Кровавый теракт в «Крокус Сити Холле» был совершен в самый разгар священного для всех мусульман месяца Рамадан. Но для сторонников запрещенных исламских террористических организаций это не имеет значения. Как не имеет значения и то, что среди жертв теракта были и мусульмане. Какие радикальные исламские организации существуют на территории нашей страны и как они взаимодействуют друг с другом, рассказал историк-этнограф Ахмет Ярлыкапов.
В отличие от многих «диванных» исламоведов, проявившихся после громкого теракта в «Крокусе», Ахмет Ярлыкапов никогда не ограничивался теорией. Несмотря на все трудности и опасности 1990-х годов, он работал в поле. Так, он одним из первых начал изучение радикальных исламских групп на Северном Кавказе. Этим он продолжает заниматься и сейчас, ведь область его исследований модернизируется и усложняется с каждым днем.
— Ахмет Аминович, вы говорили о том, что теракт в «Крокусе» совершило не «Исламское государство»*, несмотря на то что оно вроде бы взяло на себя ответственность. Почему вы так думаете?
— Я говорил, что этот теракт вызывает много вопросов. Во-первых, исполнителям за этот теракт заплатили. «Исламское государство»* может давать деньги на подготовку теракта — на покупку оружия, например. Но оно никогда не платит непосредственно за его исполнение. Считается, что исполнители должны разделять идеологию, поэтому брать деньги для них — оскорбление, иначе это не убеждения, а коммерция. Кроме того, от имени ИГИЛ* теракты чаще всего совершают люди, готовые погибнуть и, как они думают, попасть в рай — так зачем им там деньги? Поэтому информация о суммах, обещанных и выплаченных террористам, говорит, что в этом случае ИГИЛ*, возможно, не организатор, даже если оно взяло ответственность (а оно делает это всегда!), и если эти люди присягнули «Исламскому государству»* постфактум. Остается вопрос: у кого они взяли деньги?
Во-вторых, террористы практически безмолвно расстреливали людей. Тот же такбир** «Аллах акбар» прозвучал очень невнятно и в каких-то небольших эпизодах. В процессе в безлюдном месте они сняли заявление о теракте и отправили запись «Исламскому государству»*. И снова возникает вопрос: а зачем они это вообще сделали? Поэтому сам сценарий действий наглядно показывает, что явно не ИГИЛ* первое место занимал в их головах.
Да и визуально они не были оформлены как сторонники ИГИЛ*: на них не было нашивок или других знаков, по которым их можно было бы идентифицировать. Они пришли в камуфляже. А обычно террористы стараются визуально себя обозначить.
Вызывает подозрение то, что, теракт был идеально организован, — видно, что было вложено много сил и средств для этого, но террористы при этом почти ничего не сделали, чтобы пиарить предполагаемого организатора — ИГИЛ* в процессе.
Террористический хаб
Считается, что сейчас «Исламское государство»* — бренд, а «франчайзи», то есть те, кто получил право использовать этот так называемый бренд, под его знаменами выполняют собственные задачи…
— Действительно, после того как «Исламское государство»* потеряло влияние на земле, оно стало активно торговать своим именем.
Сейчас они занимаются формированием разнообразных сетей, то есть людей на местах, которые ассоциируют себя с «Исламским государством»*, разделяют их идеологию и методы. И ИГИЛ* не отказывается от своих символов, оно заинтересовано в том, чтобы все громкие акции ассоциировались с ними как можно прочнее.
Возвращаясь к теракту в «Крокусе», хочется отметить, что при таком уровне организации теракта не позаботиться об изготовлении визуальных символов, связывающих террористов с ИГИЛ*, — довольно странно.
Даже во время чеченской войны люди Басаева, готовившие свои акции куда в более худших условиях, всегда были с нашивками на одежде и выкрикивали «Аллах Акбар». А здесь много вопросов возникает.
— Террористы прошли обучение в Турции. Эта страна действительно является одним из мировых центров подготовки исламистов?
— С самого момента появления «Исламского государства»* Турция была перевалочным пунктом. Все россияне и граждане СНГ, направлявшиеся в ИГИЛ*, перемещались именно через Турцию. Там находились люди, отвечавшие за вербовку и логистику. В силу своего уникального положения Турция играет роль хаба и в этом смысле тоже. Террористические организации — предмет повышенного внимания разных спецслужб. Поэтому в какой-то мере туркам даже удобно, чтобы они находились у них под рукой, для того чтобы проще было их контролировать.
Аресты, которые там произошли после теракта в «Крокус Сити Холле» (силовики задержали 147 человек по подозрению в связях с ИГИЛ*. — прим. «ВМ»), введение визового режима с Таджикистаном — это шаги, которые Турция предпринимает на основе имеющихся у нее данных.
— Там базируются только ИГ* или другие радикальные исламские группировки тоже?
— Конечно, там присутствует масса других радикальный сетей. Уверен, что и «Аль-Каида»*** использует турецкую территорию. Но наиболее эффективно освоило ее именно ИГИЛ*. Именно их сетей больше всего представлено на территории этой страны.
— А власти Турции могут быть заинтересованы в нахождении террористических организаций на своей территории?
— Думаю, что нет. Скорее всего отсеивание и работа с ними происходит на уровне спецслужб. Ведь для правительства это тоже серьезная проблема, власти не заинтересованы в этой деятельности, но поскольку она происходит, то через спецслужбы они стараются держать руку на пульсе, чтобы не допустить терактов у себя и информировать соседей.
— В какие регионы переместилось «Исламское государство»*, после того как его выдавили из Сирии?
— Сейчас ИГИЛ* активно двигается в направлении Африки. Нигерия и другие крупные мусульманские страны южнее Сахары испытывают очень серьезное давление и взрывное распространение «Исламского государства»*. Но и в других странах оно сохранилось в виде «спящих» сетей. Если взять хотя бы Россию, откуда десять лет назад очень много людей уехало в ИГИЛ*, то возникает вопрос: куда делись вербовщики? Где эти люди, которые так эффективно сработали? Возможно, они формируют те самые «спящие ячейки». То же самое происходит и в других странах.
Полевые вербовщики залегли на дно
— Сейчас говорят о кибермоджахедах, вербующих в соцсетях…
— Конечно, виртуальный мир представляет очень большой интерес. Но в 2014–2018 годах в России наряду с сетевыми вербовщиками очень хорошо действовали вербовщики «в поле». Они работали челночным методом, то есть базировались где-то в других местах. Затем они прекратили вербовать в ИГИЛ*, исчезли, и непонятно, где эти «полевые работники» сейчас. Это важно, потому что они разделяют идеологию радикальной организации и в любой момент могут активизироваться.
— А может, они как раз и перешли в интернет-пространство?
— Конечно, они могут продолжать вербовку и в сети. А может, они просто залегли на дно, чтобы до поры до времени не привлекать к себе внимания.
— А в каких регионах России сегодня больше всего сторонников ИГИЛ*?
— Очень трудно сказать, потому что, согласно нашему исследованию, в 2014–2018 годах они завербовали 5000 человек не только из Дагестана, но и из других регионов. Среди завербованных было много и среднеазиатов, но, поскольку они не граждане России, хотя и с российской территории выезжали, мы не можем понять, сколько их уехало и сколько их было завербовано именно в нашей стране. Поэтому сложно говорить и о том, где они территориально представлены в России. Это точно крупные города, территории, где много мигрантов, ну и, конечно, без их внимания не обходятся традиционно населенные мусульманами регионы.
— А какое количество представителей радикальных исламистов может находиться в Москве?
— Точные числа назвать сложно. Но в Москве представлены практически все виды действующих радикальных организаций. Другое дело, что большинство из них сейчас не активны. И на то есть масса причин, одна из них — СВО. Из-за российско-украинского противостояния многие радикальные лидеры приняли решение не предпринимать никаких действий до завершения активной фазы конфликта, поскольку любое действие может быть расценено как поддержка одной из немусульманских сторон.
Впрочем, для ИГИЛ* это не проблема. Они что угодно поддержат. Сегодня они перешли на сетевую форму организации, поэтому нам жизненно необходим мониторинг того, что происходит в этих сетях.
— Почему «Аль-Каиду»*** с территории нашей страны удалось выдавить, а ИГИЛ* нет?
— «Аль-Каиду»*** выдавили не мы, а «Исламское государство»*. В 2014–2015 годах происходило активное замещение сетей «Аль-Каиды»*** сетями ИГИЛ*. Руководители «Аль-Каиды»*** перебрались на территорию Ближнего Востока. И там под их «зонтиком» было организовано много разных террористических группировок из выходцев бывшего Советского Союза — чеченцев, среднеазиатов, дагестанцев.
Десять лет назад они обосновались там, а сейчас, возможно, многие из них и хотели бы вернуться в Россию, но здесь им будет трудно возобновить сети при доминирующей роли ИГИЛ*.
— «Аль-Каида»*** — враг для них?
— Да, конечно! Дело в том, что ИГИЛ* считает себя халифатом, у них есть халиф.
И все те, кто не поддерживает их халифат — враги.
Заманивают не только бедных
— Как они вербуют сторонников: на какие, говоря языком маркетологов, «боли» давят?
— ИГИЛ* хорошо работает с определенными нишами, для каждой у них есть свой подход. И они никем не пренебрегают. Если мы раньше видели, что в террористические организации вербуют бедных и обездоленных, поскольку они якобы лучше всего отзываются, то десять лет назад вербовщики проникли в группы образованных и обеспеченных людей. В общении с людьми, у которых не было проблем, вербовщики давили на социальную справедливость. Они замечали, что сейчас, живя в Дагестане, например, у тебя все хорошо: ты окончил университет с «красным дипломом», у тебя будет работа. Но при этом, если ты не аварец, то не прыгнешь выше определенного потолка, не станешь министром! Министерство только за аварцами, другая сфера — только за кумыками и так далее. То есть они начинали играть на этом неравенстве. А молодые люди — амбициозны! И они начали думать, мол, у меня-то сейчас все хорошо, но ведь в обществе действительно эта проблема есть. И среди уехавших в 2016 году из Дагестана — 80 процентов были из обеспеченных семей — дети чиновников, полицейских, бизнесменов и т.д.
Во время моего исследования в Дербенте мать одного из завербованных рассказывала, что сын и невестка окончили университет, она им купила двухкомнатную квартиру, родились дети. Тем не менее после работы вербовщиков они все продали и уехали вместе с детьми.
Если раньше мы думали, что человек с образованием не будет слушать вербовщика, то оказалось нет. Мы ошибались!
— Можно ли поставить знак равенства между понятиями «моджахед» и «террорист»?
— Мы привыкли, что моджахедами называли афганцев, воевавших против советских воинов.
А сегодня террористические организации объявляют своих членов моджахедами. Они в эти организации вступают для того, чтобы вести вооруженный джихад. Хотя изначально джихад означает не только вооруженную борьбу. Есть и мирный джихад, когда люди самосовершенствуются и работают со своими грехами. У джихада есть определенные правила и ограничения. Но террористические организации известны тем, что никаких ограничений не признают.
— Так стоит ли нам опасаться бородатых людей без усов****?
— К сожалению, сегодня по внешним признакам определить террориста невозможно. Те же завербованные ИГИЛ* люди до последнего никак себя не обозначали. Они действовали по инструкции от ИГИЛ*, запрещавшей сбривать усы и рассказывать о своих взглядах. И подавляющее большинство родителей, с которыми я разговаривал, говорили, что они до последнего момента не знали, что происходит с их детьми! Террористические организации заинтересованы в том, чтобы потенциальные исполнители теракта до последнего были незаметны. И в этом заключается огромная проблема!
Мы будем бороться с короткими штанишками и при этом упустим того, кто будет вести себя совершенно естественно, не вызывая никаких подозрений, рядом с нами.
Последнее пристанище экстремиста
— Что первично — исламизация политики или политизация ислама?
— Это сложный вопрос. Становление ислама шло параллельно со становлением политической концепции. Пророк Мухаммед — и Пророк, и основатель исламского государства. Идея светской власти в исламе тесно связана с религиозными представлениями. Поэтому очень тяжело исламские концепции рассматривать с западных позиций. Политика и ислам с самого начала были неотделимы.
— Но это никого не беспокоило вплоть до момента, пока исламом не заинтересовался западный мир…
— Но является ли это политизацией ислама? Может быть, это западная попытка использовать ислам в своих политических целях? И это немножко другое. Но и это тоже было. Ведь та же «Аль-Каида»*** была создана из моджахедов, которых американцы использовали против СССР. Америка щедро снабжала моджахедов деньгами и оружием. Правда, потом «Аль-Каида»*** перестала подчиняться Америке, тем не менее свою политическую цель США выполнили.
— Сейчас говорят о том, что и ИГИЛ* — продукт США…
— По крайней мере в этом не будет никаких неожиданностей.
— Политолог-востоковед Оливье Руа заявил, что сейчас происходит исламизация радикализма. Раньше у людей были разные пути радикализации. А сейчас антисемитизм, сепаратизм и левая идея сходят на нет, и если кто-то что-то хочет доказать миру, то для него остается только джихад с распиаренным красивым брендом. Согласны ли вы с ним?
— У Руа очень много интересных наблюдений. Действительно, радикалы все больше используют ислам. К сожалению, сегодня исламские лозунги являются самыми популярными среди террористов.
— Можно ли жителям большого города если не защититься от терроризма, то хотя бы подстраховаться?
— Мы должны понимать, что жизнь и общество усложняются. И, соответственно, у террористов появляется больше возможностей для вербовок. Поэтому каждому из нас нужно следить за личной цифровой гигиеной, а также за сетями своих знакомых и родственников. Нужно быть готовым к тому, что террористы могут работать с кем-то из родных. В этом они стали гораздо изощреннее: они внушают, что нельзя никаким образом показывать остальным, что с ними работают. Поэтому нам нельзя делать поспешных выводов в духе «этот респектабельный человек точно не может быть террористом». Может! «Терроризма бедных» больше нет. Вербуют из всех групп. Конечно, надо быть осторожнее с местами скопления людей, не пренебрегать мерами безопасности и заранее продумывать пути выхода.
— Может мероприятия вообще лучше не посещать?
— Цель террористов — посеять ужас. Если мы будем сидеть в четырех стенах и бояться, то они победят. А этого никак нельзя допустить!
ДОСЬЕ
Ахмет Аминович Ярлыкапов — российский исламовед, антрополог религии, этнолог, кавказовед.
Родился 19 марта 1970 года в селе Терекли-Мектеб Ногайского района Дагестанской АССР в семье педагогов.
В 1995 году с отличием окончил исторический факультет Ростовского государственного университета. В 1999 году защитил диссертацию по теме «Ислам у степных ногайцев в XX веке». С 1 сентября 2014 года — старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО МИД России.
Владеет английским, немецким и турецким языками.
Один из авторов «Большой Российской энциклопедии», «Энциклопедии для детей», энциклопедического словаря «Ислам на территории бывшей Российской империи» и словаря «Религии и народы современной России».
* Запрещенная в России террористическая организация.
** Такбир — возвеличивание Аллаха словами «Аллаху Акбар». Такбир произносят во время азана, намаза, в течение Курбан-байрама, во время зикра. Фраза «Аллаху акбар» написана на флаге нескольких государств. Такбир засвидетельствован Кораном и ранне мусульманским преданием, также используют современные мусульманские политические группировки.
*** Террористическая группировка, запрещена в России.
**** Ваххабизм — радикальное исламское движение, исповедующее так называемый первоначальный ислам. Его последователи бреют усы, носят укороченные штаны и отказываются от нижнего белья, потому что так делал пророк Мухаммед.
Эксклюзивы "Вечерней Москвы"
Правило трех нажатий: как работает кулон для защиты от нападений и сколько он стоит