Место встречи — Чкаловское дорожно-эксплуатационное управление (ДЭУ). На часах 07:30. Я после редакционного корпоратива поспала всего пару часов (больше ни слова о моем состоянии, этой фразы достаточно). Заходим с фотографом на проходную. Вахтер кому-то звонит, и через несколько минут к нам выходит главный инженер ДЭУ Алексей Конопля.
— Михалыч, запускай! — обращается он к вахтеру, и мы заходим.
Начинается рабочий день стандартно, как в «Гортрансе»: сотрудники получают путевой лист у диспетчера, потом проходят в медкабинет, где их быстро осматривают и проверяют на состояние алкогольного опьянения.
Я стою за чуть приоткрытой дверью, где сидит водитель снегопогрузчика Камиль Ханбеков. Алкотестер пищит.
— Неее, Нариманыч работает 15 лет и никаких нареканий. Никогда не приходил на работу пьяным, — объясняет мне Конопля. Позже выяснилось, что прибор показывал 0,01 промилле, просто почему-то запищал. Говорят, такое бывает.
Камиля Ханбекова и еще двоих человек отправляют на Щербакова — участок от Володарской до Самолетной.
Никакой суеты и очередей, все размеренно и спокойно. Позже начальник участка Павел Руденко признается, что это просто нам сказали приехать попозже, а с самого утра «кипиш такой был».
На улице стоит техника, на каждой машине — объявление о поиске машинистов и водителей.
— Сколько у вас нехватка?
— 10%.
— И что, такие объявления помогают?
— Кто-то обращает внимание, да. Вообще мы все возможные средства используем: и бегущие строки даем, и объявления в газеты, ну и сарафанное радио, конечно.
Работники уезжают чистить снег. Нам сообщают, что поедем на место чуть позже, поэтому приглашают погреться и выпить чаю. Продолжаю общаться с главным инженером ДЭУ.
— А какая здесь зарплата?
— В среднем 60–70 тысяч рублей. В новогодние праздники были и те, кто зарабатывал по 100 тысяч рублей. Еще сами обучаем машинистов автогрейдеров, потом заключаем с ними контракты на три года. Если уходят раньше — выплачивают неустойку. Смены выбирают сами — дневная или ночная. У нас же тут не рабовладельческий строй (смеется).
— А что ж тогда уходят с такой неплохой зарплаты?
— Многие ушли на «дорогу» (стройка трассы Москва — Казань, — прим. ред.) — человек пять точно. Там платят больше — от 150 тыс. рублей. Есть те, кто ушел на спецоперацию, — человек семь.
Выходим из здания. Перед моими глазами стоит старенькая 31-я «Волга». Нам в нее.
На выезде из ДЭУ стоят автогрейдеры.
— Вот люди видят технику у проходной и потом пишут в соцсетях, что Чкаловское ДЭУ не работает. А это не наша техника, а частных подрядчиков, — объясняет Конопля.
— Когда Владимир Путин приезжал в Екатеринбург, Серовский тракт отлично расчистили за ночь после снегопада. Почему нельзя так чистить всегда все улицы?
— Когда нужна массовая вывозка снега, привлекаем частников. У нас нерадивые подрядчики получают контракты, по которым должны предоставлять по 20 единиц техники в пик. В итоге они не выполняют условия, а мы страдаем. Вроде все сделали правильно, контракты отыграны, а должного результата не получаем. Мы привлекаем 100% своих рабочих и техники, но массовости этой не получаем.
— А содержать больший штат бюджету невыгодно.
— Да. Ну, будет у нас 300 человек. И что мы будем с ними делать, когда снегопады закончатся? Этих людей надо будет куда-то девать. Поэтому выхода нет. Штрафы сейчас для подрядчиков ужесточили. Верх-Исетское ДЭУ уже на миллион с чем-то оштрафовали.
— А как относитесь к тому, что к работе в ДЭУ хотят привлекать осужденных?
— Неплохо. Там тоже есть специалисты. Нормально. Из того контингента, который у нас работает, есть те, кто оступился. И хорошие, достойные специалисты среди них есть. Думаю, должна заработать это схема… К нам приходят те, кто уже отсидел. С ним же находят общий язык, почему не найдут с тем, кому остался год до освобождения.
— А сколько сейчас бывших заключенных работает?
— Пять-шесть человек точно есть у нас в коллективе. Фамилии называть не буду.
Паузы в диалоге Конопля заполняет рассказами, что убирать город все равно стали лучше. На фоне по радио играет Люся Чеботина и Анна Асти.
Приезжаем на место. Встречает начальник участка Павел Руденко. На нем утепленная спецодежда и валенки. Улыбка не сходит с его лица. Наверное, проинструктировали, что на камеру надо улыбаться. Ну, или сам по себе такой жизнерадостный.
Павел Руденко из Патрушей, с высшим техническим образованием. На предприятии работает семь лет. Когда только пришел, устроился водителем на «газель», потом стал мастером, сейчас начальник участка.
«Как-то случайно это у меня получилось. Думал, приду, так… недолго поработаю. А вот на семь лет остался», — говорит он. Сколько получает, начальник участка озвучивать не стал. Утверждает, что «хватает».
Мимо проезжает колонна машин. Павел Руденко объясняет, какие функции выполняет каждая из них. Но сквозь шум от снегоуборочной техники практически ничего не разобрать.
«Обычно когда мы прибираемся — есть передышка. Убрали снег, через некоторое время снова едем убирать. А в этом году он бах-бах-бах», — объясняет Руденко.
Здесь «есть свои головняки». Больше всего «напрягает работа с общественностью», — продолжает начальник участка.
«Знак ставим, что уборка. Люди подъезжают, берут его, выкидывают и едут дальше. Особенно когда детей в школу везут. Ну возьми, остановись ты здесь, тут метров 30–50 пройти. Нет, надо обязательно прямо к школе. Хотя видят же, что мы чистим. Часто приходится ругаться по этому поводу. Улицу же всю не перекроешь, чтобы спокойно убрать. Но иногда приходится борзеть — на узких улицах закрываем порой выезд», — говорит он.
Еще две проблемы: припаркованные вдоль дороги автомобили и люди, которые считают, что сотрудники ДЭУ должны чистить и у них во дворах. «Иногда возникают проблемы с эвакуацией. То гаишники заняты, то служба эвакуации просто не приехала», — уточняет Руденко.
— У меня есть служебный телефон. Кстати, где он? (Ищет по карманам.) Вот. По нему я связываюсь и с Единой диспетчерской службой, и «Гортрансом», и с ГИБДД по рабочим вопросам.
С полигона на Химмаше возвращается водитель снегопогрузчика Камиль Ханбеков. Один рейс занимает 45 минут. Здесь он работает с 2009 года.
Предлагает залезть в кабину. Бросаю взгляд на ступеньку — очень высокая, я со своим ростом не смогу забраться. Приходится отказаться.
Поговорить с братьями из Таджикистана, убирающими улицы вручную, не удается. Оба подходят и через пару вопросов смотрят на руководство глазами, в которых читается просьба уйти обратно чистить снег. Скромные парни.
Пробыв на улице полчаса, мы замерзли. Садимся в «Волгу». Готовимся уезжать. Дверь открывает Павел Руденко.
«Вот видите, машину прямо на дороге перед техникой поставил. Вот это то, о чем я вам говорил. Мешают убирать. Сейчас пойду выгонять его», — говорит он и закрывает дверь автомобиля.
