Ясно и чётко, без полутонов
Время. Говорят, оно не подвластно человеческой воле, но я уверен, что это не так. Мы сами торопим его в ожидании знаковых для нас событий. Это только кажется, что время бесчувственно к человеческим эмоциям, оно более чем отзывчиво. И лишь два обстоятельства раскрывают жёсткую сущность измерения: его нельзя вернуть и его нельзя остановить. Случайно или намеренно сделав паузу, мы вдруг обнаруживаем, что постарели на несколько лет, и то, что ещё недавно было настоящим и почти неподвижным, сегодня оказывается далёким прошлым. Полгода, которые я прослужил в новом полку, пролетели с невероятной скоростью. Наверное, этому восприятию способствовала бурная, почти революционная ситуация в стране. Союз буквально разрывался на части в прямом и переносном смыслах. Но всеобщая эйфория от приобретаемой свободы помогала людям с оптимизмом смотреть в будущее. Я всё реже и реже вспоминал пророчества полковника-разведчика, но, когда они всё же оживали в памяти, на душе становилось муторно и тревожно.
***
В тот день меня вызвали к командиру полка. В принципе, ничего особенного в этом не было. Все эти полгода я исполнял обязанности командира батальона, оставаясь на штатной должности начальника штаба. Честно говоря, я понимал, что моя карьера даёт серьёзный сбой, но повлиять на ситуацию, конечно же, не мог. Что-то сломалось в кадровых механизмах армии, и три моих представления на вышестоящую должность бесследно исчезли в недрах военной бюрократии.
Постучав в дверь и дождавшись разрешения, я вошёл в кабинет. Оглядев присутствующих, подумал: «Почти как революционная тройка: командир, замполит и секретарь парткома. Что-то будет?» Командир полка вышел из-за стола и протянул мне новенькие майорские погоны:
- Держи, майор! Заслужил, - немного помолчав, предложил, - присаживайся, кап..., майор, то есть. Впрочем, имею право. Звание ещё не обмыто.
- Спасибо, товарищ полковник! - Я взял погоны из рук подполковника и мне на мгновение показалось, что они тяжелее капитанских. - Заслужил под вашим чутким руководством.
Видимо, командир слегка обиделся:
- Всё юморишь?
Мне стало неловко за неуклюжую шутку:
- Извините, товарищ полковник! Хотел как в кино, а получилось глупо.
- Ладно. - Подполковник вернулся на своё место. - У меня к тебе всё, а у замполита к тебе ещё дело. Так, Иван Иванович?
Политработник слегка смутился и поспешил передать переговорные полномочия секретарю парткома:
- Давай, Михал Афанасьевич! Тебе слово…
Майору деваться было уже некуда:
- Тут вот какое дело. Нас с тобой сегодня на шестнадцать часов начальник политотдела вызывает. Тему я не знаю, но вряд ли для того, чтобы со званием поздравить. Надо торопиться. Товарищ полковник машину свою выделил, чтобы мы не опоздали. Как никак, без малого почти сто вёрст.
***
Инструктор политотдела встретила нас приветливой улыбкой:
- Присаживайтесь, товарищи офицеры! Сергей Владимирович освободится через десять минут и примет вас.
Михаил Афанасьевич осторожно кашлянул и на правах «своего» человека негромко спросил:
- Софья Львовна, а вы не знаете, по какому вопросу?
Женщина с лёгкой укоризной ответила:
- Товарищ майор! – По её лицу было видно, что она пытается вспомнить имя-отчество приглашённого. - Наберитесь терпения. Скоро всё узнаете из первых уст.
Афанасьевич сконфузился и опустился на стул рядом со мной. Я оглядел приёмную: за два с лишним года здесь почти ничего не изменилось, лишь портрет генсека стал больше в размерах и ярче красками. Минут через десять инструктор, взглянув на часы, торжественно произнесла:
- Проходите, товарищи. И мой вам совет: говорите по существу и не задавайте пустых вопросов. У Сергея Владимировича очень много работы.
Михаил Афанасьевич осторожно постучал и, отворив дверь, подтолкнул меня вперед:
- Шагай первым. По твою душу всё-таки…
Навстречу нам, следуя духу времени, вышел сам начальник политотдела и поочерёдно пожал руки:
- Располагайтесь, товарищи. Дел много, но общение с рядовыми коммунистами входит в наши обязанности.
Я не смог удержаться от реплики:
- Ну, допустим, «рядовой» это только я, а Михаил Афанасьевич принадлежит к руководящему составу партийной ячейки части.
Вопреки ожиданиям, полковник не стал напоминать мне о партийной дисциплине и субординации. Взглянув на мой правый погон, он вдруг задал неожиданный вопрос:
- А почему до сих пор в капитанах?
Растерявшись, я ответил старой солдатской отговоркой:
- Не успел, товарищ полковник…
- Ну и ладно, ещё успеете. Присаживайтесь. – Вернувшись на своё место, начпо взглянул на портрет Горбачёва, как бы испрашивая разрешения на начало разговора и, очевидно, получив его, приступил к делу. – Мне доложили, что коммунисты полка выдвинули вашу кандидатуру в народные депутаты…
Михаил Афанасьевич, очевидно, сам того не желая, перебил начальника и торопливо отрапортовал:
- Так точно, товарищ полковник! Его кандидатуру поддержали все коммунисты части…
Начпо поднял прозрачные глаза на майора и, едва сдерживая раздражение, прервал поспешный доклад полкового партийца:
- Ты, Михал Афанасьевич, пойди, подыши свежим воздухом и пообедай заодно. Разговор неинтересный. Зачем тебе время зря тратить?
Дождавшись, когда за смущённым майором закроется дверь, полковник, обращаясь почему-то к портрету, продолжил разговор:
— Это хорошо, что вы пользуетесь авторитетом у сослуживцев. Проблема не в этом. - Начпо мельком взглянул на меня и вновь перевёл взгляд на изображение генсека. - Проблема в том, что вашу кандидатуру поддержали, по предварительным оценкам, конечно, коммунисты других частей дивизии.
Я удивлённо посмотрел на него, но глаза политработника упорно разглядывали портрет вождя. Поняв, что мне не удастся поймать взгляд полковника, я решил промолчать и дождаться пояснений. Немного помолчав, тот продолжил:
- Дело в том, что вторым, вернее, первым кандидатом является Член Военного Совета. И именно в этом заключается главная проблема.
«Теперь понятно, зачем нас вызвали в политотдел. - Думал я, по-прежнему стараясь перехватить взгляд полковника. - Интересно, какой компромисс предложит начальник? Или ограничится угрозами? Подождём». Приняв решение, я откинулся на спинку стула и отвёл взгляд от лица собеседника. Тот, очевидно приняв моё молчание за согласие, продолжил свою речь уже вполне дружелюбным тоном:
- Вы, как коммунист, должны понимать, что, не имея руководящего опыта в партийной работе, вряд ли сможете принести столько пользы государству, как сможет это сделать человек, уже сегодня обладающий серьёзными полномочиями в управлении армейскими коллективами. Давайте поступим так: вы добровольно снимете свою кандидатуру, а мы со своей стороны, примем все меры для того, чтобы ваше последнее представление на вышестоящую должность наконец-то получило одобрение у командования армии.
Кровь ударила мне в мозг, как будто я снова оказался в грузовом отсеке круто идущего на посадку самолёта. Это было там, в Афганистане. А сегодня… «Так вот в чём дело! – думал я, стараясь держать себя в руках, - теперь понятно, куда «подевались» мои представления! Как всё оказывается просто». Вероятно, начпо следил за выражением моего лица. Выдержав паузу, он заговорил более жёстким тоном:
- А как вы хотели, капитан? Чтобы заслужить должность, хорошей службы маловато. Нужны ещё и партийная дисциплина, и понимание своего места в коллективе…
Я вдруг понял, что если проведу в этом кабинете хотя бы ещё пару минут, то последствия этой беседы будут для меня крайне тяжёлыми. В партийном смысле. Выдавив из себя улыбку, я поднялся со стула:
- Что-то я совсем запутался. Товарищ полковник, разрешите идти? Мне подумать надо.
Начпо впервые посмотрел мне в глаза:
- Садитесь! Не надо разыгрывать из себя дурачка. Не о чем здесь думать. Всё уже продумано за вас. А ваше дело – исполнять. Беспрекословно, точно и в срок. Так, кажется, в уставах говорится?
Не знаю почему, но я вдруг успокоился. Мне уже не надо было притворяться и изображать из себя недоумка. Зачем? Полковник всё расставил по своим местам и отмалчиваться уже не имело смысла:
- А вы не путаете воинские уставы с уставом партии, товарищ полковник?
Вопреки ожиданиям, тот не стал возмущаться. Просто поднялся и, подойдя к окну, полуприсел на подоконник:
- А какая тебе разница, капитан? Впрочем, и уставы здесь ни при чём. Многое поменялось за эти два года, и будь уверен, много ещё поменяется, но одно правило остаётся основой общества: каждый должен знать своё место. Как ты думаешь, что подумают наши товарищи, если вдруг, повторяю, «вдруг», изберут не генерала, а тебя? – не дождавшись ответа, он кивнул и ровным тоном продолжил, - будь уверен они подумают, что мир рухнул. Рухнула система, которая создавалась десятилетиями. Да что там десятилетиями… Веками! Смута начнётся капитан. В головах людей. Они и без того, почувствовав понятную только им свободу, болтают невесть что по углам. Короче, на съезд должен поехать генерал, а уж никак не ты. Там много нечисти соберётся, на перестроечной волне всплывшей, и нужны здоровые силы, чтобы им противостоять. Что скажешь?
Я твёрдо посмотрел в глаза полковника:
- Я уже сказал, мне надо подумать. Если я сниму свою кандидатуру, то предам тех, кто меня выдвигал.
Тот вздохнул и вернулся на место:
- Думай капитан, думай. Только не забывай: можешь додуматься до того, что вылетишь из партии, да и со службы с волчьим билетом.
Кровь снова ударила мне в голову:
- А вот угрожать мне не надо…
Полковник отмахнулся:
- Не продолжай. Знаю, пуганный ты. Да только здесь не Афган, здесь всё посложнее будет. Вот ты сидишь передо мной и думаешь: «Я герой-афганец, заслуженный офицер» … Оно, конечно, так. Только знаешь, что сказал начальник главпура на последнем партактиве в округе? Ему один командир полка вопрос задал. Мол, что делать с офицерами-афганцами? Им-де жильё по закону положено, а не дают. Нет, мол, квартир. И не строят ничего. Вот они рапорта на увольнения и пишут. Так вот. Начальник сразу расставил всё по местам. Ответил, как положено. Ясно и чётко, без полутонов: «Их направляло в Афганистан другое руководство страны. Застойное. В конце концов, «афганцы» сделали своё дело. Подписывайте рапорта тем, кто временные трудности переждать не хочет. Офицеров у нас достаточно. Найдём замену». Ты понимаешь? Много вас тех, кто кусок пожирнее для себя отхватить мечтает. Вот и ты…
Я решительно поднялся из-за стола:
- Разрешите идти, товарищ полковник?
- Как знаете… Идите, конечно.
Уже в дверях я остановился:
- А вы за перестройку… или как?
Тот с искренним недоумением взглянул на меня:
- Конечно. Обеими руками. Надо выводить страну из застоя. Это – наша обязанность.
***
Вечерний снег тихо падал на землю, ровным и чистым слоем покрывая дневную слякоть. Было тихо и свежо. Остановившись около уазика, я вдруг подумал: «А ведь прав был Рахмет Юнусович! У власти останутся те, кто сейчас громче всех за перестройку выступает. Кто забудет про совесть. Как этот Сергей Владимирович».
Часть 14. https://dzen.ru/media/id/5ec8dc26b0fd9d46fdb0f971/kapitan-vozvrascenie-65ccc9e26c94a44873c03b4d
Начало: https://dzen.ru/media/id/5ec8dc26b0fd9d46fdb0f971/kapitan-vozvrascenie-659ab891c8a9ac3755741216
Повести и рассказы «афганского» цикла Николая Шамрина, а также обе книги романа "Баловень" опубликованы на портале "Литрес.ру" https://www.litres.ru/