#время_историй
По весне холмы, долины
Вновь оделись зеленью.
Все живое в мире снова
Ободрилось, ожило.
Мнилось, позади остались
Времена тяжелые.
Мирно пахарь принимался
За труды весенние,
Починял забор, готовил
Плуги, косы, бороны.
Кангарс, как и все, работал
Вкруг своей усадебки,
Саженцы окапывая,
Подновляя изгородь.
По лицу его бродило
Недовольство хмурое.
Выпали ему на долю
Всякие превратности.
Горе Балтии, в котором
Тяжко он повинен был,
Как и всем, плоды дурные
Также принесло ему.
Поселяне перестали
Вскоре посещать его,
Немцы ж вовсе без вниманья
Кангарса оставили.
Но всего больнее сердцу
Лиходея старого
Было то, что жив, и счастлив,
И прославлен Лачплесис;
Также, что освободилась
Спидола от дьявольской
Власти, и один он должен
Был конца ужасного
Ожидать с стесненным сердцем,
В черном одиночестве…
Так что даже испугался
Он, однажды под вечер
Услыхавши чей-то оклик
За своей калиткою.
Голову подняв, увидел
Пред собой он Дитриха.
"Удивляюсь, как надумал
Вновь ты навестить меня,
Иль жаркое надоело
Кушать в замках каменных?"
Так, смеясь недружелюбно,
Гостя он приветствовал.
"Не жаркое надоело, —
Дитрих отвечал ему, —
А его не будет вовсе,
Если ты на помощь нам
Не придешь, пока не поздно.
Обещаю все тебе,
Что б ни попросил в награду,
Если ты поможешь нам!"
И поведал хмуро Дитрих,
Что с большой военного
Силой Альберт из-за моря
Вскоре возвращается,
Но что все напрасно будет,
Что, покамест Лачплесис
Жив, — для них завоеванье
Балтии немыслимо.
А поэтому и нужно
Поскорее выведать,
В чем заключена такая
Сила у латышского
Витязя, чтоб можно было
Хитростью сразить его.
Кангарс отвечал, что много
Раз он сам на витязя
Насылал могучих бесов,
Но напрасно было все —
Одолел их Лачплесис,
Невредим ушел от них.
Если ж, как ботву, он рубит
Иноземных рыцарей, —
Кангарсу и горя мало!
Но причины тайные
Все же в нем вражду питают
К витязю могучему.
Он хоть сам еще не знает
Тайну силы Лачплеса,
Но, быть может, слуги-духи
И дадут совет ему.
Если гость его убогим
Домом не гнушается,
Пусть задержится тогда он
Здесь на время некое…
Удалился в подклеть Кангарс,
Дверцу запер изнутри.
В полночь зашумела буря,
Весь скрипел, шатался дом.
Скрежет, воркотня и стоны
Слышались у Кангарса
Из-за двери, так что дыбом
Волосы у Дитриха
Подымались. И крестился,
И шептал молитвы он.
Колдовал три дня, три ночи
Кангарс в темной подклети:
Лишь на третье утро вышел
Бледный, молвил Дитриху:
"Пусть он будет проклят, этот
День, открывший тайну мне!
Мы, как черные злодеи,
Также будем прокляты.
Все же зло и впредь вовеки
Будет только зло творить.
Одного с тобой мы нрава,
И тебе я все скажу:
Лачплесис в лесу дремучем
Был рожден медведицей:
Там отец его, отшельник,
Жил, храним бессмертными.
Лачплесис медвежьи уши
От косматой матери
С богатырской дивной силой
Вместе унаследовал.
Если кто-нибудь сумеет
Уши отрубить ему,
В тот же миг его покинет
Сила непомерная.
Кончил я. Иди! Не нужно
Никакой награды мне".
Рыцарей большое войско
Вывел из Неметчины
Альберт в Ригу. Собирался
Воевать он сызнова.
В войске том был некий черный
Рыцарь. Годы многие
Промышлял он грабежами
У себя в Неметчине.
Матерью своею — ведьмой
Рыцарь заколдован был,
Так что никакая рана
Не была смертельною
Для него. Его назначил
Дитрих стать орудием
Сатанинского коварства
И убийства Лачплеса.
Помощь в этом страшном деле
Он просил у Каупо,
Обещав ему за это
Царствие небесное.
