Автору этих строк довелось встретиться с двумя из пяти легендарных сестер Синяковых.
А именно: мне, совсем еще юной девушке, посчастливилось познакомиться с Марией Михайловной Синяковой-Уречиной и Ксенией (Оксаной) Михайловной Асеевой. Не без трепета шла я на свидание с Марией Михайловной в ее мастерскую в Хлебном (Хлебный - Хлебников. Совпадение? Неужто?) переулке.
Я ожидала увидеть что угодно: миф, живую легенду, воспоминание о серебренном веке, но дверь открылась, и я увидела красоту, красоту, возведенную в абсолют. Передо мной стояла не очень опрятная, что называется, благородно неряшливая восьмидесяти с лишком лет женщина с яркими, густо подведенными черным глазами. Но отчего-то в тот момент я не видела ничего, кроме затягивающей в какую-то черную дыру красоты.
Это стало для меня серьезным откровением - красота нетленна. Да, возможно сей феномен не из этой жизни, а совсем из другого измерения и даже допустим, что от "лукавого", и не каждому удается с этим столкнуться. Но это реально существующее явление. И как же все-таки прекрасно, что не все в этой жизни имеет объяснение. Да, именно такая женщина могла помутить рассудок и без того сумасшедшего Хлебникова. И Маяковский...
Так вот, о Маяковском Мария Михайловна мне рассказывала: "Когда я вошла в комнату (речь шла о какой-то богемной вечеринке), там был Маяковский, которого я до того момента никогда не видела. Он, до этого громогласно балагуривший, взглянул на меня и страшно побледнел. Промолчал весь остаток вечера, только изредка кидал на меня исподлобья мрачные, полные тревоги взгляды. Собравшаяся компания была мне не очень интересна, и я засобиралась домой. Маяковский выскочил за мной в коридор. Его трясло или знобило - не знаю уж. Он подбежал к вешалке: "Которая ваша одежда, я провожу". Я указала на свое ветхое, драненькое пальтишко (у меня был тяжелый период в жизни). Он взял его в руки, и лицо его вдруг просветлело: " А пальтишко-то ветром продувает", - с облегчением произнес он, резко повернулся ко мне спиной и своей размашистой походкой, посвистывая, двинулся обратно к гостям. На этом, правда, наши отношения не закончились".
Чем уж они закончились или не закончились, автору этих строк точно не известно, но еще об одном эпизоде Мария Михайловна рассказала: "Сидели как-то в одном из модных тогда артистических кафе. Маяковский нервничал, говорил какие-то глупости, дерзил даже. А еще он все время называл меня лапочкой, а я этого не переносила. Я ему сказала: "Маяковский, не называйте меня лапочкой!" А он в ответ: "Хорошо, лапочка." Я была очень капризна и вспыльчива. Долго терпеть не стала: схватила со стола стакан с водой и вылила Маяковскому в карман пальто. На что он с ледяным спокойствием произнес: "Ну вот, лапочка, теперь у меня в кармане рыбки заведутся". Продолжения следует.
