Вот на свекровей жалуются многие женщины. Все им свекрови не сильно нравятся. То лезут эти мамы супругов в не свои дела, то сыновей отпустить никак из-под полы халата не решаются. А кто-то и с внучатами возиться откровенно еще отказывается.
А вот Ксения Саввишна в иной ситуации была. Не на нее жаловались невестки, а она на них обижалась. И соседкам про этих невесток много рассказывала. А соседки ее поддерживали горячо.
- Ох, подруженьки, - Ксения Саввишна жаловалась, - уж мне-то знакома черная неблагодарность. Таких плевков в душу я и в жизни не видела. Дала, получается, квартиры невесткам для проживания. Все там есть в квартирах - и стены, и пол, и потолок. И санузлы раздельные совершенно. И живут там эти невестки припеваючи - при мужьях нормальных, при детишках. А помощи мне - ноль. Ни одна не приедет. Вот окна скоро мыть. Лоджию драить. Весной-то окошки всегда сиять должны - солнышка лучики пропускать свободно. А они, невестки, мои просьбы по окнам игнорируют. Будто и не дала я им ничего в этой жизни. Ни мужей хороших, ни крыш над пустыми их головами. Такая вот черствость.
- А нынче молодежь, - соседи сочувствовали, - с холодными сердцами. И старость не уважают ни грамму. Мы в молодости, бывало, только и делали, что старушкам помогали.
- Ох, не уважают, - Ксения Саввишна плакала, - совершенно. Мне шестьдесят лет в этом году исполняется. Не старушка еще, но требуется помощь физическая уж давно. По уборке дома - в наипервейшую очередь. Но где и продуктов принести, в аптеку сбегать. Произвести кометический ремонт. А невестки не чешутся. Все отговариваются. То работа у них, то детишки. А ведь я их в квартиры свои личные приютила! Я их, если так выразиться, облагодетельствовала. И что в ответ получила? В душу плевок.
- А мальчики твои, Ксения Саввишна, - соседки интересовались, - чего молчат? Не имеют на супруг своих давления? Притащили бы их за косы к тебе. И пущай бы эти невестки с тряпками носились, долги свои возвращали. А ты бы только пальчиком указывала - где помыто посредственно.
- Мальчики, - Ксения лицом светлела, - сугубо на моей стороне. Ругаются с лентяйками своими так, что дым коромыслом. А толку? То работа, то детишки у лентяек. А я им говорю. Чего, говорю, в воскресенье-то вам дома баклуши пинать? Пришли бы в выходной день. Генеральную бы уборку усроили. Хрусталь натерли. Люстру вымыли. Ковры выколотили. Окошки промыли. У меня, на минутку, восьмой этаж. И страшновато мне окна эти мыть несчастные. Зря я вас, говорю, в хаты свои запускала? Зря, получается, жильем разбрасывалась? Лучше бы квартирантам тогда сдавать, чем разбрасываться этак.
- А они, невестки-то, - соседки головами качают, - все равно не шевелятся?
- Ни пальцем, - Ксения Саввишна сокрушается, - в мою сторону. Сделают моськи деловые. И не идут. Даже к телефону не подходят. До такого безобразия уж дело докатилось.
- Мабуть, - соседки говорят, - выгнать их в шеи тогда? Пущай бы снимали жилье себе. Коли неблагодарность? Пущай бы поскитались бесприютные. Глядишь, дошло бы до них чего. Мы бы давно выгнали. Мы бы не цацкались.
- Выгнала бы, - Ксения отвечает, - без раздумий. Но мальчики с невестками да детьми этими живут. Мальчикам за что страдать? Все же мать я им, а не ехидна.
А невестки, действительно, просьбы слушать так и не желают. Только звонит свекровь, они и трубки не берут. Или шипят еле слышно.
- Мама твоя, - шипят супругам, - опять на проводе. И сам с ней разговаривай. А нам недосуг. У нас хозяйство да дети с уроками. Сейчас нытье начнется: то окна мыть, то обои клеить, то ковры выколачивать. И как уж она жалеет, что нас в бабкины квартиры жить пустила. Надоело. И сам с ней разбирайся. А мы по своим личным делам пошли, нам некогда. И еще долго некогда будет.
А Ксении как поступать-то? И выгнать невесток хочется, и сыновей жалко своих. Не ехидна ведь она сыновьям. Но и без малейшей благодарности жить невозможно. Сдавала бы, к примеру, квартиры - и шиковала себе от души. И окна бы ей люди наемные мыли, и хрустали натирали, и ковры колотушками колотили.