После смерти отца дочь перебирала его бумаги и наткнулась на листок. Текста было немного. Глаза быстро цеплялись за буквы, сердце же колотилось всё сильнее.
"Нет и тысячу раз нет! Всё бунтовало после прочтения стихов:
Нет! Ты мне совсем не дорогая!
Милые такими не бывают…
Сердце от тоски оберегая,
Зубы сжав, их молча забывают.
Даже если убеждать себя забыть свою любовь, приказывать мысленно, настраиваться не вспоминать, пойти, наконец, к психологу, всё равно при случайном взгляде на улице, при встрече в магазине, где угодно и когда угодно ноги подгибаются при виде любимых глаз, любимого лица, рук, застываешь, как статуя, и ничего не можешь с собой поделать.
Стараешься не показывать виду, надеваешь маску равнодушия, отворачиваешься, но сердце не обманешь: оно трепыхается, как невинная птичка, оказавшаяся в клетке. Птаха не понимает, за что с ней так, чем провинилась и что делать, чтобы освободиться. Точно так и ты.
Ты тоже не принадлежишь себе, бьёшься о воображаемую клетку и забрасываешь себя вопросами. Почему любовь ушла, вот сейчас прошла мимо, сделав вид, что не знакома с тобой, но в тебе-то всё заполнено ею, ты помнишь каждое мгновение, улыбку, запах. Для тебя смысл жизни испарился. Всё потерялось без любви, обесценилось.
Уезжаешь на целый месяц, думаешь, что время лечит, возвращаешься, выстроив в голове цельную картину прекрасной жизни без любви, несёшься на крыльях свободы и вдруг… она, прекрасная любовь, идёт навстречу. И все убеждения летят неудержимо в никуда подобно лавине. Жить нельзя, воздуха не хватает, лицо пышет, как растопленная печь. Радужные дуги вокруг, аромат жасмина откуда-то… и руки трясутся.
Что уж говорить о глазах. С ними совсем нельзя справиться. Наверняка, любой поймёт, что умираешь от любви. Надеть бы скафандр, чтобы скрыть ото всех, чтобы не прятаться за равнодушие, чтобы рыдать там, внутри, а никто бы не заметил.
Нет тебя десять лет, думаешь, что время лечит, а возвращаешься в тот город и при встрече с любовью снова не держат ноги и горит лицо. И понимаешь: нельзя забыть ту первую, такую яркую любовь, стискивай зубы или нет. Как ни оберегай своё сердце, оно всегда будет разрываться на куски при встрече.
Может, это и есть счастье?!
Хороший был поэт Николай Асеев, но тут он промахнулся. Сказать легко, сделать невозможно".
Дочь не сразу пришла в себя. «Отец-то, оказывается, как чувствовал. И любовь была в его жизни такая, что раз и навсегда. Не выдумал же он эти эмоции и страдания. Теперь и не узнаешь, мама ли была музой или что-то скрытое, хранимое и оберегаемое ото всех. Видно, не мог поделиться ни с кем, жил с огнём в груди один на один, а выплеснул лишь на бумагу. Папа, папа…»
