Каника Батра — молодая девушка , модель и участница конкурса «Мисс Вселенная». В прошлом году она поделилась с публикой страшной новостью. А именно, девушка сообщила публике, что у нее диагноз социопатия , и что она полностью лишена таких чувств, как вина, сочувствие или раскаяние . Каника в то же время утверждает, что она счастлива, что у нее нет жалости к другим людям, и что благодаря этому добилась успеха.
Вот ее признание:
Я социопат. Это мой диагноз. Я не чувствую ни вины, ни сочувствия, ни раскаяния – и не понимаю, почему это считается чем-то плохим. Видимо, все считают, что сочувствие автоматически делает человека хорошим. Я с этим не согласна.
Я считаю, что эмпаты обладают очень избирательной эмпатией, и ее можно использовать против вас разными способами. У меня есть когнитивная эмпатия. Я точно знаю, через что человеку приходится проходить, и думаю, этого достаточно. Мне также не нужно брать на себя твое эмоциональное бремя.
По стандартам общества я могу быть злым человеком; я не поступаю «правильно», и меня не обязательно волнует мнение других людей. Однако я забочусь о самых близких. Но все остальные - если они встанут у меня на пути, я их одолею.
Мне плевать, что об этом скажет общество
Когда мне был 21 год, мне поставили диагноз антисоциальное расстройство личности (АСЛ). Я прогуливала занятия, вела себя агрессивно, патологически лгала, издевалась над другими, была бесчувственным и все это до 15 лет.
После школы я научилась манипулировать другими гораздо более тонкими способами, хотя мне все еще не хватало аффективного сопереживания, вины, раскаяния и, возможно, совести. Однако я создал маску, чтобы скрыть свой синдром. На людях я казалась доброй, милосердной и, прежде всего, харизматичной.
Когда мне официально поставили диагноз, я не хотела идти к психиатру. Мне предложили либо лечь в стационар, либо обратиться к специалисту в поликлинике, и понятно, что я выбрала последнее.
Мой психиатр смог разглядеть патологическую ложь и попытался изменить мой образ мышления, но я могу честно сказать, что я все еще была жестокой в отношениях с другими людьми, особенно с теми, кто шёл против меня.
Я был холодна внутри, но невероятно соблазнительна снаружи. Я была социальным хамелеоном и преуспела в университете, потому что могла стать тем, кем люди хотели, чтобы я была.
В моей семье полно людей, которым, как мне кажется, легко может быть поставлен тот же диагноз, что и мне, или их прямо назовут психопатами. Я также выросла среди людей, которые в прошлом подвергались домашнему насилию и сексуальному насилию.
Я испытала это на себе, когда мне было чуть больше 20. Какой бы хитрой я ни была, меня всё равно в какой-то момент должны были переиграть. И больше всего меня возмущает потеря контроля! Когда я была ребенком, мне не разрешали проявлять эмоции, и с раннего возраста мне было трудно общаться с людьми. Я не понимала, что заставляет людей дружить друг с другом, поэтому подражала поведению, которое приносит успех.
Я видела, как люди плачут на улице, но меня это совершенно не трогали. Я абсолютно ничего не чувствую. Я не думаю, что меня это вообще касается. Это не моя проблема.
Хотя меня не волнуют случайные, неизвестные люди, я все равно занимаюсь благотворительностью – и не потому, что общество велит мне это делать. У меня есть ряд тем, которые меня действительно волнуют, включая права женщин и создание приютов для жертв домашнего насилия.
Никто не поддержал меня, когда меня изнасиловали , и несмотря на то, что полиция хотела передать мое дело в суд, многие пытались уличить меня во лжи. Я испытываю сострадание к женщинам, которые пережили то, через что прошла я, и стараюсь поддержать других девушек, оказавшихся в похожей ситуации.
«Вина — это механизм контроля, очень токсичная эмоция»
Я считаю, что вина — это своего рода механизм контроля, который люди используют, чтобы наказать вас за то, что вы делаете то, что приносит вам пользу. Я думаю, что это очень токсичная и ненужная эмоция.
Я не чувствую вины. На самом деле, я никогда в жизни не чувствовал себя виноватой ни за что из того, что сделала. Для меня чувство вины — это чужой опыт. Но, судя по тому, как мне это объясняют другие люди, зачем кому-то хотеть это чувствовать? Почему кто-то может думать, что чувство вины — это здоровая эмоция?
Мне не нужно чувство вины, чтобы быть доброй. Однако это не мешает мне наносить людям удары в спину, чтобы продвинуться вперед. Я думаю, это дает мне преимущество в жизни, которого нет у других людей. Элемент моего расстройства личности, который больше всего удивляет большинство людей, заключается в том, что я не испытываю сочувствия даже к самой себе. Я не чувствую жалости к своей будущей или прошлой версии себя.
Для меня все, что произошло в прошлом, просто исчезло. Не существует. Точно так же меня не беспокоит то, что произойдет в будущем, и я не испытываю беспокойства по этому поводу. Это не значит, что я не могу думать о будущем, просто я не связываю с ним никаких эмоций.
Раскаяние — еще одна эмоция, которую я считаю совершенно бесполезной и не добавляющей никакой ценности обществу. Когда я думаю о вещах, которые я сделала и которые не обязательно были хорошими, мне все равно. У меня нет эмоций, которые связывали бы меня с этим чувством.
Я вижу людей, которые купили что-то ненужное или пошли и изменили своему партнеру, и когда они понимают, что это было неправильное решение, их переполняет раскаяние. Да, это было плохое решение, но что вы собираетесь с этим делать? Если вы зациклитесь на этом, поможет ли это вам? Поможет ли это кому-нибудь? Абсолютно нет. В чем же тогда смысл сожаления?
Я думаю, что отсутствие сочувствия, вины и раскаяния сделало меня очень успешным человеком. Я достигла того, чего никогда бы не достигла, если бы меня заботило влияние, которое я оказываю на других людей. Я бы не стала так сильно рисковать и не добилась невероятных результатов.