«Каким-то силам иногда нужно решать вопросы власти, и нужно, чтобы лилась кровь». В Мариинке ставят «Гугенотов»
В Мариинском театре готовят премьеру «Гугенотов» (12+) — опера Джакомо Мейербера не ставилась здесь более 70 лет (но звучала в концертном исполнении). Пока на Новой сцене шли репетиции, «Фонтанка» забралась под самую крышу исторического здания — туда, где находится мастерская по изготовлению мягких декораций. А потом расспросила о работе режиссера и художника.
Подняться в Головинский зал по цепочке путаных лестниц, коридоров без окон и с окнами и через множество дверных проемов — словно пересечь Венецию поперек. В сторонах света теряешься на первом же повороте, а запомнить обратную дорогу не помогут и навыки спортивного ориентирования — только практика. Да еще и подъем приличный: все-таки зал — под самым куполом театра. «Секрет стройности балерин!» — шутит, пытаясь отдышаться, наш фотограф.
Последняя лестница приводит в просторное круглое помещение, по периметру заваленное всякой всячиной: вдоль стен лежат разные материалы, свертки, стоят банки с красителями, коробки, шкафы. В более упорядоченной офисной зоне шьют на машинке, за столиком — пьют чай. Пол в центре покрыт будущим задником, напоминающим гобелен, а также взбитыми в «барашки» волнами серой ткани (тут ее пять километров — иллюстрирует масштаб работ начальник цеха мягких декораций Елена Целякова).
В зале, несмотря на государственный выходной, довольно много сотрудниц. И у них явно хорошо не только с подъемом по лестницам, но и с растяжкой: чтобы не искалечиться многочасовой работой на корточках, швеи садятся на пол, широко расставив прямые ноги в стороны, на зависть заложницам офисного труда.
С гобеленов на полу на нас смотрят персонажи словно из «Страдающего Средневековья»: с крыльями, зубами, заросшие шерстью. Рядом с ними — причудливый, как барочная завитушка, фрагмент ткани с вырезом по центру. Елена Целякова объясняет, что это будущий пруд (правда, без настоящей воды) для романтической сцены в саду. Чтобы он (и артисты вместе с ним) не скользил по сцене, с обратной стороны заботливо нанесена резиновая сетка.
События оперы развиваются в Варфоломеевскую ночь — с 23 на 24 августа 1572 года. Речь — о борьбе между католиками и протестантами во Франции и связанных с этим массовых преследованиях и взаимном уничтожении.
Бóльшую часть декораций уже отдали. Предусмотрительные архитекторы прошлого неспроста расположили цех прямо над зрительным залом — вдоль одной из стен предусмотрен спуск декораций прямо на сцену. Вот только премьера будет на другой — в новом здании. В нем своего такого пространства не предусмотрено, вот и «одевает» Головинский зал обе сцены, да еще и не только их, но и помогает филиалам в других городах (не один, конечно: у театра есть и другие мастерские по Петербургу). Всего за сезон здесь работают над десятком спектаклей — так, весной и летом петербуржцев еще ждут «Золушка» и «Коппелия».
Гобелены (которые, кстати, должны в контровом свете стать прозрачными) и многочисленные драпировки — не единственная характерная деталь оформления новой постановки. Еще там будет гаргулья, которая по мере развития сюжета будет расти и чей размах крыльев достигнет 9 метров.
Художник спектакля Елена Вершинина, которую «Фонтанка» застала на репетиции с артистами, объясняет: гаргулья в этом спектакле — символ того зла, которое человек растит внутри себя, сам становясь зверем. «Француз убивает француза из-за каких-то маленьких разногласий, и порождается химера: придумали ее себе, взрастили и пошли убивать наотмашь — ради какой-то непонятной идеи, идеологии», — объясняет художник.
Развитие сюжета иллюстрируют сменяющиеся гобелены с разными сценами — от убиения единорога как олицетворения красоты и святости в самом себе, через баталии — к пиршествам, во время которых животные друг друга сами загрызают.
Но эту химеру (правда, не большую, над сценой, а маленькую, внутри себя самого) удается победить главному герою оперы — протестанту Раулю, возлюбленному католички Валентины.
Интересно, что опера в свое время была вынуждена в католических странах (или тех, где жило немало католиков) «прятаться» под другими наименованиями. Даже в Петербурге она шла под названием «Гвельфы и гибеллины».
На репетиционной сцене в новом здании Мариинки тем временем режиссер Константин Балакин (петербуржец, выпускник Петербургской консерватории, ставивший для «Геликон-оперы», Волгоградской оперной антрепризы, театров Ростова и Астрахани) работает с артистами. В центре пространства — выступающий, как подиум, огромный крест.
«Я бы сказал, что это больше как перекресток, на котором сошлись интересы разных партий (хотя религия одна), — объясняет он замысел «Фонтанке». — На кровопролитие, которое произошло в Варфоломеевскую ночь, сейчас есть разные точки зрения — что это трагическое стечение обстоятельств или какой-то заговор, заранее подготовленный. Но мне кажется, что в мире каким-то силам иногда нужно решать вопросы власти, и для этого нужно, чтобы лилась кровь простых людей».
Премьера спектакля состоится 29 февраля — в день 188-летия мировой премьеры оперы в Париже. К этому событию Мариинский театр подготовил виртуальную выставку, с которой можно ознакомиться на сайте.
Алина Циопа, «Фонтанка.ру»
