…Первые два младенца у сотника умерли, не дожив и до года. И только с третьим ребёнком, почти изничтоженный гребенской род Ильи Сороки, похоже, вновь возродился на кавказской земле.
Теперь у Ильи с Гулей подрастали двое мальчиков… Будущих воинов, продолжателей фамилии, вольных людей! Терских казаков.
Сотник вздохнул - не успеешь оглянуться, как и его детям потребуются невесты! Быстро, однако, летит время земной человеческой жизни...
Илья Сорока вспомнил мальчишек-озорников, жену-тихоню и улыбнулся своим мыслям. А Гуля снова носит под сердцем его дитя! К концу весны собирается рожать. Они с женой в своих молитвах просят у Бога девочку на этот раз.…
Голос собеседника вернул казака из его мечтаний на грешную землю:
- Скажи, Ильяс… А что, твой атаман и правда может зарезать джигитов в моздокской тюрьме, как баранов? Вот так, своей рукой, без всякого суда? И без разрешения больших русских начальников?!
Сотник равнодушно пожал плечами:
- Если ты сделаешь всё в точности, как он сказал, а Исмаил-бек будет мудр и полагаться не только на Аллаха, но и сам озаботится судьбою заложников, - тогда твои товарищи точно не пострадают. Атаман же крест поцеловал, у всех на глазах! Так что теперь их жизни зависят только от тебя и решения имама...
- И воли Всевышнего, - добавил рыжебородый упрямо.
Илья усмехнулся:
- Конечно… Как и тогда, в горах, в весеннем лесу. Помнишь? Когда мы с тобой детьми выкапывали первые ростки черемши, пробившие мёрзлую землю и подстилку из гниющих листьев? И на нас вдруг выскочил из колючих кизиловых кустов огромный медведь.
Он, видно, только что пробудился после зимней спячки. И видом своим был ужасен – шерсть всклокочена, бешеные глазки налились кровью… Сколько тебе, Мага, было той весной?
Джигит задумался на мгновение, и тоже ухмыльнулся:
- Шесть лет, кажется… Могучий мишка испугался двоих кричащих и размахивающих палками детей больше, чем мы его. Он даже от страха обделался, бедный! Бежал от людей в непролазную чащу, ревя и гадя под себя… А знаешь почему он нас не съел тогда?
- Аллах спас невинных детей? – с едва заметной иронией предположил сотник.
- Это - в первую очередь! - убеждённо ответил Магомед. – Всё в его власти. Но ещё мы остались живы потому, что никто из нас не струсил. И не побежал. Бросив в беде товарища.
Как страшно нам не было, но мы махали своими палками, кричали на медведя. И стояли на месте. Плечом к плечу… И Аллах отогнал сильного, голодного зверя от слабых детей, показавших себя настоящими воинами!
Сотник глубоко задумался над прозвучавшими словами горца… В них казаку почудился вдруг какой-то особенный смысл. А Магомед кашлянув, негромко попросил Илью:
- Если встретишь отца на моздокском базаре, или ещё где, не рассказывай ему про сегодняшний день… В котором мы столкнулись с тобой, как враги. Он сильно огорчится.
- Не скажу, - согласился с таким выводом Илья. – Хотя я и вряд ли скоро увижусь с многоуважаемым дядей Джабраилом. Особенно в Моздоке, где до сих пор действует чумной карантин… Базар у нас теперь запрещён!
Сотник нахмурился:
- Но и ты, брат, держись подальше от непримиримых... Не ходи больше с Исмаил-беком и другими джигитами в набеги за Терек! Сам пропадёшь, в конце концов, и беду накличешь на свой тейп. А аул, где проживает твой отец, пользуется у русского командования хорошей репутацией. Слава мирных чеченцев, верных данному слову, защищает горцев лучше любого оружия…
Илья внимательно посмотрел на собеседника:
- А сам-то ты как поживаешь? Ещё не женился?
- Всё калым собираю, - вздохнул Магомед. – Почти накопил… Летом поеду с друзьями в дальний аул невесту воровать. Приглядел я там себе красивую чеченку… Старейшины двух тейпов уже почти столковались по поводу нашей свадьбы.
Я недавно говорил с её братьями... Ну, там насчёт сроков умыкания, мелких подарков каждому родственнику невесты и прочих подобных дел. Сам знаешь, чеченцу жениться – это целая история!
Братья девушки мне пообещали, что будут стрелять только в воздух, когда погонятся за нами, отбивать украденную сестру… И меня с друзьями преследовать долго не станут.
Магомед поджал губы:
- Правда, за это родственники невесты хотят осенью умыкнуть себе девушку из нашего аула… Женить своего молодца. Если у меня всё пройдёт удачно и старшие двух тейпов опять договорятся - мы их джигитов тоже убивать не будем! И позволим уйти с похищенной девушкой.
Рыжебородый горец вдруг спохватился и произнёс озабоченным тоном:
- Будь осторожен, Ильяс… Твои товарищи сразу убьют тебя, если узнают, что ты помогаешь врагу.
- А я никого не предавал, - взглянул на Магомеда исподлобья казак. – И не собираюсь… Я спасаю своего брата.
Глава четырнадцатая. Хождение по краю
Март - апрель, 1774 года. Окрестности Калалы – Урочище Мез-догу.
Из-за целого букета заразных и опасных болезней - от смертельной бубонной чумы и вспышки болотной лихорадки у людей, до непонятных судорог и массового падежа у крупного и мелкого скота - с августа 1773 по январь 1774 года, жители крепости Моздок и станицы Луковской были уже готовы впасть в отчаяние. Казалось, что сама природа ополчилась на колонистов, вздумавших обосноваться в урочище. И гнала их отсюда прочь, на десятом году обустройства.
Но эпидемия болезней сошла на нет так же внезапно, как и появилась. Заставив местных врачевателей и религиозных служителей разных конфессий долго гадать потом, что же это было за Божье наказание моздокцам? И за какие грехи?
Для сохранения вверенной ему армии в боеспособном состоянии генерал-майор фон Медем, ещё в первых числах сентября 1773 года, принял решение обосноваться самому и разместить основные силы своего войска на более здоровой территории. За пределами урочища Мез-догу... И подальше от любых человеческих жилищ, пропитавшихся заразными болезненными миазмами, одинаково губительными, как для солдат, так и для армейских животных.
И теперь, с наступлением зимы, граф располагал свой штаб и значительную часть боевых подразделений посреди голой, продуваемой всеми ветрами, степи. Именно здесь генерал-майор фон Медем и приказал разбить утеплённый палаточный лагерь.
Однако зараза, непостижимым образом, нет-нет да и проникала в армейские ряды. При первых же признаках заболевания солдат лихорадкой, горячкой, или любой другой малопонятной лекарям хворью, а также при внезапном падеже скота и птицы в обозе, командующий распоряжался срочно сворачивать палаточный городок. И перемещал походный армейский лагерь на новое место… Ещё более удалённое и пустынное.
Солдаты с подозрением на заразную болезнь немедленно изолировались ото всех и отправлялись в Моздок, на излечение. А павшая и квёлая животина, от куриц, овец и до лошадей – сжигалась на месте.
Подобные меры, надо признать, себя вполне оправдали. Хотя генерал-майору фон Медему и пришлось так несколько раз в течение полугода менять дислокацию, зато всеобщая эпидемия в урочище Мез-догу почти не затронула боевые подразделения армии.
А что касается отсутствия элементарных бытовых удобств для рядовых и офицеров, вынужденных проживать осень и холодную зиму в палатках, на просторах заледенелой степи… Ну, что ж – русскому солдату не привыкать к лишениям!
***
А противник, меж тем, скопив новые силы, жаждал реванша. И в середине марта 1774 года, турецкий ставленник в Крыму хан Девлет Четвёртый Гирей, усилив свою многочисленную армию еще пятнадцатитысячным сборным войском наёмников-адыгов и представителями некоторых других кавказских племён, вышел из Тамани. Готовый к отчаянной битве с русскими в регионе, который и вожди Османской Порты, и татарская знать Причерноморья издавна привыкли считать собственной вотчиной.
Соперничество двух великих крымских ханов, правящих одновременно, нарастало… Они ненавидели друг друга и всеми методами боролись за влияние на единоверцев.
На самом полуострове фактически хозяйничал Сахиб Второй Гирей. Его поддерживала Россия, подписавшая с этим великим ханом официальный мирный договор.
А вот турецкий ставленник Девлет Четвёртый Гирей мечтал подмять под себя, если не всю, то значительную часть Северного Кавказа… Чтобы потом, опираясь на помощь османов и местные племена, враждебные России, захватить и Крым, расправившись со знатным соперником.
С начала 1774 года Девлет Четвёртый Гирей, через своих людей, вёл активную подрывную деятельность среди северокавказских народов, подбивая их подниматься на вооружённую борьбу против гяуров. И приглашая джигитов вступать в его армию истинных защитников ислама.
Но и российская агентурная сеть в пограничных селениях не дремала. Во многом благодаря майору Таганову и его подчинённым, граф фон Медем всегда оставался в курсе главных событий, происходящих рядом.
Так, командующий кавказской армией на Тереке с нескрываемой тревогой доносил в эти дни Её Императорскому Величеству секретной почтой, что «…обнаружились неприязненные покушения Крымского хана Девлет-Гирея, который содержал беспрерывно переписку с владельцами Большой Кабарды, отклоняя их, в противность заключенного трактата, от Российского подданства… А напоследок прислал туда секретаря своего Агу Хасбулата с уверениями, что Кабардинцы принадлежат Крыму, а не России.
И хотя ваш покорный слуга употребил все способы к опровержению таковых коварных и ложных слухов чрез майора Таганова, но Кабардинцы пришли в колебание и оказывали вообще больше расположения к Крыму, нежели к России, по причине той, что отдаление мест представляло им подданство их Крыму неопасным, а избавляясь таковым образом от власти Российской, они полагали, что останутся по прежнему независимыми».
Граф фон Медем честно докладывал государыне об отсутствии у него теперь должных сил и возможностей привести узденей Большой Кабарды к повиновению. Малое число армейских подразделений, состоящих к тому времени всего из одного пехотного батальона, двух эскадрон гусар и двух казачьих полков, не позволяло генерал-майору отважиться на решительную войсковую операцию. И поэтому иначе, как только сторожить моздокскую пограничную линию и охранять всё ещё недостроенную окончательно новую крепость, он в подобных условиях не рискует.
…В начале апреля 1774 года хан Девлет Четвёртый Гирей двинул свои многочисленные, собранные из разных народов силы к русской территории. Верный османский вассал всё ещё раздумывал – направиться ли ему с войском на Дон? Поджигая ненавистную империю гяуров с двух сторон, на пару с успешным, неожиданно объявившемся в тылу врага помощником - царём Петром Третьим…
Хану доносили сведущие единоверцы из Казанских татар, что этот, вроде бы, давно умерший русский самодержец, оказывается, жив! И так своевременно для воинов Аллаха затеял на Урале и в среднем Поволжье развал собственной страны.
А может быть, пройтись лучше огнём и мечом по левобережью Терека? До самого Каспия?
Освободить от гнёта ненавистных христиан братьев-мусульман, пограбить вволю многочисленные и слабые пока селения гяуров и кафиров… Там его ждёт много рабов!
Хорошо бы стереть с кавказской земли и новую цитадель Моздок… Которую, говорят, русские всё ещё строят и укрепляют. Об этом его так настоятельно просили союзники - кабардинские владельцы Мисост Баматов и Хамурза Асланбеков!
Оба плана были заманчивы. Да и армия для подобных походов собралась у Девлет Четвёртого Гирея самая подходящая! Кого только не было в числе двадцати пяти тысяч с лишним обученных, испытанных в разных боях воинов! Турецкие янычары, крымские и закубанские татары, некрасовские казаки, черкесы…
Однако, прежде чем окончательно выбрать маршрут для своей армии, великий хан поставил перед подчинёнными военачальниками маленькую, но политически важную задачу. Так сказать, разминку перед большим походом.
Девлет Четвёртый Гирей приказал демонстративно уничтожить и разорить мурзу Джан-Мамбет-бея, главного идейного вдохновителя и предводителя ногайских племен... А заодно - и жестоко покарать всех родственников и единомышленников подлого изменника.
Ещё и года не прошло, как пожилой едисанский мурза готовился лично штурмовать со своими лучшими воинами Моздокскую крепость на Тереке… Желая помочь правоверным кабардинцам вызволить из русских застенков двенадцать пленённых гяурами узденей. Но политика – вещь непредсказуемая и парадоксальная…
Заключив в течении осени 1773 года выгодные для своего народа соглашения с русскими, мурза Джан-Мамбет-бей в один миг сделался преданным союзником Санкт-Петербурга на Северном Кавказе. И тут же, естественно, превратился в вероломного предателя в глазах разозлённых турок… Кроме этого, отвернувшегося от Порты Джан-Мамбет-бея осудила и часть проосмански ориентированных соплеменников.
И вот теперь изменника-вассала, со всеми пошедшими за мурзой ногайцами, возмущённый великий хан намеривался показательно покарать... Чтобы больше ни у кого из предводителей северокавказских народов не возникало желания договариваться о чём-либо с гяурами без дозволения Порты и крымского владыки Девлет Четвёртого Гирея.
По счастью, при мурзе Джан-Мамбет-бее находился в то время небольшой отряд русских войск, возглавляемый подполковником Иваном Бухвостовым. Малое подразделение числилось в составе многотысячного Кавказского корпуса, состоявшего из нескольких армий. Оперативное командование южными силами империи осуществлял князь Василий Михайлович Долгорукий.
Этот военачальник находился в ту пору на Крымском полуострове. И решал там важные политические и боевые задачи, поставленные перед ним государыней. Посланному же на Северный Кавказ малому отряду Ивана Бухвостова поручалась командованием корпуса отдельная, особая миссия…
Боевое подразделение подполковника должно было защищать союзников-ногайцев, во главе со старым мурзой, от любых вражеских нападок. Русский отряд недавно прибыл на татарские земли и встал здесь походным лагерем. Великий хан Девлет Четвёртый Гирей об этом ещё даже не знал.
Состояли же все силы, возглавляемые Иваном Бухвостовым, из одного егерского батальона и малой артиллерийской батареи... Это армейское подразделение, совместно с ногайскими воинами, сплотившимися вокруг мурзы Джан-Мамбет-бея, и встретило авангард многотысячного войска хана Девлет Четвёртого Гирея.
Передовые силы карателей, самонадеянно отдалившись от основной орды на полтора дня пути, особо не заморачиваясь разведкой, вторглись в закубанские земли. Серьёзного противника в ногайцах они не видели. И надеялись на скорую, лёгкую победу.
В реальности же случилась засада… И быстрый, сокрушительный разгром всего авангарда.
Прежде чем основная армия хана Девлет Четвёртого Гирея успела приблизиться к месту сражения, всё уже закончилось. Объединённое войско подполковника Ивана Бухвостова и авторитетного татарского мурзы, со взявшимися за оружие соплеменниками Джан-Мамбет-бея, разбило передовой отряд врага наголову.
Ногайцы, уже было совсем упавшие духом, из-за вестей о приближающейся к ним огромной армии противника, необычайно воодушевились этой малой победой… И вместе с русскими ещё несколько часов преследовали верхом и истребляли разбегавшегося в панике врага.
Сам уважаемый мурза Джан-Мамбет-бей, несмотря на свой почтенный возраст, участвовал в заключительной фазе этого безжалостного побоища. Суровый предводитель татар рубил саблей в гневе и тех своих соплеменников, кто отказывался из религиозных соображений лишать жизни поверженных мусульман. Пришедших, между прочим, на ногайские земли резать единоверцев!
Тем временем, хан Девлет Четвёртый Гирей, находившийся в тот час всего в одном дне пути от места разгрома авангарда своей армии, прознав про состоявшееся неудачное сражение впереди, приказал войску остановиться. Хитрый и осторожный предводитель, не торопясь бросать главные силы в бой, предпочёл сперва досконально выведать, что это за русские подразделения неожиданно встали у него на пути? Объединившись с людьми мурзы Джан-Мамбет-бея…
Конец 52 части...
