Советский плавающий танк Т-37А стал первой ласточкой в танковой промышленности СССР. На нём испытывали всякие инновации лёгких и плавающих танков и танкеток - лучшие из них шли в серийное производство и формировали новые модели. Так что же представляла из себя плавающая боевая машина под индексом Т-37А?
История создания
В 1931 году британский инженерно-промышленный конгломерат Vickers-Armstrong, Ltd в присутствии журналистов продемонстрировал доселе неслыханную вещь - небольшой танк, который умел не только ездить по суше, но и плавать по воде! Да, в СССР над таким вопросом конструкторы тоже работали и уже не один год, но до серийных или хотя бы годных к доработке моделей было ещё весьма далеко. Поэтому вариант, который грамотно “подсунули” через компанию “Аркос” стал буквально манной небесной. В газете, которую “подсунули” с британской корреспонденцией, была размещена статья, в которой рассказывали о диковинной амфибии. Разумеется, семена легли на благодатную почву и в СССР всерьёз заинтересовались о локализации подобной машины и на отечественных мощностях.
Сразу же после того, как информация попала в СССР, Управление по механизации и моторизации РККА поручило коллективу ОКМО “Большевик” разработать подобную машину, но с учётом “особенностей текущего дня” - состояния советской металлургии, механизации производства и уровня культуры рабочего класса. Ответственным за создание новой машины стал Семён Александрович Гинзбург, а сам проект получил название “Селезень”.
Итогом опытных конструкторских работ стал танк Т-33, первый танк-амфибия. Машина получила клёпаную противопульную защиту, собранную из листов гомогенной брони, а также жестко закреплённый винт для движения по воде. В процессе повышения “плавучести” прототипа применялись весьма неоднозначные решения - к примеру, борта обшивались деревянными “поплавками”, плоскими ящиками, набитыми пробкой или водорослями. Также все места соединений бронелистов проходили через процесс герметизации (процесс варки бронелистов тогда ещё не применяли). Однако прототип был признан неудачным - множество разработок, применённых во время создания прототипа оказались “сырыми” и требовали дополнительных инженерных работ.
Первый “Селезень” вышел неудачным, и работы по его созданию и доработке свернули после первых же испытаний. Однако проект не закрыли полностью - точно такой же “заказ” на разработку был передан 2 Всесоюзному автотракторному объединению (ВАТО), который “с пролетарским размахом” уже выпускал танкетку Т-27. Используя опыт производства танкетки, ВАТО в довольно короткие сроки сумел разработать действительно годный прототип танка-амфибии, который получил индекс Т-41. Но и этот прототип ждала неудача - компоненты конструкции, которые использовались в Т-41 требовали полной локализации производства (к примеру, двигатель танка - Ford AA, в тот момент ещё не собирали на Горьковском автомобильном заводе). Соответственно, Т-41 тоже не пошёл в серию - слишком дорогой получилась боевая машина.
Конструкторам пришла в голову “блестящая” мысль - собрать машину, которая устроит военных из двух прототипов, отобрав из них всё самое лучшее, что понравилось военным. Но тут “подвернулась” лучшая из возможных ситуация - британское министерство вооружений отказалось принимать на вооружение амфибию, разработанную Vickers-Loyd и компании ничего не оставалось, кроме как предложить её нескольким потенциальным покупателям. Откликнулся лишь СССР - в силу географии материка, модель танка-вездехода всё ещё сильно интересовала УММ РККА. Британская сторона сумела продать советской стране восемь плавающих танков - этого было достаточно для всестороннего изучения и копирования неудачных узлов в советских машинах.
Но не стоит думать, что серийный плавающий танк Т-37А был копией британской амфибии - с неё скопировали лишь некоторые узлы и компоновку компонентов боевой машины. Всю остальную работу два конструкторских бюро провели самостоятельно, без участия иностранных разработок.
Рабочий прототип Т-37А был принят после всех испытаний, а серийное производство было поручено заводу №37 (ныне НИДАР). Однако процесс серийного производства повлёк за собой неожиданные трудности, подрывая таким образом все довольно оптимистичные планы руководства УММ РККА - из затребованных в первые полгода 225 машин, завод смог собрать только тридцать. Дело в том, что сборка Т-37А была гораздо сложнее, нежели их “материнской” модели Т-27. Но со временем процессы производства наладились и процесс пошёл увереннее.
Серийное производство
Итак, серийное производство Т-37А началось с трудностей - дело в том, что завод №37 чисто физически не мог освоить полный производственный цикл танка-амфибии. Корпуса изначально собирали в Подольске, но подмосковный завод не мог выдать требуемого качества - это заметил и Тухачевский, бывший в ту пору замнаркома обороны СССР. Но подключить к производству другие заводы удалось лишь в 1935 году - Ижорский завод сумел втиснуть заказы на производство корпусов для новых амфибий, но полностью покрыть требования завода №37 не мог. Дело в том, что Ижорский завод производил бронеплиты для ВМФ, корпуса для бронеавтомобилей, а также детали корпусов для танков Т-26 и Т-28. Проблему удалось решить лишь увеличением производственных мощностей Подольского завода, что спустя некоторое время позволило покрыть потребности завода №37 по корпусам для танков-амфибий.
Наладить серийное производство Т-37А удалось лишь к 1936 году, однако на тот момент первый советский броневездеход уже не считался в полной мере отвечающим требованиям РККА. Военная промышленность к тому времени уже несколько шагнула вперёд, соответственно, выросли требования к военной технике. Но на вооружении танк пробыл до середины 1946 года, по всей видимости, пока танк-амфибию не признали непригодной даже для учебных целей.
Описание конструкции
Плавающий танк Т-37А представлял собой скорее танкетку, машину поддержки пехоты, оснащённую пулемётом. Она изначально не могла нести десант, экипаж составлял всего два человека (механик-водитель и командир экипажа, он же стрелок, он же радист), а всё вооружение представляло собой один-единственный пулемёт калибра 7.62 мм. Но танк-амфибия всё-таки нёс несколько довольно интересных для своего времени решений.
Корпус и башня
Корпус боевой машины - каркасного типа, собирался из листов брони толщиной в 8 мм (вертикальные поверхности) и 4 мм (днище и верхние части корпуса). Бронелисты крепились методом клёпки к каркасу, сваренному из металлических уголков (корпуса Ижорского завода собирались методом сварки - это было единственным отличием между корпусами двух заводов). Посадка и высадка членов экипажа осуществлялась через откидные люки (у каждого был свой), расположенные на верхних деталях корпуса и башни.
Башня собиралась таким же способом из двух деталей - листовой передней части с нишей для шаровой пулемётной установки и верхней крышки. Расположена башня несколько нестандартно для танка - со смещением вправо относительно продольной оси боевой машины. Проворачивалась башня вручную, при этом командиру необходимо было контролировать обстановку вокруг танка, а также умудряться вести огонь из пулемёта.
Вооружение
Вся огневая мощь Т-37А была представлена универсальным танковым пулемётом ДТ образца 1929 года калибра 7,62 мм. Как уже сказано выше, пулемёт размещался в шаровой установке в лобовой части башни и имел довольно большие углы вертикальной и горизонтальной наводки (30 градусов по горизонтали и от -20 до +30 градусов по вертикали), а в сочетании с возможностью крутить башней на все 360 градусов, плавающий танк мог вести довольно плотный противопехотный огонь.
Прицельные приспособления являли собой простейший диоптрический прицел, а боезапас танка составлял 34 трёхрядных дисковых магазина, каждый из которых вмещал по 63 патрона. Таким образом, в танке находилось 2142 патрона, а при необходимости пулемёт можно быстро снять и использовать в качестве пехотного (к примеру, если танк был повреждён в бою и экипаж остался жив) для выполнения поставленной задачи по поддержке наступающей пехоты.
Силовая установка
Первый советский танк-амфибия оснащался советским бензиновым четырёхтактным рядным четырёхцилиндровым двигателем ГАЗ-АА мощностью в 40 “лошадок”. Двигатель карбюраторный, оснащался электростартером (а для экстренных случаев применялся ещё и ручной запуск двигателя посредством кривого стартера), а топливом для него служил Бакинский бензин 2 сорта (Аи-70 по современной классификации). Запас хода при полных баках экономным ходом составлял 230-250 км/ч, а максимальная скорость танка по суше составляла 40 км/ч.
Танк оснащался механической трансмиссией с однодисковым фрикционом сухого трения, соединённой с пятиступенчатой коробкой передач, позаимствованной от легендарной “полуторки”. Управление боевой машиной осуществлялось при помощи четырёх рычагов - два из них отвечали за управление правой и левой гусеницы, третьим рычагом была коробка передач, а четвёртым - стояночный тормоз. В танках средней серии устанавливалось дублирование органов управления для того, чтобы в случае ранения или гибели механика-водителя, командир машины мог вывести танк из боя, сохранив машину в исправном состоянии.
Ходовая часть
Ходовая часть Т-37А представляла собой классическую подвеску Хорстмана (треугольный балансир, удерживающий по две пары катков при помощи пружин), ведущее колесо спереди. Такая компоновка позволяла относительно лёгкой машине (весом около 3.6 тонн) передвигаться максимально плавно (насколько позволяла настройка подвески) и довольно метко вести огонь даже на ходу. Однако по воспоминаниям операторов боевой машины, Т-37А ощутимо трясло и ни о какой точности при ведении огня на ходу говорить не приходится.
Гусеницы производились из литого чугуна с усиленными грунтозацепами для повышения проходимости. Каждая из гусениц собиралась из 86 отдельных траков, шириной в 200 мм и глубиной в 87 мм. Это давало танку удельное давление на грунт в 0,55 кг на квадратный сантиметр. Благодаря этому Т-37А мог карабкаться вверх по склону в 35 градусов и “брать” стенки в полметра высотой.
Средства наблюдения и связи
Из всех средств наблюдения в танке были лишь смотровые щели, изнутри прикрываемые сменными триплексами. При этом командир боевой машины имел четыре смотровых щели в башне, по одной на каждую сторону, а механик-водитель довольствовался двумя - одной щелью в люке (находится на передне-верхнем лобовом листе) и одной щелью в левом борту танка.
Средства связи внутри Т-37А представляли собой классическую переговорную трубу - одна часть её располагалась перед ртом командира, вторая - у уха мехвода. Учитывая грохот (двигатель в данной машине не особо изолирован от боевого отделения, да и корпус не бесшумный), стоявший в танке во время движения и стрельбы, наиболее эффективным методом связи между мехводом и командиром была так называемая “ножная передача”. Она действовала так - если командир давит мехводу ногами на оба плеча сразу, это означало команду “Вперёд!” (сила нажатия подразумевала допустимую скорость), нажатие на одно из плеч заменяло команду “Поворот”, а убирание ног означало “Остановка”. Внешней радиосвязью оснащались лишь “командирские” танки - их было всего 25% от общего количества выпущенных за четыре года Т-37А (645 танков были “радийными”, остальные 1907 были линейными). Остальные танки оснащались лишь флажковой сигнализацией - даже “химические”, они же огнемётные машины (их было всего 75 штук) не оснащались радиосвязью.
Водоходный движитель
Пора переходить к главной особенности нашей амфибии - способности передвигаться по воде. Это было возможно благодаря двухлопастному винту с левым вращением, соединяющемуся с двигателем посредством зубчатой муфты. Винт был “хитрым”, с возможностью поворота лопастей, что давало возможность двигаться задним ходом на воде. Для того, чтобы активировать гребной винт, машину следовало остановить, заглушить, специальным рычагом подключить гребной винт и активировать насос для откачки воды.
Машины первой серии не отличались хорошей плавучестью, как правило, из-за частых случаев разгерметизации корпусов. Именно поэтому на машинах третьей серии начали устанавливать надгусеничные полки-поплавки, заполненные пробкой, ОТК на заводе обязали внимательнее проверять качество швов и герметичность корпуса. Со временем пробку из надгусеничных полок убрали (пожароопасно), оставив лишь воздушную смесь, а на носу появился волноотражающий щиток, препятствующий попаданию воды внутрь танка через люк механика-водителя.
Оценки машины и боевое применение
Согласно многочисленным отчётам военных, назвать Т-37А удачным танком нельзя - во время “боевого крещения” в сражении на реке Халхин-Гол, они часто теряли гусеницы на марше, скорость передвижения не позволяла догнать даже довольно тихоходные Т-26 и Т-28, а общие сухопутные качества желали оставлять лучшего. Тем не менее, 25 танков Т-37А участвовали в сражениях с японскими войсками, при этом потери составили 17 единиц, 6 из которых - безвозвратные.
Применялись Т-37А также и во время Польской кампании 1939 года, где вновь получили нелестные оценки - опять жаловались на скорость передвижения, потерю гусениц и нестойкость к вражескому огню. Дело в том, что в 1939 году вооружение польской армии позволяло уверенно поражать плавающий танк в любой проекции. Использовались плавающие танки и во время Зимней войны, где несли по большей части, охранные функции - проходимость Т-37А была очень неудовлетворительной, а следовательно, смысла выпускать эти танки в открытый бой было немного. Хотя в архивных документах есть сведения о боевом применении амфибий против финской армии, но они были редкими и бесплодными.
Во время Великой Отечественной войны, даже в условии острой нехватки бронетехники, Т-37А не могли отличиться подвигами, хотя два эпизода были более чем знаковыми - 26 августа 1942 года эти танки были применены при неудавшемся штурме Невы и захвате плацдарма на левом её берегу в районе Невской Дубровки. Тогда сводный отряд из 28 танков Т-37А и Т-38 переплыл реку и закрепился на Невском пятачке, но уже через несколько часов весь танковый десант был захвачен противником, за исключением шести машин (которые просто сожгли).
Вторым случаем можно назвать форсирование реки Свирь - там операция прошла куда более удачно. 40 танков модели Т-37А и Т-38, при поддержке броневездеходов Ford GPA и самоходной артиллерии, а также 275 отдельного моторизованного батальона, захватили плацдарм шириной в четыре километра, что позволило развить успешное наступление советских войск и последующую деблокаду Ленинграда. Более известных случаев применения танков-амфибий не сохранилось, и последнее место их “службы” - учебные заведения Советской армии.
Заключение
Сказать, что первый танк-амфибия был сколько-нибудь удачной моделью, достаточно сложно. Если на момент своего создания он сколько-нибудь отвечал требованиям военных, то к старту серийного производства танк уже морально устарел. И спустя два-три года танк уже не представлял практически никакой военной ценности. Но он стал значимой вехой в деле разработки амфибий для военных.
С вами был Историк-любитель, подписывайтесь, ставьте лайки - впереди ещё очень много интересного!