Почему дети рано взрослеют и причем тут пандемия?
Кандидат психологических наук, автор книг и блогер с миллионной аудиторией Лариса Суркова стала гостьей шоу «ОК на связи!» в социальной сети Одноклассники. В интервью она поделилась, почему дети рано взрослеют и как пандемия спровоцировала детскую депрессию. Запись эфира доступна в официальной группе «ОК на связи!» в Одноклассниках.
Про взросление и развитие детей:
— [Про раннее взросление]: из-за чего это происходит?
— Есть несколько теорий раннего взросления, почему наступает так рано подростковый возраст. Первая теория — гормональная, она не имеет к психологии прямого отношения. Из-за того, что слишком много гормональных средств в жизни ребенка — и не только средств, это не только лекарства, но и пища наша.
Вторая теория — так называемая информационная. Мы тем объемом информации, который выливаем на детей — так жизнь устроена, на самом деле, это не потому что это это хорошо или плохо, это факт — мы заставляем взрослеть их раньше. Раньше ребенок в три года, если мы посмотрим фотографии, например, 30-летней давности — это вообще, это кабачочки еще такие. Совершенно милейшие такие.
Сейчас ребенок в три года — хорошо, если ему планшет в руки не попал, а то он уже и там сидит и все уже умеет и делает. Умеет списывать деньги в аккаунтах родителей на маркетплейсах, там корзину пополнять. Все, что угодно, да. То есть в год у нас пульт от телевизора у детей, они разбираются с ним только.
Наверное, это не плохо и не хорошо. У нас активные мамы — это здорово. Они рано выходят в люди после родов, они везде могут прийти с ребенком, посмотреть и кино, и в Третьяковскую галерею, и путешествовать — да куда угодно. Эта информация, мозг вынужден под нее подстраиваться.
— Сейчас с года буквально-таки начинают <...> на развивашки отдавать. Как к этому относиться?
— На самом деле, раньше начинают гораздо заниматься, месяцев так с 5-6. Я всегда за — знаете почему: потому что это способ для мамы выйти из дома. Вот пусть она идет, общается с людьми…
— То есть это не развивашка для ребенка…
— Да оставьте ребенка в покое. Ему достаточно мамы — то, что она его гладит по головке, то, что она дает ему кастрюлю и поварешку. <...> Ребенку это действительно в удовольствие, потому что главные игрушки для него — это то, во что играет мама. Если мама этим играет, значит, мама молодец, ей интересно, мне тоже интересно. И если мама находит для себя возможность выйти из дома, пойти пообщаться с другими мамами, а ребенок в это время будет не поварешками дома стучать, а там Монтессори дергать пособия туда-сюда — да на здоровье, пусть оно так и будет, в любом возрасте.
Но если это правда обучение, то необходимо сказать: «Остановитесь». Потому что ребенку это не нужно. Совершенно точно. Ему не надо, чтобы вы его учили пяти языкам до школы. Ему совершенно не надо — чему там у нас еще учат — ментальной арифметике, чтению. <...> Не надо ему, на самом деле, читать раньше времени, считать раньше времени, ему ничего не надо.
Ему нужно адекватное развитие. Сейчас ввели несколько лет назад такое понятие — экологичное развитие. Наверное, оно правильно, если иметь ввиду, что экологичное — это то, что близко к истокам. То есть что это такое: мы идем по улице и говорим ему «листик зеленый», «это сосна», «это птичка — воробей», «это ворона», «это собака» и так далее. То есть ребенок это все в себя впитывает, активно пополняет свой словарный запас, потому что наша задача № 1 — это его крупная моторика, мелкая моторика и речевой запас. Мы должны, обязаны, наша святая родительская обязанность — заложить ему хороший словарный запас и позаботиться о его живой речи.
К сожалению, объем гаджетов, мультиков, планшетов и всего того, что есть сейчас у детей в жизни, тормозит речь. Сейчас это бич, это боль психологов, нейропсихологов, логопедов, неврологов, психиатров. Потому что дети говорят крайне некачественно и поздно. И это происходит из-за обилия цифровых технологий в их жизни.
Про зависимость от гаджетов и детскую депрессию:
— [В связи с распространением гаджетов у детей] нас ждет какая-то эпидемия психологических отклонений и неровностей вообще по всему земному шару — потому что это не только в России, это везде такое?
— Эпидемия уже есть. Потому что, к сожалению, мы видим зависимости от гаджетов, и видим их очень рано. Это, на самом деле, ужасно. Потому что можно увидеть в кабинете — особенно мне часто такие истории рассказывают психиатры из моей команды, потому что для них каждый раз это шок — когда приводят ребенка, его даже приводят с телефоном. Вот его приводят, ему 6 лет. Для того, чтобы он просто зашел в кабинет к врачу, у него должен быть телефон. Он от него не отрывается.
Как только у него пытаются его оторвать — он кричит. Как только его пытаются выключить — он кричит. Причем кричит — не просто кричит, это истерика, это самобичевание, это битье головой об стену, они себя царапают. То есть это ранее проявление тяжелейших форм зависимости от гаджета. Им гаджет становится в какой-то момент роднее взрослого человека, который рядом с ним. Он для них более информативен, он больше им дает информации. Они получают там положительную подпитку, потому что если это игра, ты выиграл — «Класс, я молодец», да. Или они получают там общение и друга, если это какой-то мультик.
Родители же — они все время, понимаете, пытаются прикрывать. Они говорят: «Вы знаете, у меня сын (родитель говорит) — а ему 5 лет — он может в телефоне пазл собрать из тысячи частей». Говоришь: «Классно, давайте». Кладешь перед ним из десяти — он ничего с ним не сделает. Десять частей.
— Натуральные, не в телефоне.
— Натуральные. Потому что все, да, здесь работает клиповое мышление. Совершенно другой способ восприятия информации. А когда нужно оторваться, потрогать руками, когда параллельно тебе не идет никакая озвучка, не сыпятся хлопочки, цветочки и так далее. То есть вот этого ничего нет. Оказывается, что, извините, у него моторика вообще там близка к нулю. Это обычно знаете когда происходит — вот это открытие. Когда они приходят, родители приводят ребенка на обязательную психологическую оценку перед школой. К счастью, это обязали делать. Это делается в государственных поликлиниках.
Когда приводят ребенка — а там ничего. Он все, что может, он может только в телефоне. А в реальной жизни он ничего не может. Он прыгнуть не может.
Ему говорят: «Малыш (уже не малыш, ему там 6 лет, но тем не менее). Малыш, подпрыгни на двух ногах». А у него просто: «Что это? Как подпрыгнуть? А на одной — как это? А мяч поймать одной рукой — в смысле, она только вот к этому привыкла».
То есть крупная моторика вообще у ребенка не работает. Это выключено. А значит, не будет ничего дальше: никакого письма не будет, никакого восприятия информации, никакого сидения по 40 минут. Как ему высидеть-то — он не может сидеть, он не умеет этого делать, он не умеет своим телом управлять.
И вот здесь у родителей падают шоры такие с глаз. И они понимают, что как-то 6 лет жизни какие-то были непонятки. Дальше смешной момент происходит. Его приводят и говорят: «Полечите — я пока пойду кофе попью». И когда психолог говорит: «Так, подождите, так не будет». Потому что надо менять всю среду вокруг ребенка. Потому что если он привык, что ему дают телефон, мама с папой — в телефоне, все — в телефоне, происходит теплый и приятный семейный вечер, друг друга не видя. И мы хотим полечить ребенка, но мама с папой не собираются ничего менять в своей жизни — чуда не произойдет. Как он выключится? Всё.
Придется менять сценарий развития жизни вашей семьи. Перечеркнуть все эти 6 лет, которые были до этого. Положить всем телефончики в сторонку. Начать с ребеночком говорить, бегать, прыгать, гулять, играть в настольные игры. Если вы хотите, чтобы в школе что-то там получалось — даже дело не в школе — если вы хотите вообще здорового психически и психологически ребенка.
— То есть любая настольная игра намного круче скачанной программы?
— Однозначно. Потому что настольная игра хотя бы подразумевает, что вы общаетесь с живым человеком в этот момент.
— Ранние депрессии, которые сейчас, я слышал, поголовно ставят — чуть ли не с 10 лет детям ставят депрессию. Та проблема, о которой не подозревали буквально наши родители <...>, она тоже связана с этими гаджетами?
— Нет. К сожалению, стали ставить депрессии в COVID. Когда всех посадили дома, когда никто не знал, что будет впереди. Ребенок, он очень зависим от взрослых, которые рядом с ним.
— От эмоционального фона.
— Конечно. Родители для него — это обеспечение безопасности. Когда он подходит к маме и спрашивает: «Мама, а что у нас завтра, чем займемся, а какие у нас планы на выходные». А здесь мы впервые вообще в жизни все оказались в ситуации, когда ребенок подходит, а мама говорит: «А я не знаю». Потому что мы правда не знали, что будет завтра, вообще выйдем ли мы когда-то из дома, как мы будем жить. Родители не в состоянии были ответить ни на один вопрос своему ребенку про будущее.
— И подсовывали гаджет.
— И подсовывали гаджеты или включали телевизоры. Или неважно даже, чем-то вот они занимались. Но они находились в дикой тревоге. Сами находились в дикой тревоге.
Ребенку очень тяжело, когда у родителей и вообще у взрослых людей, которые их окружают, нет уверенности в происходящем. Потому что мы для них — гарант безопасности.
