочные работы там - на всё это уходит полдня, а мне не на кого было оставить маму с деменцией. На этом кладбище у меня ещё похоронена и бабушка, только она не рядом с родителями.
Тут я сделаю небольшое отступление - расскажу о своём отношении к кладбищам. Оно - не совсем обычное и не совсем для меня привычное. Впервые я столкнулась с таким своим отношением после смерти бабушки. Это было больше 25 лет назад. Это была первая смерть в моей жизни.
Было больно, тяжело, одиноко, я думала, что буду утолять боль тем, что стану часто ездить к бабушке. Но, к моему удивлению, на кладбище к бабушке меня совсем не тянуло. Нет, не было страха перед кладбищем, я не боялась горьких воспоминаний от его посещения - меня просто не тянуло.
Я прислушивалась к себе и думала: как же так, там лежит моя бабушка, там я к ней ближе всего, там место её упокоения, люди после смерти близких чуть ли не каждый день ездят к ним на кладбище - почему же я какая-то черствая, дубовая?
К бабушке я потом, конечно, ездила. Но ничего на кладбище не чувствовала. Нет, чувствовала: покой, умиротворение, тишину в сердце, мне там легко дышалось, просто жилось, легко и и чисто думалось о жизни, о смерти, отступала суета, физически ощутимо время замедляло ход.
Я на могиле у бабушки не плакала, не падала на холмик, не рассказывала бабушке о своей жизни без неё. Я просто молча и бездумно сидела, часами могла сидеть. В голове было просторно, чисто, было такое впечатление, что в голове открыли окно в тёплый летний день и там гуляет свежий ветерок. Мысли текли вольно, обо всём и ни о чëм. Глаза блуждали по просторам, останавливались на датах, именах на соседних могилках.
Я пробовала разговаривать с бабушкой, рассказывать ей что-то, но быстро замолкала, потому что понимала, что это натужное, что мне не говорится - нет душевной потребности. Хотелось сидеть, молчать, дышать, слушать вечность и ни о чем не думать. Это и был мой разговор с бабушкой.
То же повторилось с папой. Папина смерть была для меня намного тяжелее бабушкиной, потому что с папой мы были ближе. Я тоже, как когда-то с бабушкой, думала: уж у папы-то я выплачусь на холмике, помолюсь, буду ему всё рассказывать. Но - нет.
Я не была у папы пять лет и понимала, что у меня нет сильной потребности. Мне хотелось к папе на кладбище, просто чтобы убраться там, покрасить лаком крест, посадить красивые почвопокровные цветочки и так же, как у бабушки, молча и тихо посидеть.
Сейчас аналогичное повторяется с мамой. Маму похоронили две недели назад, я у неё ещё не была. Теперь меня никто дома не держит, я не связана обязательствами, поэтому буду бывать у моих родных. Но, опять же, я понимаю, что буду бывать не потому, что меня туда душевно тянет, а потому, что надо всё убрать, покрасить, облагородить, насажать цветов.
Я в соцсетях несколько раз натыкалась на обсуждение этой темы - посещение родных на кладбище. И с большим удивлением узнала, что отношение к захоронениям родных у людей изменилось. У молодежи оно не изменилось, а именно такое и сформировалось, а вот у людей моего поколения (я 75-го года рождения) - у многих, да, как оказалось, изменилось.
Молодёжь и не молодёжь сейчас считают, что ни к чему делать культ из клочка земли, где лежит твой близкий. Да, он там лежит, но убирать, красить, засевать цветами, просто ездить к нему - зачем, зачем всё это? Он в твоей памяти, ты его помнишь - и этого достаточно. А могила - это просто земля, там просто тело, которого после пары лет тоже в общем-то уже нет.
Мне такое отношение претит. Для меня могилы моих родных - это не просто участки земли с телами, нет, для меня это нечто большее. И содержать могилки в чистоте, красоте, навещать их - это для меня само собой разумеющееся, это что-то из глубины веков, из Рода, из моей принадлежности к русскому народу.
Как у Пушкина:
Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Всегда грустно смотреть на заброшенные, заросшие травой могилки. Возникает чувство покинутости, что умершие никому не нужны или что у умершего никого из родных не осталось.
Поэтому я к маме, папе, бабушке буду ездить, обязательно. Но вот этого чувства - что мои родные там и только там, у меня нет. Мои родные со мной. Стоит мне подумать о маме, папе - и они рядом, сразу же. Стоит мне начать читать по маме Псалтирь - и я ощущаю нашу с мамой связь.
Память, она же не ограничена временем и местом. Память - это то, что всегда и везде со мной. Но в то же время, я сейчас говорю только за себя, память должна иметь вещественное воплощение. Памятовать, помнить об умерших родных, но при этом забить на их могилы - пусть зарастают травой, - нет, я так не могу и не буду.
Поэтому на кладбище с сиделкой я приехала с чувством вины перед папой - не была пять лет.
При захоронении папы я сразу забронировала рядом место для мамы, в одной оградке. Оплатила тогда оградку, получила от директора кладбища справку с разрешением на маму. Всё это я взяла сейчас с собой.
Где был похоронен папа, я уже не помнила. Помнила, что надо завернуть на первую дорожку за часовней и долго-долго идти прямо - папу хоронили в самом конце кладбища. Где, куда поворачивать по этой долгой-долгой дорожке - вообще не представляла.
Понимала, что за пять лет там уже стооолько захоронений, что папа точно уже не в конце, и найти его будет сложно. Но думала, что задачу существенно облегчит удостоверение о захоронении, где был указан квартал и номер могилы.
Однако выяснилось, номер могилы не поможет, а в квартале - до тысячи захоронений.
В администрации кладбища я заполнила нужные бумаги на маму. Заполняла и болезненно-горько ощущала: всё это когда-то уже было в моей жизни - с папой, и вот повторяется - мамочка... Хотя прошло пять лет, но я отчётливо помнила детали: ободранная скрипучая дверь, холод в помещении (так и хочется написать - могильный), таблички на дверях, рекламные листки на столе в коридоре - предложения кафе для организации поминок, амбарная книга в линейку - туда записали мамочку.
Нам выделили землекопа. С ним мы и пошли искать захоронение папы.