- Сумки здесь оставь, их никто не возьмет. И ко мне в кабинет, через десять минут чтобы была.
Глаза Мирона были ледяными и как будто остановившимися. И смотрел он мимо, как будто на пустое место, вернее даже не мимо, а сквозь. У Аленки даже кончики пальцев похолодели от этого взгляда, но она собралась и выдержала его, не отвела глаз. И в глубине темной ледяной пустыни, притаившейся под волевым росчерком густых бровей даже что-то промелькнуло, похожее на заинтересованность, мелькнуло и пропало. Мирон повернулся спиной и через минуту его длинные ноги - циркули прочертили короткое расстояние до высокого дома с ломанной крышей, и его худая, но плечистая фигура скрылась за забором.
Аленка поставила сумки прямо посреди пустыря, похожего на тот, с которого они улетали, вопросительно глянула на деда. Тот шмыгнул носом, достал трубку, потер о рукав, но курить передумал, сунул назад.
- А ты думала… Мирошка человек сурьезный, начальник, он что - сопли тобой тут разводить будет? Время у него не купленное, тут таких, как ты со своими делами пруд пруди. Сказал прийти, значит приди. И нечего глазюки лупать.
Аленка присела на сумку, с трудом сдержала слезы, спросила
- И куда мне теперь? Где Проша мой?
Илья Петрович сжалился, подошел поближе, неловко погладил Аленку по голове
- Хорошая ты девка, хоть и дура. Добрая. Я б такую женку Мирошке бы присоветовал, да он от женитьбы, как черт от ладана. Натерпелся. А насчет мужа твово, так то не сразу. Он в дальнем поселении живет, там в домах народец хозяйствует, туда за хорошее поведение отсылают. А тебя на работу прислали, сюды. Заслужишь, поедешь к мужику. А то и его спросют, может он сюда согласится. Погоди, не нюнь. Решится все.
Аленка так и стояла, как будто ей врезали под дых, и только подышав, успокоилась, побрела по тропке к дому Мирона, поняв, что опаздывать нельзя.
Село на село и похоже -то не было. Посреди тундры, между морем и небом стояло пару бараков и с десяток домов. Бараки были похожи на заблудившиеся в море длинные брошенные баржи, а вот дома выглядели уверенно и богато, справно. Большие, сбитые из мощных бревен, как будто пришедшие из какой-то северной сказки, они смотрели в туманный мир красиво сделанными окнами, мощные перила обрамляли широкие крылечки, и они не были окружены заборами, только тот, один, к которому шла Аленка. Краем глаза она заметила, что дед потопал к небольшому, стоявшему на отшибе домику, его дом был самым маленьким в этом тоскливом поселении, но самым нарядным. Проводив глазами своего защитника, Аленка вдруг очень остро почувствовала, что осталась одна, съежилась, собравшись в комок и бегом взлетела на высокое крыльцо.
- Заходи, Мирон Ильич в кабинете. Да обувь сними, он не терпит когда в обуви. Зайдешь - по коридорчику направо.
Небольшая, круглолицая девушка с толстой русой косой, перекинутой через полненькое плечико смотрела ласково, но настойчиво, было понятно, что она не привыкла, когда к ее словам не прислушиваются. Аленка кивнула, девушка чуть улыбнулась, поманила ее пальцем
- Ну иди, что стоишь? Я Полина, служу тут. А ты Лена, мне сказали. Музыкант?
Аленка снова кивнула, Полина посторонилась, пропустила ее к дверям
- Ну и хорошо. Музыка нам нужна. Иди.
…
В доме было полутемно и очень прохладно. Еще больше съежившись, Аленка проскользнула по коридорчику, неуверенно постояла около полуоткрытой двери, прислушалась
- Иди, Елена, я же сказал приходить. Что ты жмешься там?
Кабинет оказался совершенно неожиданно огромным, шикарно обставленном и очень красивым. Шикарный дубовый стол с массивными резными ножками, бюро с кучей маленьких ящичков, несколько высоченных, до потолка книжных шкафов, битком набитых книгами, мягкие кресла, журнальный столик с фарфоровой кофейной посудой, старинный телефон, диван и….рояль. Настоящий, концертный, он занимал всю вторую половину маленькой комнаты, был торжественным и сонным, дремал, слушая мерный стук метронома, который кто-то только что запустил. Аленка неуверенно подошла к столу, за которым возвышался Мирон, встала поодаль, замерла, не зная куда девать руки. Мирон встал, вышел из-за своего стола, остановился напротив, оглядел, помолчал, хмыкнул.
- Ндаааа. Музыкант. Ты играть-то хоть умеешь? Или наврала, что бы к мужу попасть?
Аленка снова упрямо дернула подбородком, смело глянула мужику в глаза, хрипло сказала
- Я стараюсь не врать. Душу не пачкаю. И никому не советую. И если я ехала работать, значит так оно и будет. Хотите проверить?
Мирон снова осмотрел ее, прищурился, так он, наверное, бы смотрел на хомяка в клетке, который бы вдруг решил предъявить ему претензии, резко сказал
- Смелая, надо же. Ну что ж... Проверю. Я не люблю котов в мешке.
Он подошел к роялю, открыл крышку, и даже не присев резво пробежал пальцами гаммы - туда, обратно, потом хроматическую. И делал он это профессионально и почти идеально.
- Играй. Слушаю.
Аленка присела перед инструментом, погладила клавиши, немного задумалась. Был композитор, который умел за нее сказать все. И она заиграла этот ноктюрн. И рояль отозвался, заставив ее забыть обо всем, кроме этой музыки.