- Откуда такое название? Его ведь сложно произнести.
- Наше сложное название сделано специально. Потому что в основном названия запоминающиеся, а здесь и не должно запоминаться. Мы часто используем принцип случайности в искусстве. Я просто кинула руку на клавиатуру, и вот, выпали эти буквы.
- Почему современное искусство, а не классическое?
- Мы выбрали современное искусство, потому что нас больше интересовала сама современность. Это совокупность всех факторов: глобализованный мир, массовая культура, экономические кризисы, депрессия... И в словосочетании "современное искусство" нас больше интересовало "современное". Искусство - это инструмент. Мы пользуемся разными медиумами: даем людям заполнять контурные карты, записываем звук, пишем музыку, делаем игровые зоны. Наше объединение сводится не к какому-то медиуму, а просто к общей эстетике.
- А что такое современность?
- Нельзя описать словами современность. Через эстетику, через выставки мы пытаемся ее схватить. И это всегда очень противоречивые чувства. Это никогда не может быть чем-то простым, как ты испытываешь чувства от прекрасного вида. Современное искусство построено на противоречиях. Тебе может быть очень грустно, когда художник использует образы котят, например. Но тебе может быть и смешно, потому что это мем, это котята. Это те чувства, которых пока нет в языке, но искусство пытается их найти.
- Что вас мотивирует продолжать?
- Нами двигают какие-то парадоксы, где наслаивается экономическое, экологическое и культурное. На примере нашей последней выставки "В воздухе пахнет черемухой" мы отталкивались от города Тольятти, от его загрязнения, от его воздуха, который пахнет заводскими запахами и ароматом цветущей черемухи. "Лада десятка" содержит какую-то советскую мечту о машине будущего, при этом сейчас мы видим ее в основном в регионах, где она стоит какая-то ржавая.
- Есть ли какая-то цель у искусства?
- Мы хотим сместить рамку восприятия. Условно распределить то, что мы считаем красивым и некрасивым. У нас была "Ползучесть". Мы пытались эстетически посмотреть на какие-то сгустки после человеческой жизни. Не только в прямом смысле - это может быть слизь как медийный след. Мы пытаемся в мусоре найти красоту, то, что осталось за рамками красивого.
- Какова ваша аудитория?
- Нас можно отнести к направлению в искусстве, которое сейчас уже складывается, и у него есть свой зритель - постсовременное искусство. Там немного другое правило - это сетевое искусство. То есть если мы видим в Интернете картинку, зафиксированную на выставке, то это считается для нас искусством. Мы можем познакомиться и получить эмоции онлайн. На фоне этого наше искусство может казаться инфантильным, смешным, детским на первый взгляд. Но в глубине оно содержит больше. Наверное, наш зритель - думающий зумер, готовый и играть, и рефлексировать.
- Должно ли оставаться классическое искусство сейчас?
- Классическое искусство - это то, к чему можно обращаться, но я не считаю, что его методы применимы и к современному. Наша реальность сейчас слишком ненормальна. Выходишь на улицу - и у тебя сразу всплывают какие-то сообщения, рекламные баннеры. Тебя окружает сюр. Это сложно уместить в логику классического искусства. Мы можем обращаться к нему, чтобы искать какие-то архетипы.
- Окупается ли современное искусство, или это чистый альтруизм?
- В регионах нет рынка. Покупателям нужно что-то другое, может быть, для интерьера. А более экспериментальные вещи не продаются. "Виктория" пытается делать аукционы. Пока с натугом все идет. Современное искусство несет в себе заряд каких-то принципов, и они новые. Консервативному человеку они не подойдут. А основная аудитория нашего искусства еще не стала платежеспособной. Возможно, дело во времени. В коммерции главное - не потерять себя. У рынка есть запросы, и ты, по факту, не рисуешь ничего нового. Ты делаешь товар, и не всегда этот товар является современным искусством. Мы сейчас на стадии, когда пробуем и ищем себя. Нам возвращается опыт. Мы уже пришли к черте, когда нужно это коммерциализировать, чтобы просто это жило. Но художник в Самаре трудится за "спасибо". Зато остаются только те, кому это действительно нужно. Это реально труд. Ты сидишь, читаешь какие-то тексты, критику, философские эссе. Это всегда трудоемко. При этом ты должен еще что-то руками уметь: забивать гвозди, заливать эпоксидную смолу, знать, что с чем смешивается. Изначально, конечно, все идет из изобилия, но спустя какое-то время ты понимаешь, что хочешь этим заниматься, но не будешь корпеть над этим сильно. Какая-то разумная работа, чтобы не выгореть. Потому что выгорание - это боль нашей культурной сферы. Художники, бывает, так выгорают, что уже не хочется ничего делать, а это страшнее.
- Как ты видишь в будущем развитие проекта?
- В будущем я вижу проект, не зацикленный только на Самаре. Он направлен на другие регионы, страны. В основном он цифровой. Возможно, это сайт, где можно ознакомиться с нашими проектами. Это частичный переход в дополненную реальность. Мы хотим расширить команду, но это довольно сложно сделать, потому что мало людей подходят нам по эстетическим и философским взглядам. Хочется увидеть человека, зараженного идеей и желанием. И, конечно, у него должен быть хорошо развит хотя бы один прикладной навык. Мы делаем выставки так: мне нужно сшить экспонат, а я вообще не знаю, как шить этот материал, потому что он не для шитья, условно, пищевая пленка. Все идет из проб и ошибок!
