Начинается новая эра жизни России, и теперь никак не следует ожидать повторения 1918-го года, но скорее мы накануне событий, подобных 1813-му году. Только роли переменились. Россия (не Советы) - является в роли порабощённой Пруссии... Германия готовится отдать старый долг России. Быть может, мы накануне новой великой дружбы двух великих народов.
Эти слова написал Пётр Николаевич Краснов 23 июня 1941-го, спустя день после начала советско-германской войны.
И написано это было с надеждой.
Действительно, очень многие считали, что наконец-то настало время для освобождения России от коммунистов. Безусловно, не все.
Ни для кого не секрет, что, например, генерал Деникин отказался сотрудничать с германскими властями в этот период. О вагоне медикаментов упоминать не буду - даже дочь Антона Ивановича утверждала, что это всего лишь сказка, ну или агитка, не суть. Но что Рейх в данной войне Деникин не поддерживал - факт.
Многие помнят господина Махрова и его письмо в советское посольство, когда человек, произведённый Врангелем в генерал-лейтенанты, просился в Красную Армию хотя бы в качестве рядового. О чём и уведомил советского посла во Франции. Что любопытно - ничего ему, по крупному счёту, за это не было. В августе арестовали - в декабре отпустили. Так и дожил до окончания Второй Мировой во Франции.
Или вот князь Николай Оболенский - муж той самой, казнённой на гильотине, княгини Оболенской - который, живя во Франции, стал активным участником Сопротивления.
Известные люди, чьи имена вошли в историю, и чей выбор, безусловно заслуживает уважения - в конце концов, каждый из нас выбирает то, что ему ближе.
Но признаюсь, лично мне - чисто по-человечески - логику их понять непросто. Пётр Семёнович Махров, начальник штаба ВСЮР, точно не мог не знать, какая судьба постигла его подчинённых, тех офицеров, что по тем или иным причинам не смогли эвакуироваться из Крыма. Как и то, что в 1941-м году Землячка, расправлявшаяся с его боевыми товарищами, занимала должность председателя Совнаркома.
И что же, можно было просто махнуть на всё рукой и податься в число красноармейцев?
Вопрос риторический. Потому что на ответ я не надеюсь. Повторюсь, каждый имеет право решать за себя.
Но вот в чём я не сомневаюсь, так это в том, что подобные решения принимало далеко не подавляющее большинство русских эмигрантов. Это, пожалуй, исключения, которые нам часто любят преподносить как образец истинного патриотизма.
Узнали о войне [в] воскресенье перед литургией, а после литургии перед церковью начались оживлённые разговоры.
Как эмиграция в общей массе примет войну, не знаю, но [в] воскресенье от целого ряда лиц слышались радостные отзывы. Некоторые сдержаны и ничего не говорят, но большинство радуются и говорят, что это начало конца большевизма.
Казаки радуются и говорят, что этой осенью арбузы будем есть на Дону.
...Воинский Союз получил приказание из Берлина от генерала фон Лампе, возглавляющего все воинские организации в 3 рейхе, "всем быть готовым".
В Опорном пункте у Ефремова идет запись лиц, предоставляющих себя в распоряжение немецких властей.
Из письма Е.И.Балабина - П.Н.Краснову, 24 июня, 1941 г. ГАРФ. Ф.5761.Оп.1.Д.5.Л.177-177об. Копия. Машинопись.
Вот наглядная реакция эмигрантов - простых людей, не генералов, не известных личностей - на объявление войны. Многие ведь надеялись на помощь Германии годами, понимая, что при таких противоречиях в идеологии, при территориальных конфликтах, столкновения не избежать.
22/9 сентября вторник. Bad-Nauhein. Утром были у Барта. Я потом ходил гулять к Golf-platz - ходил 1 1/2 часа. После завтрака ходил купить билеты на ванны - 31 RM 40 пф. Только вернулся, ко мне приехал ген.-лейт. фон Кохенгаузен. Сидел от 3 ч. 40 м. до 5 ч. 45 мин. Разговаривали два часа. Политическое положение таково: ни о какой интервенции, ни военной, ни пропагандной в русские дела мечтать не приходится. Я говорил и о БРП. Всё это теперь, в ближайшие, однако, годы - невозможно. Германии необходимо обезопасить свой тыл - то есть, окончательно избавиться от коммунистической опасности, которая есть, у себя дома. Опасна и Франция, опасна и Англия - следовательно, в данное время ни на какую помощь Германии против большевиков думать нельзя. Важно лишь существование такого государства.
Это писал в своём дневнике Пётр Николаевич Краснов в 1936-м году, то есть, почти за пять лет до начала войны. Кстати, что интересно - Фридрих фон Кохенгаузен - тот самый майор, который был представителем германского штаба во Всевеликом Войске Донском в 1918-м году, а теперь ставший генералом Вермахта.
То есть подобные разговоры, подобные мечты русской эмиграции, тех, кто служил в Вермахте, надо думать, совсем не удивляли. Не зря в разговоре речь шла и о Братстве Русской Правды (БРП), что занималось партизанской борьбой на советской территории. Между прочим, вот из этой записи можно сделать вывод, что распущено оно было не просто так - вероятно, по неофициальному требованию властей, из-за сложившейся политической обстановки.
И вот знаете, на что можно обратить внимание? Ещё до начала советско-германской войны те из эмигрантов, кто выступил потом на стороне Союза или Сопротивления, смирились с победой III Интернационала в России. Они не пытались и дальше драться за свою страну.
Но были и другие.
Офицеры и казаки, имён которых не сохранила история. Те, кто не были готовы сложить оружие. Рисковали, дрались, как могли и где могли - за Родину и веру. И считали, что даже в изгнании борьба с красными продолжается.
Здесь, если честно, трудно не задуматься над вопросом - верно ли привычное нам разделение на пораженцев и оборонцев?
Может, пораженцами правильнее было бы назвать тех, кто, эмигрировав, смирился, поставив крест на Белой Идее, забыв слова о том, что борьба продолжается, и отбоя не было? А потом те пораженцы пошли воевать за недавних врагов. Проситься в Красную Армию или помогать французскому Сопротивлению. Потому что - я уже не раз писал, что вижу это именно так - у линии фронта было только две стороны. И, помогая де Голлю, ты помогал на тот момент Сталину. А значит, большевикам.
Здесь, в 36 верстах в городе Rostock я получил должность чертёжника в известной аэропланной фабрике, которую по присяге не могу назвать, но это нетрудно догадаться.
С этого времени работаю здесь.
Трудновато с языком. То, что когда-то училось, давно выветрилось, но как-то мы понимаем друг друга...
...Работы много, но дело знакомое. Одна беда это расстояние. Чтобы попасть на службу, надо вставать в 4 часа ночи. В 4.55 поезд в Доберан. Там пересадка на Rostock. В Ростоке опять пересадка на фабричный поезд. В общей сложности переезд занимает 2 часа в одну сторону, и столько же обратно. Возвращаюсь домой в 7 часов вечера, совершенно разбитый не работой, а ездой...
Ну, а что до будущего? - так всё в руке Господней... Моего отца большевики зверски убили в 1918 году около Киева, мать выбросили из окна второго этажа. Жила калекою и умерла в Вильне от потрясения, содеянного теми же большевиками. Они же исковеркали мою личную жизнь...
...Писал министру Розенбергу, просил пристроить меня и использовать на востоке...
РГВА.Ф.40308.Оп.1.Д.152.Л.230-231об. Подлинник. Рукопись.
Это выдержки из письма П.Н.Краснову человека, чьё имя осталось неизвестным. 2 января 1943 года.
Явно не генерал-лейтенант, не князь, не главнокомандующий. Простой русский человек, у которого не осталось ничего, кроме мести. Письмо длинное, на двух листах. Меня мало чем можно впечатлить в этой жизни - но вот оно впечатлило.
Это кто-то, кто сражался в Братстве Русской Правды - именно о нём спрашивали красные, захватив автора в Польше, после её оккупации в 39-м. И его после телеграммы, подписанной лично Гиммлером, вызволяли и вывозили в Германию... Русского, даже не фольксдойче. Человека, не знающего немецкого языка.
К сожалению, я не могу процитировать письмо полностью. Но даже, прочитав то, что написано выше, не повернётся язык назвать автора пораженцем. Это солдат, это воин. Это Русский, который не сдался и не забыл. Я не знаю, поехал ли он всё-таки в результате на Восток, попал ли в Фольксштурм, погиб ли под бомбёжкой. Но что не сдался - уверен.
Я коренной казак Астраханского казачьего войска в чине полковника. Всю мою жизнь провёл на страже русских интересов и славного казачества, участник двух революций, находясь на стороне правительственных войск славного Астраханского казачьего войска. Все силы клал, отдавал самое дорогое , что имеется в человеке, свою жизнь за Царя, Отечество, Православную веру и честь казака...
...Сейчас настал день Божьего Суда.
..Не должны мы забывать, что России нет больше 23-х лет. Она подобна тому кораблю, который погиб в глубине морской, и вот нашёлся человек, который может вытянуть из глубины морской. Нужно полагать, что он первыми будет вынимать снасти, а потом уже этими снастями скрепит весь корпус. Не может ли казачество, спустя много лет, соединить великую Россию?
Из письма А.Д. Маслова - П.Н.Краснову, 20 октября 1941 г. РГВА.Ф.40308.Оп.1.Д.152.Л.203-204. Подлинник. Рукопись.
Кто из нас знает Дмитрия Алексеевича Маслова, ветерана Первой Мировой и Гражданской, настоящего казака, что всю жизнь не расставался с оружием? Предположу, что очень мало кто.
Но при этом ясно, что он никогда не думал сдаваться. Можно ли назвать его - и его сослуживцев - пораженцами?
Думаю, ответ очевиден.
Нам рассказывают об известных личностях, о тех, кто признал Страну Советов и встал на её сторону. О тех, кто забыл, что творилось в России, и простил большевикам все долги.
Но вот этих людей, у которых была своя правда, не забытая ими Православная вера и готовность умереть за Россию, забывают.
И пусть они проиграли, но пораженцами никогда не были. Они были настоящими солдатами.
P.S. Мы живы сегодняшним днем да снежком прошлогодним,
Что падал в тот вечер из горних, нездешних высот
И в жидкую грязь, превращался на стонущих сходнях...
А за Инкерманом дроздовский стучал пулемёт.
Ни песней, ни водкой мне с осени той не согреться,
Всё слышатся в сумерках такты далёкой стрельбы...
И падает снег, прожигая шинели до сердца,
Качаются сходни под плач эскадронной трубы.
К.Ривель.