Глава 8.
Выбравшись из города, они в ожидании попутки, укрылись на полуразрушенной остановке. День подошёл к концу, и Максима с Альбиной укутывали сгущающиеся августовские сумерки. Город они покинули в спешке, задержавшись только затем, чтобы Альбина смогла переодеться. Одежду они нашли в гостинице, в незапертой каптёрке разлюбезной Ларисы Викторовны. Брюки и блузка были велики, туфли, наоборот, малы, но выбирать не приходилось. Путешествовать в серой хламиде с кляксами заклинаний на груди и плечах было как минимум не разумно, а как максимум опасно. Первый же полицейский патруль арестует её до выяснения личности, а так как паспорта у Альбины не было, задержание вышло бы ей боком. Прикрыться магией она не могла, а у Максима на двоих не хватало сил. Тем более что ехать предстояло далеко.
Максим, пока женщина переодевалась, подумав, предложил проводить её к Аркадию. Справедливо решив, что если взялся играть в благородство, то играй до конца. Альбина согласилась, и даже, кажется, с облегчением.
В молчании прождав час, за это время мимо них не прошло ни одной машины, они пошли на трассу, решив ловить попутку там.
Решение было верным: через пятнадцать минут они тряслись в кузове порядком потрёпанной «Газели». Было холодно, и они, обнявшись, так было теплее, улеглись на застеленное старыми мешками дно кузова.
Всё это время Максим обдумывал вопросы, которые он собирался задать Альбине.
— Что здесь произошло неделю назад?
— Ничего особенного, — Альбина плотнее прижалась к его груди, — с нами был Магистр. Он сильно прибавил в силах, с тех пор как у него появилась девочка.
Максим не спросил, что это за Магистр, и так было понятно, что глава секты, его больше интересовало другое:
— Почему?
Она пожала плечами:
— Не знаю, я всего лишь первая. Была первой, — поправилась она, — он ничего нам не рассказывал. Единственная, с кем он советовался, это высшая. Но я думаю, что он использовал девочку как линзу, для фокусировки и усиления силы.
— Что за высшая?
Женщина передёрнула плечами, взглянула на него с мольбой и страхом:
— Не надо про неё, ладно? Я и тогда её боялась, даже больше, чем Магистра, а теперь, когда я пуста….
Она, не закончив, замолчала.
— Не надо, так не надо.
Собственно, его это не сильно интересовало. Он свою миссию выполнил, с остальным пусть разбирается «контора».
— И всё же, что случилось?
— Эти, — женщина неопределённо махнула головой, — взять нас захотели. Видно, Магистр, что-то сильно спутал в их планах, когда выкрал девчонку. Но он каким-то образом закольцевал пространство, так что их боевики бродили по городу и не могли найти дом. В общем, потыкались они, помыкались да и убрались восвояси. А Магистр всё смеялся: дураки, мол, с кем связались, они не со мной бодаться затеяли, а с самим Хозяином.
— Что за хозяин?
Альбина не ответила, только показала рогульку из пальцев – указательного и мизинца.
— Козлоголовый, тот, к которому ты взывала?
Женщина кивнула.
— А потом, он что-то на картах прикинул, разозлился. Ругался: я тебе, Крюк, покажу, как в мои планы вмешиваться, недолго тебе осталось под небом пылить.
— Что за Крюк?
Альбина вздохнула:
— Был у них там такой, по-видимому, старший, чем-то он Магистра разозлил, чем не знаю, я же говорила, он нам ничего не рассказывал. Только приказывал: делай то, делай это.
Максим чувствовал, что женщина чего-то недоговаривает, но давить не стал.
— И что дальше?
— Когда эти убрались, он круг велел собирать из первых. Зеркала друг напротив друга поставил, фотку старшего между ними поместил, а нас вокруг них расставил, сам в середину встал. Силу велел на него фокусировать, а сам потом выбросил её на фотографию, а после сжёг фото. Старший, скорее всего, после этого умер.
— Старший – кряжистый такой, мощный, на меня чем-то похож?
— Да.
— Я так понимаю, этот ваш Магистр, без девочки сильно в силах поубавится?
— Надеюсь, — Альбина плотнее закуталась в его куртку, — только на это надеюсь.
— Не волнуйся, — приободрил её Максим, — «контора» дожмёт его.
После этих слов разговор сам собой утих.
Через три часа водитель въехал в какой-то районный центр.
— Эй, пассажиры, — весело окликнул он их, — приехали.
— Шеф, что за город? — спросил Максим, спрыгивая на разбитый асфальт.
— Ха, ну вы, городские, даёте, все мозги, что ли страхали? Зарецк, это.
— Не хами, — Максим погрозил ему пальцем, — лучше скажи, до Зименок далеко?
— Не, ну я дивлюсь вам, люди, вы куда ехали? Зимёнки – это вообще вон там, — он махнул рукой куда-то направо. — От того места, где я вас подхватил, до него было километров триста. А от Зарецка – все 400.
Максим помог спуститься Альбине и шепнул:
— Ты сейчас тихонечко уходи, так, чтобы водила тебя не видел.
— Ты убьёшь его, — она ухватила Максима за руку.
Он отрицательно качнул головой:
— Нет, память чуть подчищу.
— Хорошо, — она начала осторожно отступать в темноту.
— Как до Зарецка добраться? — Максим подошёл к кабине.
— Прямых рейсов от нас нету. Если только кто туда по делам поедет. Но вас, — он скептически оглядел Максима, — вряд ли кто возьмёт.
— А ещё как?
— Ну, — протянул водила, плешивый, дочерна загорелый мужичок, — на автобусе до Лисенок, а от них и до Зимёнок добраться можно. Или катите до Лесгородка. Там на железку пересядете и докатите.
— Как лучше?
— Ну, даже и не знаю, я-то на колёсах, — мужик хлопнул по баранке, — но думаю, по железке быстрее будет.
— Ага, ну тогда пока, — Максим хлопнул по протянутой ладони, подчищая память водителя.
Теперь тот абсолютно точно помнил, что подвозил не молодого мужчину и странно одетую женщину, а рыбака средних лет, направляющегося в Лиски.
Максим нырнул в густую тень к поджидавшей его Альбине.
— Что? — с тревогой спросила она.
— Норма, он нас ни за что не вспомнит.
— Что дальше делать будем? — женщина устало опустилась прямо на землю.
Максим пожал плечами:
— Дождёмся утра, потом в Лесгородок поедем, а оттуда на электричке в Зимёнки. Только одежду новую купим, а то вид у нас уж больно потрёпанный. Но не здесь, а в Лесгородке, я так думаю, он побольше этой дыры будет.
— Замёрзла? — он склонился над женщиной.
Та кивнула. Максим сел рядом, обхватил руками, прижал к себе.
— Потерпи пару часов. Утром билет на автобус купим. К вечеру будем у твоего Аркадия.
— А если он не примет меня? — женщина привалилась к его груди.
Максим вспомнил своё видение, уверенно ответил:
— Примет. Знаю я таких однолюбов. Они, если полюбят, то всю жизнь одну, единственную ждать будут. Так что не волнуйся, подремли лучше.
— Как добираться будем? — спросила Альбина, слышавшая его разговор с водителем.
— Я же говорил – по железке, — кратко ответил Максим, — на ней следы быстрее исчезают.
Утром он критически оглядел себя: видок ещё тот. Мятые, в бурых пятнах джинсы, майка рваная, на животе, вся в подсохшей крови. Хорошо хоть куртка кровь скрывает. Глаза он, конечно, отведёт, но если будет много народу, может и не справиться. Устал он сильно, да и бессонная ночь сказывалась.
Билеты они купили удачно. Первый автобус уходил в 7.30., и шёл до нужного им места всего лишь с двумя остановками. Народу набралось немного: пара заспанных девчонок, угрюмый дед с огромным рюкзаком и старушка, поддерживаемая под руку женщиной средних лет. Глядя, из-за раскидистых кустов акации, на садящихся в раздолбанный «Пазик» пассажиров, Максим решил особо не скрываться. Только велел Альбине идти первый, сам же заскочил в автобус, когда водитель, похмельного вида мужик с недельной щетиной на щеках, зычно спросил:
— Ну что, болезные, прокатимся?
Проходя по качающемуся на кочках «Пазику» в конец салона, он словно бы невзначай дотрагивался до каждого пассажира, а после почти рухнул на сиденье рядом с Альбиной, подчистка сознания выжала из него последние силы.
— Я покемарю в полглаза, — тихо сказал он женщине, — ты тоже подремли.
— А если….
— Не волнуйся, — он успокаивающе положил ей ладонь на плечо, — слежку ты всё равно не заметишь, а по сторонам я сам послежу.
Альбина согласно кивнула и, положив голову на его плечо, почти моментально уснула. Максим, привалившись виском к стеклу, задремал, лишь изредка просыпаясь и щупая пространство в поисках наблюдателей. Всё было чисто, никто за ними не следил. Водитель автобуса, видимо, никуда не торопился, и на автостанцию, соседствующую с железнодорожным вокзалом, они въехали только через три часа.
А вот в Лесгородке им не подфартило: нужная электричка уходила только в три часа и прибывала в Зименки после шести. Но делать было нечего, и они, купив билет, сходили на рынок, где приобрели новую одежду, благо деньги были. Максим выбрал широкие спортивные штаны с лампасами и плотную толстовку с капюшоном. Альбина, пройдясь по павильончикам небольшого рынка, выбрала слегка расклёшенные джинсы, водолазку с высоким горлом, летний плащ и однотонный платок на голову. Переоделись они в привокзальном туалете, не слишком чистом, но выбирать не приходилось. Управившись первым, Максим ожидал её в небольшом кафе, приткнувшемся в углу полупустого вокзала. Увидев Альбину в новом наряде, элегантную и странно помолодевшую, Максим сам себе кивнул: выглядела она точь-в-точь как в его видении.
Оставшееся до отхода электрички время они провели на берегу небольшой реки, укрывшись от досужих глаз в густых кустах. Максим сноровисто развёл костерок и пожарил купленные сосиски. Они почти не разговаривали. Максим, несмотря на сон в автобусе, чувствовал себя зверски усталым. Альбина была печальна и рассеяна. Постоянно морщила лоб и шевелила губами, словно неслышно с кем-то говорила. Максим не тревожил её, прекрасно понимая, с кем и о чём она разговаривает. К бабке не ходи, говорила она с Аркадием. Прикидывая, что ему скажет и что услышит в ответ. Он не стал ей рассказывать о своём видении, а сама она, по-видимому, забыла его, так что пускай привыкает жить обычной жизнью, безо всяких магических штучек.
И лишь когда до отправления электрички оставалось минут сорок, они вернулись на станцию.
Как и автобус, электричка отошла от перрона полупустой, но через пару остановок оказалась набитой под завязку. Через полчаса Максиму стало дурно от такого количества галдящих, переговаривающихся и просто шумящих людей. И дело было не в шуме как таковом, а в ментальном потоке, обрушившемся на него со всех сторон, даже нарощенные щиты помогали мало. Радовало одно – в таком ментальном хламе отыскать их следы будет, при всём желании невозможно. Слишком много было наслоений и очень много людей прошло через их вагон, оставив после себя следы мыслительной деятельности, эмоций и чувств.
На перрон станции Зименки Максим выбрался выжатым досуха и ещё минут пятнадцать отходил от котла эмоций, в котором он варился добрых два с половиной часа.
К нужному дому они подошли, когда начали сгущаться первые августовские сумерки, они нашли бы его и раньше, но Альбина никак не могла собраться с силами и решиться пойти к Аркадию. Максим понимал её чувства и не торопил. Они ещё долго бродили бы по городу, но по небу побежали, подгоняемые резкими порывами ветра, плотные грозовые тучи.
Они остановились рядом с палисадником соседнего дома, в котором стайка подростков обоих полов колдовала над допотопным и сильно раздолбанным кассетником, при этом о чём-то вполголоса переругиваясь.
— Я пойду? — Альбина глянула на него с испугом и затаённой надеждой.
Максим кивнул:
— Иди.
Он мысленно чуть подтолкнул её в сторону блочной пятиэтажки, добавив немного уверенности в ментальный посыл, и шепнул, склонившись к самому уху:
— Всё будет хорошо.
Бывшая ведьма кивнула и, не оглядываясь, медленно пошла к подъезду с гостеприимно распахнутой дверью. Максим с грустной улыбкой наблюдал, как с каждым шагом её походка делается всё уверенней и быстрей. Последние метры она почти пробежала.
Над головой громыхнуло, и на голову Максима упали первые, пока ещё несмелые, но увесистые капли дождя. Одна, вторая, третья. Он натянул на голову капюшон, хоть и сознавал, что тот вряд ли поможет. Городу предстоял не просто дождь, а отличный летний ливень. Максим улыбнулся: стихия смоет не только грязь с улиц, но и абсолютно все ментальные следы, которые они оставили, добираясь до города. Альбину никто не найдёт.
Подростки, до этого не обращавшие никакого внимания на собирающуюся грозу, вдруг шустро накрылись здоровенным куском полиэтилена. И из-под него по опустевшей улице в обрамлении жёсткого гитарного саунда поплыл сильный голос:
Надо мною тишина,
Небо, полное дождя.
Дождь проходит сквозь меня,
Но боли больше нет.
Громыхнуло ещё, небо над головой прорезал ветвистый всполох молнии, и поток воды обрушился на Максима.
Под холодный шёпот звёзд.
Мы сожгли последний мост.
И всё в бездну сорвалось.
Свободным стану я.
От зла и от добра.
Моя душа была на лезвии ножа….
Ветер рвал голос певца, частые раскаты грома глушили музыку, но Максим всё стоял омываемый дождём и слушал.
…Я свободен, словно птица в небесах.
Я свободен, я забыл, что значит страх.
Я свободен, с диким ветром наравне.
Я свободен, наяву, а не во сне.[1]
И только когда затихли последние аккорды и голос сменился еле слышным в шуме дождя, шипением плёнки, Максим открыл глаза.
«Я свободен! Я свободен? Я свободен?! Я свободен!
Слова звучали хорошо, вкусно. Вот только не было у него в этом уверенности, как не слышалось её и в голосе певца.
[1] Валерий Кипелов – Я свободен.