Где: Нью-Йорк, США.
Когда: июль 1976.
Возраст: Бродскому 36 лет, Высоцкому - 38.
Пишут, что Бродский впервые услышал о Высоцком от Ахматовой, которой понравилась песня «Я был душой дурного общества». При этом мало кто задаётся вопросом, когда Высоцкий впервые узнал о Бродском. Такое ощущение, что даже признавая их задним числом равновеликими фигурами в истории отечественной культуры, всё равно нельзя исключить вот этот оттенок изначального их неравенства. Неравенства в представлении прежде всего самого Высоцкого, для которого очень важно было признание именно в поэтической среде.
Июль 1976-го - это первая встреча поэтов и единственная, от которой осталось фотосвидетельство. Познакомил их общий приятель - Михаил Барышников, у которого Высоцкий и останавливался. По свидетельству фотографа Л. Лубяницкого, встреча и произошла на квартире у Барышникова:
Марины Влади, приехавшей с Володей, с нами не было, мы были втроём. Деталей я, конечно, не помню, но запомнилось, что Володя и Иосиф очень горячо, азартно спорили о каких-то поэтических проблемах.
Они виделись в Нью-Йорке ещё в 1977-м, о чём рассказывает Марина Влади в книге "Владимир, или Прерванный полёт" (1989):
Мы встречаемся в маленьком кафе в Гринвич-Виллидж. Сидя за чашкой чая, вы беседуете обо всём на свете. Ты читаешь Бродскому свои последние стихи, он очень серьёзно слушает тебя. Потом мы идём гулять по улицам. <...> Продолжая разговор, мы приходим в малюсенькую квартиру, битком забитую книгами – настоящую берлогу поэта. Он готовит для нас невероятный обед на восточный манер и читает написанные по-английски стихи. Перед тем, как нам уходить, он пишет тебе посвящение на своей последней книге стихов. От волнения мы не можем вымолвить ни слова. Впервые в жизни настоящий большой поэт признал тебя за равного. <...> Книгу эту ты будешь показывать каждому из гостей, она всегда будет стоять на почётном месте в твоей небольшой библиотеке. И я буду тихонько улыбаться, глядя, как ты часто перечитываешь посвящение, произведшее тебя в сан поэта.
Вместе с этим экземпляром книги Бродский передал ещё два - для актёра Михаила Козакова и писателя Василия Аксёнова. Из-за подписи на одном из них (экземпляр Высоцкого не сохранился) - 20 августа 1977 года - мы и знаем точно о дате встречи.
Ещё одно любопытное пересечение поэтов состоялось в Париже осенью того же года. В статье В. Перевозчикова "Высоцкий и Бродский" (1992) приводятся слова Бродского: "Помню, Володя Высоцкий прислал мне телеграмму из Парижа в Лондон. Я прилетел на спектакль ("Гамлет"), но свалил с первого действия. Это было невыносимо".
После спектакля общей компанией сидели в русском ресторане. Сохранилось короткое воспоминание Юрия Любимова: «Иосиф все просил Володю петь. И замечательно он слушал: то со слезой, то с иронией, но сам стихов не читал».
Продолжая тему неравенства, можно заметить, что остались оценки Бродским творчества Высоцкого, но не наоборот.
Из интервью Бродского "Независимой газете" в 1991 году:
– У вас были отношения с Высоцким?
– Особых не было. У нас был один общий приятель. Мы познакомились у Миши Барышникова. Два-три раза, когда он сюда приезжал, мы всячески гуляли, развлекались.
– Как вы относитесь к его песням?
– В высшей степени положительно – не ко всему, но существует несколько замечательных. Впервые я услышал его из уст Анны Андреевны – "Я был душой дурного общества". Я думаю, что это был невероятно талантливый человек, невероятно одаренный, совершенно замечательный стихотворец. Рифмы его абсолютно феноменальны. С одной стороны, его трагедия, с другой – удача то, что избрал карьеру барда, шансонье. И чем дальше, тем больше им становился. Прежде всего он был актером, и все больше заигрывался, и все больше в этом было даже не театра, а телевидения.
– Это поп-культура или культура, по-вашему?
– Для России это культура.
– Переживёт время?
– Думаю, что да. Если Вертинский пережил, то он, думаю, да. Из всей этой профессии я лучше всего относился к Высоцкому. В нем было абсолютно подлинное чутье языковое, да? И рифмы совершенно замечательные. Я по этому признаку сужу. Я человек дикий, для меня рифма – главное.
Примерно то же говорил Бродский о Высоцком и на камеру. Характерно, что он выделял Высоцкого именно из числа бардов, но не поэтов. Ниже - фрагмент из фильма "Пророков нет в отечестве своём" (США, 1981):
Как связать относительно сдержанные отзывы Бродского о поэтическом творчестве Высоцкого с панегирической надписью на подаренной книге, которая якобы гласила: "Лучшему поэту России, как внутри её, так и извне"? Автор обстоятельной статьи "Высоцкий и Бродский" (1999), М. Цыбульский, приходит к такому выводу:
Как совместить несовместимое? Книгу с надписью "Лучшему поэту России" – и отведение этому поэту места рядом с А. Вертинским, – стихотворцем талантливым, необычным, но уж конечно, не принадлежащим ни к выдающимся, ни, тем паче, к великим? Слова о потере Высоцкого как о потере для русского языка – и причисление его к "этой профессии", то есть к "бардам", "песенникам", но не к поэтам? <...> Ответ, на мой взгляд, таков. Бродский отлично понимал, как тяжело переживал Высоцкий официальное непризнание, и старался морально поддержать его. Видимо, он не кривил душой, просто несколько преувеличивал. После же смерти Высоцкого – старался говорить о нём только тогда, когда его об этом просили (что, надо сказать, случалось не слишком часто).
Этот сюжет, на мой взгляд, интересен возможностью подумать о соотношении классической лирической поэзии и песенной лирики. И о том, нужно ли стремиться вписать Высоцкого (и других авторов песен) именно в ряд поэтов, можно ли рассматривать тексты его песен как самоценные сихотворения, в отрыве от музыки и исполнения. Споры на эту тему разгорелись, помнится, в 2015 году, когда национальную премию "Поэт" вручили другому барду - Юлию Киму.
Другое направление мысли может быть связано с поиском исторических корней или аналогий для бардовской песни. Неожиданно они находятся у самых истоков европейской поэзии как таковой - в древнегреческой поэзии, которая не читалась "про себя", а исполнялась в музыкальном сопровождении (изначально под аккомпанемент лиры, отсюда слово "лирика"). Вспомним ещё, что сам древнегреческий язык был музыкальным (ударение обозначалось в речи изменением тона) и ритмическим (чередовались краткие и долгие слоги). И тогда, кто знает, может, стихи всех греческих классиков - Сапфо, Алкея, Анакреонта, Пиндара и других - по своей сущности были ближе к песням Высоцкого в их синтетическом сплаве, чем к написанным на листе бумаги строчкам Бродского. Впрочем, ведь и стихи Бродского уже неотделимы, наверное, от его авторского, монотонно-напевного исполнения, и где-то в этой точке два поэта снова оказываются рядом.
Ну а для того, чтобы вернуться из поэтических эмпирей на грешную землю, пусть будет иллюстрация того, как уравнял Высоцкого и Бродского скульптор Зураб Церетели, создав одинаково выхолощенные и пошлые памятники обоим.
Если вам понравился текст, вы можете помочь в развитии канала, поставив свой лайк и подписавшись. Это, правда, ценно и мотивирует автора. Комментарии приветствуются, как и доброжелательный тон общения.
Можете подписаться также на телеграм-канал автора.
Что ещё интересного в этом блоге: