Гульнора Гатина и Артур Исламов на Шаляпинском фестивале оказались на голову выше москвичей. Часть 4-я
Когда же в Татарстане начнут признавать и ценить своих артистов? Этот наболевший вопрос уже не первый раз возникает даже по ходу нынешнего Шаляпинского фестиваля. На этот раз он появился после концертного исполнения «Богемы» Джакомо Пуччини. 6 февраля на сцену ТАГТОиБ им. Джалиля вышли певцы Большого театра, 7-го — казанские солисты. Кто из них на деле «первый», а кто «второй состав», выяснял «БИЗНЕС Online».
Новички в статусе звезд
Концертная версия «Богемы» — одна из немногих новинок в афише Шаляпинского форума и однозначно заслуживает внимания. Во-первых, концертные исполнения опер сейчас в тренде и регулярно украшают мировые оперные фестивали. Во-вторых, они лучше всего позволяют оценить вокальное и актерское мастерство артистов, не прикрытое декорациями, костюмами и гримом (а в «Богеме», где трагедия любви разворачивается в парижских кварталах с участием представителей творческой интеллигенции, внешняя картинка почти всегда приметна). Зрителям «Шаляпин-феста» предложили сделать это в непосредственном сравнении, в двух спектаклях поочередно задействовав певцов Большого театра и солистов театра им. Джалиля. Оба вечера прошли в сопровождении оркестра ГАБТ, расположившегося на сцене.
Редкий на форуме Шаляпина спектакль с (почти) единоличным участием казанских артистов дает шанс оценить перспективы рождения в ТАГТОиБ своей полноценной оперной труппы, о чем давно говорят. Однако, кажется, руководству театра им. Джалиля было привычно важнее пустить пыль в глаза и привлечь новых обеспеченных зрителей-неофитов (учитывая цены в 4–5 тыс. рублей в партер) афишей с «солистами Большого театра». За приезд солистов и оркестра ГАБТ театр заплатил 4,6 млн рублей госденег и преподнес гостей как столичных звезд, предоставив им сцену в первый день. Местные же артисты на правах «второго состава» скромно ожидали своей очереди.
На деле из гастролеров звездой можно назвать лишь оркестр — участника всех оперных спектаклей Большого (в ТАГТОиБ музыканты Антона Гришанина подтвердили свой статус безупречной интонацией, слаженностью и глубиной звуковых образов). Среди прибывших же с «Богемой» певцов нет ни громких имен, ни экстраординарных феноменов, за которыми наблюдаешь, затаив дыхание.
Фактически в звании этуалей в Казань приехали новички ГАБТ, чьи имена широкой публике неизвестны. Анна Шаповалова (Мими) бо́льшую часть карьеры провела в Ростовском музыкальном театре, в Большом служит с конца 2021-го. Полина Шабунина пока еще стажер труппы и, хотя уже пробовала петь в ГАБТ Сюзанну («Свадьба Фигаро») и Царевну Лебедь («Сказка о царе Салтане»), в основном исполняет моржовые партии: пажи и «голоса с неба» (к слову, в партии Мюзетты она дебютировала именно на Шаляпинском фестивале). То же можно сказать и о другом стажере — Родионе Паульсе, спевшем в фестивальной «Богеме» Коллена.
В «премьерном» составе взгляд цепляется лишь за имя Алексея Татаринцева (Рудольф). Однако импозантный тенор — штатный солист «Новой оперы», а в Большом числится приглашенным артистом.
Скучный дивертисмент
Точечные входы молодых артистов обычно обогащают спектакль «свежей кровью», но тотальные, как правило, не идут ему на пользу. Вот и в Казани ощущения того, что смотришь «Богему» с солистами главного театра страны, не было. Масштабную партитуру Пуччини «новисы» вокально и актерски скомкали, на это указывала даже протяженность вечера — московская «Богема» кончилась на полчаса раньше заявленного времени. Солисты так спешили пропеть текст и исполнить выученные мизансцены, что забыли о главном — о внятной передаче музыкальной логики спектакля, развитии образов, смысловых и вокальных интонаций.
Прежде всего это относится к Шаповаловой: при наличии большого голоса солистке не хватает выразительной певческой подачи — рельефных цезур между фразами, акцентов на ключевых словах текста, детального пропевания каждого звука. В веристской «Богеме», где упор сделан на обнажение и развитие чувств героев, это серьезный недостаток. Сложнейшую по эмоциональному накалу партию Шаповалова спела как бы между прочим, ее голос струился так же непринужденно, как и скромное коктейльное платье солистки.
Шабунина, впечатлившись личным дебютом, манерно жестикулировала и орудовала красным зонтиком, но звучала глухо. Из-за этого знаменитая ария Мюзетты с лейт-зависанием на верхнем си из хита опустилась в разряд проходного номера. Интересно, что раньше (судя по записям на YouTube) таким недостатком Шабунина не страдала — казалось, что на гастролях она просто приболела. Но если голос при необходимости можно быстро подлечить, то сценический образ требует более глубокой терапии. Солистка показала на сцене не обольстительную расчетливую мадемуазель, а капризную кокетку, что упрощает пуччиниевскую драматургию: образная трансформация Мюзетты в финале ощущается не так ярко, как должна.
Статус героя вечера ожидаемо остался за Татаринцевым-Рудольфом. Тенор «Новой оперы» не только внешне похож на француза-художника (жилетка под пиджаком, платочек в нагрудном кармашке, ищущий взгляд), но и чувствует эволюцию его духовной жизни, от беспечного увлечения через сомнение до безусловной любви. Эту цепочку состояний солист последовательно передает голосом, от парящих вокальных фигур в беседах с друзьями до пронзительных восклицаний в финале над мертвой Мими, тем самым скрепляя действие. В остальном же московская «Богема» выглядела скучным дивертисментом арий и речитативов, несмотря на театральные атрибуты действия — антикварные стулья, бальные люстры, золоченые канделябры с подсвечниками и задник с рисованными видами Парижа.
Театр в концертной оправе
Казанские певцы, напротив, в концертном исполнении создали атмосферу полноценного спектакля. И дело здесь не в пышных туалетах Гульноры Гатиной (в отличие от Шаповаловой, прима ТАГТОиБ облачилась в атласное платье с алыми розами, а затем сменила его на однотонное синее) и не в добавившихся аксессуарах (следуя тексту, в театре им. Джалиля раздобыли для умирающей Мими меховую муфту), а в вокальной и актерской энергетике солистов. По части первой в опере лидировала Гатина: Мими безусловно ее партия по динамике, технике и пластичному орнаменту мелодики, в который артистка вовлечена всем существом. Остается только жалеть, что «Богемы» нет в афише ТАГТОиБ (и, кажется, таких планов нет) и Гатина не поет ее на постоянной основе. Хотя по фестивальному спектаклю этого не скажешь — так уверена солистка в экспрессивных пуччиниевских длиннотах, а нетипичный для партии хрустальный тембр придает ее Мими особую изнеженность и хрупкость.
По части же актерской игры спектакль сделал Артур Исламов. Его Марсель не стандартный друг Рудольфа, а альтер эго героя, плутовская грань богемной души, приглушенная любовью. Наблюдать, как баритон ТАГТОиБ пикантно снимает окончания фраз, залихватски потирает руки и жеманно выплясывает па из гавота, — отдельное удовольствие (в исполнении солиста ГАБТ Андрея Потатурина эти детали не привлекают внимания). При этом ему подвластны и серьезные сцены — в мечтах о Мюзетте Исламов превращается в пылкого лирика, а голос переключает в режим чувственной итальянской кантилены (с учетом прекрасного выступления на вечере камерной музыки в ГБКЗ им. Сайдашева баритона театра им. Джалиля уже можно записывать в герои Шаляпинского-2024).
Здесь с ним отменно гармонирует Венера Протасова: сочное сопрано и броская харизма делают ее Мюзетту роковой соблазнительницей, а в финале — подругой, сострадающей чужому горю.
Зная профессиональные ресурсы казанских солистов, обидно, что им не дали достаточно репетиций с московским оркестром — в изысканных вокальных rubato альянс певцов с инструменталистами нарушался. Поэтому при всем уважении к музыкантам Большого напрашивается вопрос: а нужен ли был «Богеме» оркестр ГАБТ? Защитники ТАГТОиБ скажут, что здесь готовили к Шаляпинскому фестивалю премьеру «Жизни за царя» Глинки и на «Богему» не оставалось времени. Но все же выучить вторую партитуру для специалистов из оркестра Казанской оперы в условиях невысокой занятости (10–13 спектаклей в месяц) не запредельно сложно.
Требуется тенор!
Обидно и то, что в национальном оперном стане до сих пор нет достойного тенора. Египтянин Рагаа Эльдин Морси, которому в казанской «Богеме» досталась титульная роль, далек от образцового исполнения бельканто, хотя он и поет Рудольфа в маленьких провинциальных итальянских театрах. На верхах гастролер грешит неровным звуком, внизу — нестабильностью опоры и глубины звучания. Особенно это заметно в дуэтах с Гатиной, свободной от таких проблем. Привлек внимание и еще один курьез Морси — нарушение физических границ. В любовных ансамблях он неэстетично топтался по подолу платья партнерши.
Несмотря на такие казусы, казанскую «Богему» ознаменовала особая, высокая атмосфера, и это радует — вечер посвятили 110-летию Нияза Даутова, который был главным режиссером ТАГТОиБ в 1956–1960 и 1975–1986 годах и, в частности, ставил здесь «Богему». В контексте премьеры уместно прозвучало даже слово Эдуарда Трескина, рассказавшего о своем наставнике без лишнего пафоса и эпиграмм. Думается, оно, как и последующий спектакль, Ниязу Курамшевичу бы понравилось. Правда, и здесь не обошлось без ложки дегтя, поскольку 110-летие Даутова случилось еще в сентябре 2023 года и тогда родной театр не удосужился вспомнить об этой дате.
Читайте также:
Фото: Анастасия Попова
