1892 год
«Ростов-на-Дону. На днях в 3-й полицейский участок явился запасный рядовой (из крестьян) Пензенской губернии, Арсентий Тутаев, и заявил, что по настоящее время служил на жаловании у крестьян Кудинова, Купцова и Попкова по 10 рублей в месяц, занимаясь для них сбором подаяний под видом голодающего, причем хозяева не заплатили ему до 52 рублей и в настоящее время не хотят ему ничего платить, почему он и решился предать их в руки полиции, причем добавил, что некоторые из его «хозяев» уже несколько раз сидели в тюрьме. Нечего сказать – хорошая профессия».
«Таганрог. Задержан таганрогский мещанин Никанор Денисов Петренко, 23-х лет, по подозрению в краже 4-х биллиардных шаров на сумму 50 рублей в кофейне греческо-подданного Барбати». (Приазовский край. 90 от 11.04.1892 г.).
1893 год
«Ростов-на-Дону. Оригинальная женщина. На днях в городе появилась неизвестно откуда прибывшая дама, лет 30-ти, одетая в короткое шерстяное платье. Зайдя в чайный магазин П., дама эта объяснила, что она живет экономкой у одного богатого помещика, около Павловска, и прибыла в Ростов для совершения необходимых покупок. На первый раз она сделала в магазине заказ на крупную сумму, причем задаток обещала принести на следующий день. В мануфактурном магазине Т. она также велела приготовить к отправке хорошего полотна на 1000 рублей. Оттуда она зашла в кондитерскую фабрику М. и, непринужденно развалясь на стуле, попросила отправить в Павловск различных печений на сумму до 500 рублей. С нее потребовали немедленно задатка, и она, рассердившись, ушла на другую фабрику. Дальнейшие похождения ее пока неизвестны, но есть полное основание предполагать, что она, по-видимому, психически расстроена. Сначала она довольно деловито ведет речь о покупке, но вскоре заговаривается и несет невозможную галиматью, вроде того, что товар ей нужен для гостей помещика, которых у него на именинах соберется ровно 7777 человек; что у него в доме есть коридор длинною не более, не менее как в 5 верст; что она была раньше «репортером» и т. п. Один из торговцев заинтересовавшись ее эксцентричными выходками, по выходе ее из магазина, вслед за ней послал своего приказчика. Последнему приходилось чуть ли не бежать за ней, пока она, наконец, не вошла в Казанскую церковь. После он уже не видел ее». (Приазовский край. От 11.04.1893 г.).
1897 год
«Ростовский округ. На днях к проживающему в с. Екатериновке, Ростовского округа, крестьянину Атаманенко явился сосед его, крестьянин Корочанский, для совершения сделки размежевания спорной земли, находящейся в их пользовании. Сначала переговоры носили спокойный характер, и оба соседа готовы уже были заключить домашнее условие, но вдруг в дело вмешались жены и сразу расстроили соглашение, к которому пришли было их мужья. В конце концов между обеими сторонами произошла ожесточенная драка, во время которой Корочанский откусил у Атаманенко указательный палец». (Приазовский край. 95 от 11.04.1897 г.).
1898 год
«Ростов-на-Дону. Праздничная сутолока – удобное время для воровских проделок, и дерзость воров в это время всегда усиливается параллельно с возрастанием беспечности обывателей. Благодаря именно такой беспечности, на второй день Пасхи из квартиры мещанина Иосифа Когана, проживающего по Старо-почтовой улице в доме № 170, в то время, когда у него были гости, из передней похищена хорьковая шуба стоимостью около 200 рублей. Похитители пока не разысканы».
«Новочеркасск. Почти все население нашего околотка состоит из людей, снискивающих себе пропитание исключительно физическим трудом. Само собою разумеется, что количество заработка у многих обусловливается состоянием погоды: если установится хорошая погода – есть и заработок, если же она начинает куролесить, то приходится сидеть без дела, возводить очи горя и ждать оттуда милостыни.
На Страстной встречаю драгиля Терентия. Человек он трезвый, работящий, многосемейный.
- Как работишка, Терентий? – спрашиваю.
- Какая тут работа, ваше благородие, грязь-то по колено, ноги не выдерешь. Работы никакой нету, а тут что-то нездоровится. Взялся, было, у купца Сидорова двор чистить, да и пришлось отказаться. Два воза кое-как вывез, а с третьим беда приключилась, застрял на площади – ни взад, ни вперед. Ось поломалась, хомут весь изорвался, да и коня чуть не сгубил. Праздник Христов подходит, а у меня в хате куска хлеба нет… Жисть – одно огорчение.
Безработица невыгодно отражается и на душевном состоянии известного в нашем околотке водовоза Михайлыча. Это в полном смысле слова неунывающий россиянин. Он редко бывает трезв и всегда более чем доволен своим положением. До страсти Михайлыч любит поговорить. «Ваша приятность мне нравится», - приветствует он обыкновенно каждого встречного, а потом уже пойдет писать. Махайлыч любит говорить о своем счастливом житие-бытие, о своей дочери и зяте, о жене, а более всего о самом себе. Логической связи в его речах нет никакой. По-видимому, мысли в его голове все разом просятся на язык: первой, обыкновенно, выходит та, которая побойчей других, умеет оттеснить своих подруг и выбраться раньше их на свет Божий. Если у Михайлыча нет слушателя, он читает нравоучение своему лохматому коню или затягивает любимую песню:
Полно вам, ребятушки, горе горевать,
Пора вам, ребятушки, рюмки допивать.
Дурная погода, вероятно, доняла и Михайлыча: все Страшную был он трезв, а потому неразговорчив и не пел песен. Но в среду, на Страстной, прибегает ко мне Дашенька Полупьянова поставить кофейник на плиту.
- Вот другой день печки не топим: уголь весь вышел, а работы никакой. Батенька ходил, ходил, никаких заказов не дают. А тут проклятые гамазеи с готовым платьем пустили дешевку… Не знаем, чем и разговляться будем: яички-то кусаются, хоть бы солонины фунта три… Добро вам – вы богатеи…
И Дашенька, поддерживая левой рукой юбку, побежала с кофейником в руках в нашу кухню.
Вечером слышу стук в окно. Выхожу. У балкона стоит сосед Грушевка-Кривянка. Его все так величают в нашем околотке. Он дурноват и носит дворянскую фуражку с кокардой.
- Я к вам с покорнейшей просьбой.
- Чем могу служить?
- Дайте гривенник в долг. Завтра керосин разнесу – отдам. Да если есть, листа три газетной бумаги – стол к празднику застелить. А у нас опять чуть беды не было. Анка-то моя опять дитя было задавила. Страсть любит спать, проклятая! Спасибо, я проснулся, а то бы капут девчонке.
Я дал ему гривенник и три листа бумаги.
- Покорнейше благодарю. Керосинчику вам принести к празднику?
- Принеси, принеси…
- Счастливо оставаться.
Проводив соседа, я посмотрел вдоль своей улицы. Везде в домах шла предпраздничная уборка. Столы, стулья, кровати – все это было вынесено на балконы. Хлопотливые хозяйки таскали ведрами воду и «банили курени». А погода все хмурилась; начинал дуть восточный ветер. Солнышко раза два стыдливо улыбнулось и опять спряталось за свинцовые тучи. Стал накрапывать дождик и вместе с ним полетели огромные хлопья снега. У меня защемило сердце. Кругом бедность, бедность вопиющая, а тут и природа за одно с ней. Не так мы прежде встречали Светлый праздник. Было и куличи пекли, и яичек много красили, и вдоволь мясцом запасались, а теперь ничего этого нет. Встретили мы праздник в сухомятку, в холодных хатах и со слезами на глазах. Ах, эти слезы, слезы! Хоть бы ты, солнышко, выглянуло да высушило их.
В субботу, вечером, мы уже готовы были к празднику. Во всех куренях окна были завешены гардинами, на подоконниках стояли горшочки с цветами; фундаменты выбелены глиной; в комнатах пред иконами теплились лампадки.
В 11 ½ часов вечера я пошел в церковь. Народу было много. Все стояли с зажженными свечами. На лицах молящихся отражалось ожидание чего-то веселого, радостного и торжественного. Первое приветствие «Христос воскресе!» заставило всех на время забыть нужду и горе, забыть обиды, нанесенные друг другу. Начались лобзания. Да, действительно, это великий и светлый праздник! С ним пробуждается природа к новой жизни; с ним воскресают надежды на лучшее будущее в сердцах этих бедных людей». (Приазовский край. 93 от 11.04.1898 г.).
1899 год
«Ростов-на-Дону. В последнее время на наших рынках появилась в продаже масса мелкой красной рыбы величиной вершка в 4, преимущественно стерляди, сбываемой почти за бесценок, именно от 2 до 4 рублей за пуд, тогда как через месяц эта же самая рыба, при известном быстром росте, могла бы оцениваться в 20 рублей за пуд. На такое истребление наших рыбных богатств следовало бы обратить внимание и не только запрещать лов мелкой красной рыбы, но и привлекать к ответственности продавцов. Последних, главным образом, так как всякие запрещения мало достигают цели, если при этом свобода продажи не ограничивается».
«Ростов-на-Дону. Содержатели гостиниц Дмитриевской улицы подали в городскую управу заявление, в котором просят ее обратить внимание на то, что грузовое движение главным образом производится по их улице и что по этой же улице разрешен проезд ассенизационных обозов. Благодаря этому, большая часть комнат в гостиницах просителей не заняты, и они, в видах поднятия доходности своих имений, принуждены просить управу сделать распоряжение о направлении грузового движения по Никольской улице».
«Ростов-на-Дону. Господин полицмейстер обратился в управу с просьбой сделать распоряжение о скорейшем замощении Никольской улицы от здания полиции до Крепостного переулка. Заявление это управой передано на заключение мостовой комиссии, которая, не располагая ни одной копейкой на дело замощения, приобщила просьбу господина полицмейстера к «делу», т. е., говоря попросту, сдала его в «долгий ящик».
«Ростов-на-Дону. Нам сообщают, что таганрогский окружной суд в общем собрании отделений, в виду отказа ростовского городского управления предоставить выездной сессии суда постоянное помещение, постановил возбудить перед господином министром юстиции ходатайство об отмене выездных сессий таганрогского суда в Ростов и о переводе их в город Таганрог, о чем и известил господина войскового наказного атамана».
«Таганрог. Женский труд переписчиц постепенно начинает прививаться во многих городских учреждениях. На днях принята в городскую управу одна девица на должность писца в налоговый отдел». (Приазовский край. 96 от 11.04.1899 г.).