Ревна утомлённым взглядом смотрела в потрескивающий костёр. Лицо огрубело от напряжения, навалившегося за день. Узловатой палкой она медленно ворошила угли, над которыми на жерди висел закипающий котелок. Промокший жилет лежал на бревне, вблизи очага, а уставший конь уже валялся обессиленный и громко сопел во сне.
— Я теперь дня три буду враскорячку ходить, весь зад отбила в седле. По пятам шли за нами. То, что болт под лопатку не поймала – это чудо какое-то. И всё из-за тебя, Освальд.
— Что из-за меня? Я-то при чём сейчас?
Освальд лежал прямо напротив неё, так, что Ревна могла видеть его не поднимая головы.
— Опять ты за старое, в который раз уже! Сколько обещал, что больше не будешь. Так нет, подвёл. Чуть не убили из-за тебя.
— Так разве я нарочно делаю? — голос Освальда немного дрожал. — Если бы это зависело только от моей воли, я бы никогда тебя не подставлял.
Ревна нервно сжала губы, глаза её прожигали Освальда.
— Да если бы ты был как все нормальные мечи, но так нет же! Сколько я тебя ни затачиваю, ты всё равно умудряешься отскакивать от врагов как солома.
Ровный голос клинка приглушённо доносился из ножен. Несмотря на гнев своей хозяйки, он старался держать самообладание.
— Знаешь, ты на меня столько раз ругалась по этому поводу, что только раздражаешь. Я меч! К тому же проклятый. Ты думаешь, что я бы не хотел служить исправно, как и положено наточенному куску стали?
Девушка резко поднялась с места. Подойдя, она быстрым движением выхватила клинок из ножен. В лезвии отражалось её рассерженное лицо с насупленными бровями.
— Сколько же раз я пыталась от тебя избавиться! Пять лет с тобой вожусь, думаю, как же с тобой порвать. Но нет же, всё равно возвращаешься! В последний раз думала, всё, с концами бросила! Навсегда на дне морском. А ты…
Взмах крест-накрест разрезал воздух, после чего Ревна вновь грозно уставилась в отражение.
— Как ты вообще смог оттуда выбраться?
— Всего-то мной решили поиграть пара огромных осьминогов, а потом меня выловили рыбаки, — голос Освальда звучал уверенно. — И вообще, может, не стоило лезть в древний склеп и лапать там всё, что ни попадя? Особенно меч, который лежал в гробу, при этом с приколотой запиской “Не трогать, проклято!” Лучше б вазы потёрла, авось джина призвала.
После этой фразы Освальда с силой воткнули в землю. Девушка опустилась на колено, всё также пристально смотря на острие меча.
— Проклятия разные бывают! Я уж готова была отдать душу во служение тёмному божеству в обмен на силы ада. А получила болтливый меч, от которого не избавишься. Паршивое чувство юмора я бы ещё стерпела. Но вот то, что ты затупляешься от волнения, это перебор.
В сердцах девушка поддела меч носком сапога, после чего сложила руки на груди и стала укоризненно смотреть.
— Эй, полегче! Со мной нескучно вообще-то. И у тебя всегда есть оружие, — Освальд постарался ответить ободряюще, но голос его сорвался на середине. — Уж явно получше, чем когда ты одна на Гильдию Авантюристов работала.
— Да, но оно подводит в моменты, от которых зависит моя жизнь! Я даже ножа перочинного взять не могу, рукоятка обжигает!
Мечница бросила печальный взгляд на длинный рубец на ладони, после чего провела по нему подушечками пальцев.
--Мне тоже важно, чтобы ты осталась в живых. У меня просто иногда не получается. Ну и волнуюсь я… — оружие стало отвечать всё более затухающим голосом.
— У тебя порой не получается делать даже то, что делает дубинка. Железка ты проклятая.
Девушка развернулась к огню, стараясь не оглядываться на своего спутника. Какое-то время вокруг звучал только затухающее пение птиц и треск поленьев, облизываемых пламенем.. Конечно, она злилась. Много было поводов злиться.
— Помнишь, как я гномьему десятнику по шее лезвием ударила? А ты в тот момент взял и затупился, — её голос звучал приглушённо и печально. — Это был контракт, на который я могла несколько месяцев спокойно жить.
— И мне за это стыдно, — ответил Освальд замогильным тоном. — Ты же… моя хозяйка, и мне не хочется тебя подводить. В конце концов, мне за десятки лет заточения в этом паршивом мече приятно вновь чувствовать себя человеком.
Раздался тяжёлый вздох. Ревна немного поёжилась от резкого дуновения ветра в спину.
– Хозяйка… И вправду. Без меня ты бы веки вечные ржавел. И с ума сходил, наедине со своим наказанием за трусость.
Пламя довольно облизнуло свежее полено, всполохи пламени стали ярче в сгущающихся сумерках. Девушка снова обратилась к мечу.
— Мне сегодня не удалось ограбить маркиза из-за твоей… особенности. Мы поругаемся, испортим друг другу настроение. Я попытаюсь тебя выбросить, уеду далеко за горизонт. И невероятным образом ты снова ко мне вернёшься. И всё по кругу.
Рука Ревны легла на рукоять меча. Не торопясь, девушка вытащила своё оружие из земли. Снова усевшись у костра, она рассматривала в отражении клинка отблески пламени и своё лицо, грязное и уставшее.
Водой из фляги она смочила запятнанный платок, извлечённый из сумки на поясе.
— И за что ты мне такой достался? — тихо произнесла девушка, стирая тёмные полосы с щёк. — Ты ведь такой ненадёжный. Из-за тебя мне приходится разбоем промышлять. Но… я к тебе уже в какой-то степени привыкла.
Клинок тихонько гудел до момента, пока мечница не стала протирать платком уже его.
— А я к тебе. Конечно, я проклятый меч. Но я уже твой проклятый меч. Да и с тобой всё же гораздо веселее, чем в том жутком склепе. Из спутников там только редкие призраки, а от их монотонной болтовни даже у меня уши вянут. Представь, что было бы с обычным человеком.
Сумерки становились всё гуще, мрак разгонял только костёр, иногда плевавшийся в небо столпом искр. Котелок стоял рядом и остывал, дожидаясь, когда же наконец из него наберут густой и аппетитной похлёбки. Идиллию прерывал разве что жёсткий, отдающий в зубы, скрежет точильного камня по кромке.
— Ревна, ты же понимаешь, что это не поможет?
Девушка остановилась на секунду, бросив утомлённый взгляд на гарду, после чего она вернулась к заточке.
— Я знаю. Но это поможет мне успокоиться.
Освальд собирался с мыслями, стараясь придумать что-то подходящее, пока его точили. Но сказать что-то он смог только после того, как Ревна наконец убрала камень.
— И всё же за столько лет ты научилась со мной обращаться. Помнишь ту стычку со стражей полгода назад?
Уголок рта мечницы слегка дёрнулся вверх.
— Конечно, помню. Мне тогда огромный шрам на бедре оставили. И в тот момент ты работал исправно. Удивительно, как ты тогда не заволновался.
Клинок приятно загудел в руках, когда Ревна стала тереть куском кожи по его ребру.
— Их было пятеро на тебя одну. И ты прекрасно помнишь, что у меня баланс немного к рукояти смещён. Их палаши из рук вылетали как монашки из борделя.
— Еле из города потом выбрались, — Ревна устало усмехнулась. Черты лица постепенно смягчались от приятных воспоминаний. — Но если выжили, значит, всё правильно сделали.
Мерный гул металла ощущался как мурлыканье кота. Оба постепенно отходили от недавней ссоры.
— Или когда я истошно закричал, когда тебя урод остроухий хотел зарезать? Думал, что на тракте может застать тебя врасплох, и тут оглушительное “аааа!”
— Честно, Освальд? Лучше бы меня зарезали, лишь бы не слышать твой крик.
Впервые за вечер над костром раздался смех, пусть и едва слышимый. Девушка закончила ухаживать за оружием, которое теперь лежало на коленях. Теперь же Ревна была увлечена поглощением остывшей похлёбки.
— Жаль, что ты не можешь оценить, — ложкой мечница скребла по дну деревянной тарелки. — Получилось вкусно.
— Можешь опустить меня в котелок и я притворюсь, что мне понравилось, Ревна, — наконец Освальд звучал более живо.
— Нет, второй раз за сегодня тебя чистить не буду.
После трапезы мечница так и продолжала смотреть в собственное отражение в лезвии. Её переполняли мысли о том, что они вместе пережили с этим клинком.
А Освальд размеренно рассказывал истории, как ему удавалось вновь и вновь возвращаться к своей хозяйке.
— … И вот когда меня уже собирались переплавить, чтоб сделать подковы, то я сделал вид, будто в мече заточена душа могущественного чернокнижника и у них вся скотина передохнет, если меня разрушить.
Ревна от этого вяло прыснула, закрыв глаза.
— Эх, какой же ты невыносимый. Но уже такой родной.
— Какой есть, Ревна, — голос из клинка будто становился всё более сонным. — Да, тебе есть за что на меня злиться. Но смысла в этом мало. Мы уже до конца наших дней не отделаемся друг от друга. Оборвётся моя жизнь — оборвётся твоя.
— Я помню, Освальд, можешь не напоминать. Меня же из-за этого из Гильдии и выгнали. “Отказ уничтожить потенциально опасный артефакт”. Пять лет прошло, а до сих пор обидно.
Пламя постепенно угасало, а тьма сгустилась окончательно. Девушка устроилась поудобнее на шкурах, что служили ей постелью. Укутавшись, она бросила ещё один взгляд на меч в ножнах, что был прислонён к лежащему полену.
— Прокляты быть вместе, да, Освальд?
— Да, Ревна. Прокляты быть вместе. Спокойной ночи. Я разбужу тебя.
— И тебе. Если ты вообще когда-то спишь.
После этих слов девушка моментально провалилась в глубокий сон.
Автор: Ярослав Кулындин
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ