#время_историй
(продолжение)
И начал Урал страшную, многолетнюю битву с падишахом Азракой, дивами, драконами и змеями, которых возглавляли Кахкахи, Заркум и предатель Шульген. Азрака, чтобы в небе птицы не летали и по земле люди не ходили, велел водою залить землю, а небо поджечь. И залилась земля водою, небо пламенем озарилось. Но Урал ни огня, ни воды не боялся, месяц бился, год бился, защищая небо и землю, людей тонущих защищая.
В битвах прошло много лет.
Дети, рожденные на свет,
Давно выросли, возмужали,
Многие егетами стали.
И вот однажды к батыру Уралу
Группа всадников подскакала -
Впереди четыре батыра,
За ними следом еще четыре...
Это Урала разыскали его три сына - Идель, Яик и Нугуш. Четвертым был сын Шульгена, рожденный от Айхылу, егет по имени Хакмар. И с ними четыре друга-батыра. Нугуш, рожденный от матери по имени Гулистан, рассказал, как убил змея Заркума. Урал по-отцовски обнял сыновей, радуясь, что они выросли богатырями, вскочил на Акбузата и повел своих сыновей-батыров в бой.
И вот, когда битва разгорелась,
Когда в небе пламя забушевало,
Когда разлились морские воды,
Ревели и грозно вскипали, -
Сошлись две силы - Урал с Шульгеном,
Лицом к лицу они столкнулись,
Два брата сцепились между собою.
По-разному братья в бою бились -
Шульген, держа волшебную палку,
Бросался на Урала коварно -
Хотел его огнем спалить,
Хотел ему голову снести.
Урал коварства не испугался,
Быстро выхватил меч булатный
И, собрав всю свою ярость,
По волшебной палке ударил, -
Палка вдребезги разбилась,
На кусочки разлетелась.
Громы по небу прокатились,
И море в озеро превратилось,
А дивы, оказавшиеся на суше,
Силы лишились и ослабли.
Сыновья Урала их крушили,
А Шульген, теряя силы,
Не смог Уралу сопротивляться,
На землю упал и не мог подняться.
Хакмар мечом на него замахнулся,
Но Урал задержал его руку,
И Хакмар отца не ударил.
Урал собрал всех людей -
Перед ними у всех на виду
Шульгена поставил.
Урал:
«С детства ты коварным был,
Тайком от отца крови испил,
Добрый совет мой не послушал
И отцовский запрет нарушил.
Еще тогда от добра отвернулся
И вот теперь кровью захлебнулся.
Сердце твое камнем стало,
Лицо отца чужим тебе стало,
Вкус молока материнского забыл ты,
Землю родную огнем спалил ты.
Людей для себя сделал врагами,
А злобных дивов назвал друзьями,
Ты зло конем себе оседлал
И всюду на этом коне скакал.
Так кто же сильнее - добро и правда
Или зло, с которым ты сжился?
Что человек всех сильней на свете,
Разве ты не убедился?
Отныне тела убитых дивов,
Которых ты считал друзьями,
Превратились в каменные груды,
В скалы, где прячутся дикие звери.
Отныне войско Кахкахи-злодея
Будет ползать, ног не имея.
И если ты, землю целуя,
Не склонишь голову перед правдой,
Не поклянешься словом егета,
Если ты слезы людские
На совесть свою не примешь,
А у отца и матери при встрече
Не станешь вымаливать прощенья,
То я твою голову, как точильный камень,
Метну в небо,
А душу,
Ту, что сейчас мотыльком порхает,
Превращу в туман.
Окровавленную тушу
Зарою в горах Яман-тау,
Возникших из тела твоего друга -
Кровавого падишаха Азраки.
И ты превратишься в скалу черную,
И ни одна душа людская
Добрым словом тебя не вспомянет».
Эти слова брата Урала
Шульген выслушал и испугался,
Зная, что брат не пожалеет
И убить его прикажет.
Шульген:
«Позволь, Урал, брату умыться
В озере, что осталось от моря,
Сотворенного моей злой волей,
Позволь поцеловать ту землю,
По которой нога твоя ступала.
Зло не творя, жить буду,
Наши обычаи не нарушая.
Со всеми людьми в согласии буду,
Всюду, всегда с тобою буду».
Урал:
«Лицо от крови растолстевшее,
Разве отмоет вода озерная?
Душа твоя очерствевшая
Найдет ли к добру дорогу торную?
Кровью умытые, огнем опаленные,
Разве забудут люди прошлое
И другом тебя посчитают ли?
От проклятий ставшее каменным,
Против добра восставшее,
Твое сердце ядом наполнилось.
Верю - камень может расплавиться,
Но сердце твое навсегда останется
Твердым, нерастаявшим.
Если любишь людей и вместе со всеми
Хочешь помочь живущим в бедствии,
Помогай поднять страну на ноги.
А тех, кто против людей идет,
Врагами назови,
Кровь их в озеро преврати.
О прошлом своем задумайся.
И пусть боль обожжет сознание,
Что за горе, тобой причиненное,
Тело твое раздутое черной кровью наполнилось.
Пусть просветлеет душа в страданиях,
Пусть высохнет в сердце кровь черная
И заалеет по-прежнему...
Только тогда ты изменишься,
Тогда ты в стране останешься,
Тогда ты батыром прославишься,
Снова человеком станешь ты...»
Молча слова эти выслушав,
Снова Шульген начал каяться,
Просьбу свою высказывал.
Шульген:
«Дважды споткнулся мой лев верховой,
И дважды я ударил его
Так, что на теле показалась кровь...
Но и третий раз споткнулся он,
И с мольбой посмотрел на меня,
И поклялся, что никогда
Спотыкаться не будет.
Поверил я, не стал упрекать,
Не стал камчою полосовать.
Вот и я, брат твой - Шульген,
Дважды сбивался с пути,
Как дважды споткнувшийся лев.
И тревогу вселил в сердце твоем.
Поверь - в третий раз не споткнусь.
Кровью дивов смою позор,
От злобы умою лицо свое
И с просветленною душой
Другом предстану перед тобой,
Поцелую землю у ног твоих,
Буду любить всех людей простых,
И вместе с тобою
Жилище построю...»
Урал:
«Мужчина, потерявший честь,
Теряет вместе с нею и жизнь.
Мужчина, считающий кости людей,
День свой превращает в ночь.
Для жестокой души нет дней -
День для нее ночи черней.
Того, кто ходит с черной душой,
Всегда радует темнота, -
Потому что в темноте
Легче жертву свою поймать.
Когда для людей была ночь,
Ты, Шульген, торжествовал,
Потому что кромешную темноту
Ты - днем называл.
Убивая слабых людей,
Ты себе славы искал,
Потому-то и дивов злых
Ты друзьями называл.
Не знал ты, что среди темноты
Все равно для людей взойдет Луна,
А за нею заря взойдет,
А потом и Солнцу дорогу даст.
Теперь ты видишь - день настал
Для всех обиженных людей,
А для тебя и для дивов твоих
Теперь наступила черная ночь.
Смотри - оживает наша страна.
Поднимаются снова - и млад и стар.
Неужели не понял:
Людей победить злою силою нельзя.
Никому, кто на земле живет,
Коварство победы не принесет!
И если клятву твоего льва,
Как говоришь, запомнил ты,
Тогда запомни и мои слова:
Ради нашего отца,
Ради матери, что жизнь нам дала,
Испытаю тебя еще раз...»
...Проводив Шульгена в путь,
Урал всех людей собрал
И, радости не тая,
Так, говорят, сказал:
«Смерть, доступную нашему взору,
Мы в жестоких боях победили,
Уничтоженные нами дивы
Превратились в угрюмые скалы.
Сейчас у нас забота другая,
Из родника, где вода живая,
Черпать все вместе воду будем
И отдадим ее людям.
Тогда от Смерти, невидимой глазу -
От болей, от болезней разных,
От немощи, недугов,
Телесных страданий -
Мы всех людей избавим,
Принесем им счастье и радость,
И бессмертными люди станут».
Тут из толпы старик дряхлый
Подошел, горестно вздыхая,
С мольбою Смерть к себе призывая, -
Все тело его иссохло,
Кости в суставах расшатались,
Подошел и сказал слова такие:
«Пережил я многие поколенья -
Ни отца, ни матери не помню,
Забыл и деда, забыл и внуков...
Во многих краях был,
Знал горе и муки.
Я жил тогда еще, когда люди Страха не знали,
Чувств не имели -
Отец сына не признавал,
Сын отца не признавал...
Видел потом я,
Как люди стали
Собираться вместе -
В один род, в одно племя.
Сильные племена грабили слабых.
От змей, дивов и падишахов
Житья не было человеку.
Теперь я новый мир увидел;
Радостные лица людей увидел
И в том, что человек всех сильнее,
Сам воочию убедился.
Глаза у людей, гляжу, просветлели,
Вижу - вы дивов злых одолели,
И я принес вам слова привета.
Урал, ты батыром оказался,
Ты, как один зрачок у глаза,
На земле единственным оказался
Батыром, достойным восхваленья
Из поколения в поколенье.
Для того отец подарил тебе жизнь,
Для того мать тебя молоком вскормила,
Чтоб ты стране принес счастье.
Они тебе сердце такое дали -
К врагу оно камнем становилось,
А к другу делалось всегда добрым.
Они вырастили тебя батыром
И первыми на льва посадили.
И вот сейчас я к тебе явился.
Взгляни на меня: я стар и сгорблен,
Крови во мне - не больше капли,
Силы мои давно иссякли,
Скрипят мои иссохшие кости,
Давно развеялись ум и память,
Дышу я пока - и тем существую.
Молил я:
Пусть Смерть подберет мое тело,
Но принять мою душу
Она не хотела,
Сказала:
"Воды ты живой напился,
И я умертвить тебя не в силах.
Пусть иссохнет твое тело,
Пусть его источат черви,
Но и тогда ты не умрешь,
Из этого мира не уйдешь
И будешь ждать меня напрасно».
К тебе я пришел, егет, не случайно,
Явился поведать тебе тайну,
Ты меня, старика, послушай:
Если мы жизни закон нарушим,
Будем к бессмертию стремиться,
Не желая Смерти подчиниться,
Этим мы счастья не достигнем.
Потому говорю:
Живую воду из родника живого не пейте,
Не обрекайте себя на муки,
Которые меня сейчас терзают.
Мир вокруг нас -
Это сад цветущий,
И в этом саду людские души -
Только цветы, что всегда отцветают,
Живут в предназначенные сроки,
А потом без мук умирают...
Одни потомство оставляют,
Другие вянут пустоцветом.
Весною, осенью или летом -
Каждый в свой срок - цветы умирают.
Сад с каждым сроком себя обновляет
И становится еще краше...
В этом и есть бессмертие наше,
Всей земли бессмертие - в этом!
И я говорю: не ищите бессмертья,
Из родника живого не пейте.
То на нашей земле бессмертно,
Что жизни цветущий сад украшает,
Красоту мира собой дополняет.
Имя бессмертью тому - добро.
Добро - в небо взлетит,
Добро - в огне не сгорит,
Добро - в воде не утонет,
Добро - молва возвеличит,
Всех дел оно выше.
И тебе самому,
И всем людям
Пищей будет добро вечно».
...Урал слова старца услышал
И всю тайну понял.
И людей позвал идти за собою,
Идти к роднику с живою водою.
Припал к воде, но ни капли не выпил,
Набрал в рот и, распрямившись,
Начал обрызгивать горы, долины,
Луга и холмы, леса и поляны -
Брызгал направо,
Брызгал налево,
Во все стороны брызгал водою,
Живою родникового водою.
И так говорил: «Леса и горы,
В зеленый наряд оденьтесь, цветите
И всему живому приют дайте.
Пусть мир возликует в своем цветенье,
Пусть птицы радость земли воспевают,
А люди в песнях ее прославляют».
Там, куда больше воды попало,
Сосны и ели вырастали,
Украшая горы, долины,
Возрождая мертвую землю.
В холод цвет не меняющие,
В жару не увядающие,
Развернулись листья вечнозеленые,
Распустились цветы нежные.
Весть об этом дошла до Шульгена,
И, радуясь, он так подумал:
«Значит, Смерть остается в мире,
Ей опять пришло раздолье,
Опять помощницей она мне станет.
По одному людей хватая,
Понемногу уничтожая,
Я заставлю их покориться».
Тайком он собрал уцелевших дивов,
На дне озерном укрывая,
И змеи к нему приползли по зову...
И вот беда началась снова -
Люди, построившие жилища,
Песни поющие в час досуга,
В гости ходившие друг к другу,
Стали недобрые вести слышать.
Девушек, что за водой ходили,
Мужчин, что в дорогу отправлялись,
Дивы начали караулить,
Хватать и, сердца вырвав,
Высасывать кровь из тела.
А змеи, те, что в камнях скрывались,
Людей начали жалить.
И опять люди пришли к Уралу,
Обо всем ему рассказали,
Снова прося у батыра защиты.
Урал собрал свое войско,
Во главе отрядов сыновей поставил -
Иделя, Яика и Нугуша
И Хакмара - сына Шульгена.
Снова взял свой меч булатный,
Снова вскочил на Акбузата,
Направился к озеру Шульгена,
Бури на земле поднимая,
Волны на воде поднимая.
«Озеро это выпью до капли,
До дна его высушу,
Чтобы от дивов,
От вероломного Шульгена
Защитить нашу землю...»
Сказав так,
Припал он к воде губами
И начал пить...
Вода забурлила,
Волной заходила, закипела -
Это спрятавшиеся дивы
В страхе по топкому дну метались.
Все пил и пил Урал воду
И дивов вобрал в себя вместе с нею.
Озеро, с каждым глотком мелея,
До самого дна упало,
А дивы, вошедшие в Урала,
Начали грызь его сердце и печень.
Урал распрямился
И выплюнул воду,
Но было уже поздно...
Батыр повалился, теряя силы,
Не смог подняться на ноги,
Не мог повести за собой войско
И упал...
Вокруг собрались люди,
Плакали горько, говорили:
«Был он для всех людей счастьем...»
