Хочу поделиться некоторыми мыслями, которые пришли в голову мне, пока я работал над серией статей об освобождении Белоруссии. Тема очень интересная и я давно хотел за неё взяться. У нас же большинство освобождение Белоруссии связывают с операцией «Багратион» и всеми её потрясающими успехами. Хотя на самом деле, весь процесс освобождения больше похож на известную ныне Ржевскую битву, когда ценой огромных потерь освобождали по кусочкам территорию, да ещё и по схеме три шага вперёд — один назад. Войска наших трёх фронтов месяцами вели наступление на Полоцк, Витебск, Оршу, Могилёв, Бобруйск, но так и не смогли освободить их.
Так вот о чём я. Когда мы читаем описания наступательных операций Красной Армии и их результаты, мы очень часто обманываемся, неправильно толкуя некоторые выражения.
Ну вот допустим такой абстрактный пример. Наши войска N–ского фронта после получасовой артподготовки перешли в наступление, и за три дня прорвали фронт противника на протяжении 50 км, продвинулись на 30 км, освободили 100 000 квадратных километров, 140 населённых пунктов, разгромили и уничтожили 20 дивизий противника. После чего перешли к обороне и стали закрепляться на достигнутых рубежах.
Что сделаем после прочтения такого? Кричим: «Ура!». Правильно. Но оказывается ложек дёгтя в этой бочке мёда полным-полно.
Во-первых, надо понимать, что на войне принято, мягко говоря, преувеличивать успехи. Можно даже сказать, что как-то самой собой получатся, нехотя. У всех и всегда.
Поэтому, те дивизии врага, которые разгромили, записывают в уничтоженные. Но на самом же деле они ещё даже и не разгромленные. Любой из вас может сам провести небольшой анализ. Взять описание какой-нибудь нашей наступательной операции 1944 года или второй половины 1943-го. Наверняка в ней будет идти речь о том же, что я написал выше, только масштабы отличаться в какую-нибудь сторону.
Будет там и количество уничтоженных или разгромленных вражеских дивизий. Давайте поймём, что это должно означать.
Уничтоженные дивизии — это те, которые перестали существовать, и из боевого состава вычеркнуты. То есть вчера дивизия на карте была, а завтра её уже нет, и никогда не будет. Потом может появиться с тем же номером, но это будет уже совсем другое соединение. Так вот, если советских уничтоженных дивизий было много, то для Вермахта (если не брать уж совсем 1945 год), подобные случаи можно прямо по пальцам считать. Сталинград, например, Бобруйск. То есть дивизии в тех сражению действительно перестали существовать, как боевые единицы.
Зато в советских книгах пишут про десятки уничтоженных дивизий Вермахта и СС. Интересно, что некоторые уничтожали даже не один раз, в числе лидеров, пожалуй, дивизия СС «Викинг». Её и под Ростовом «уничтожили», и в Корсунь-Шевченковском котле и ещё где-то, не помню уже.
Дивизии разгромленные — это не синоним, а совсем другое понятие. Причём более сложно определить рамки именно разгрома соединения. Мне кажется, что идеальным критерием разгрома может служить потеря боеспособности. То есть дивизия существует, штабы и тылы есть, а воевать уже некому. Ну может можно пару сводных батальонов собрать из тыловиков, если враг преследует и из боя не выйти.
Во всяком случае, если мы в ходе наступления уничтожили или разгромили какие-то дивизии, то их на передовой уж точно не должно быть. Ибо, даже если сразу прибыло маршевое пополнение, то на восстановление дивизии (во всяком случае в Вермахте) нужно время какое-то, и это даже не неделя. Если времени на восстановление сил нет, то немцы в 1943 году переформировывали дивизии в дивизионные группы (Divisionsgruppe), примерно соответствующие полкам, которые объединяли по две-три в корпусные группы (Korps-Abteilung), примерно соответствующих по боевым возможностям дивизиям и имеющих буквенные обозначения. Либо вместо дивизии уже существовала боевая группа (Kampfgruppe) — имеющимся остаткам дивизии придавали роты и батальоны из других соединений, чтобы довести до соответствующей боевой численности.
Итак, если по итогам операции наши войска сообщают об уничтожении и разгроме каких-то дивизий, то эти дивизии с передовой должны исчезнуть, либо как-то переименовываться. Если же мы их видим на фронте, да ещё и продолжающими успешно держать оборону на таком же примерно участке фронта, значит они явно в число уничтоженных или даже разгромленных входить не должны.
А как легко убедиться, именно такая картина присутствует всегда.
Вот буквально сегодня рассматривал ситуацию. Наша армия начинает наступление. Против наших десятка дивизий у противника корпусная группа и боевая группа пехотной дивизии. Причём советская разведка, захватывает пленных сразу из семи дивизий — трёх, представленных в корпусной группе, и четырёх, из боевой группы пехотной дивизии. То есть уже исходим из наличия у противника семи дивизий, хотя реально он имеет две, причём даже слабее наших по составу.
В ходе нашего наступления, немцы начинают отходить, постоянно огрызаясь контратаками. Командование наше сообщает о разгроме шести-семи немецких дивизий и прорыве фронта на участке длиной в 50 км.
Тут надо заметить, что прорыв фронта — это когда противник разгромлен, уничтожен, бежал, и наступающие войска выходят на оперативный простор. Если же противник просто отступил на следующий, удобный для обороны рубеж, то это уже не прорыв.
Так вот в рассматриваемом нами случае, немцы именно отступают на новый рубеж, где и занимают оборону примерно теми же силами, с учётом понесённых потерь. Тогда как советские войска, понеся в начале наступления потери, выпустив в сторону противника весь боекомплект артиллерии, уже не в силах прорвать следующий рубеж обороны немцев и вынуждены переходить к обороне, закреплять на занятых позициях. Дальше шёл «разбор полётов» и определение виноватых, поскольку операция предполагала, что сначала будет прорвана немецкая оборона, а уже затем наши войска выйдут на оперативный простор и в ходе наступления овладеют городом… поскольку в данном случае я брал для примера реальную операцию, то это про город Бобруйск, время действия — конец февраля.
Что дальше? А дальше уже историки берутся за дело, отсекают всё лишнее и рассказывают нам только ту часть операции, которая удалась. Сообщают количество занятых населённых пунктов, число уничтоженных фашистов и показывают нам важное значение одержанной победы. О том, что за такие победы некоторых командующих фронтами и армиями снимали с должности, об этом никто не говорит. Равно как и понесённых потерях, тем более в сравнении с противником. А люди верят. Никто же не вникает, не задаёт неудобных вопросов о том, что недосказано.
И описанная мною картина характерна для подавляющего большинства наступательных операций. Я уже когда сажусь за изучения очередного наступления, сразу знаю, что надо искать первоначальный план, а потом сравнивать его с тем, что удалось выполнить. Только так можно понять реальную подоплёку событий.
Ну и, конечно, надо сравнивать потери, чтобы окончательно понять результаты. Потери советские у нас были скрыты под грифом секретности в советское время, немецкие хоть и публиковались иногда, но те цифры мало что общего имели с реальностью.
А цифры такие, что волосы дыбом встают. Вот один пример по наступательной операции Центрального фронта генерала Рокоссовского. Официального названия она не имеет, я предложил назвать её Сожско-Днепровская, ибо в ходе её наши войск форсировали реку Сож и захватили плацдармы на Днепре.
Войска Рокоссовского к началу наступления имели подавляющее преимущество, но это не дало им возможности решить даже ближайшие задачи — освободить Гомель, хотя целью наступления были Бобруйск и Минск.
Войска Рокоссовского за октябрь потеряли 103 523 человека, из которых четверть — безвозвратно. Противостоящие ему войска Вермахта — 2-я и 9-я армии потеряли за тот же октябрь 26 603 человека. И это ещё не самое большое соотношение потерь в пользу немцев, в следующие месяцы было хуже.
А это ведь не 41-й, это же осень 1943 года, уже после коренного перелома в войне.
Про эту операцию советские историки просто умалчивали, про другие рассказывали, но опять же по описанной выше схеме — только о том, что можно отнести к успехам, без данных о потерях сторон. И при таком подходе, конечно, наше наступление по всем фронтам выглядело успешным.
И дивизии уничтожаются, и танки сотнями горят на полях сражений, прямо красота. Если бы это было так…
Предложу вам статью об одной из операций по освобождению Белоруссии, правда, не войсками Рокоссовского: