— Я хочу узнать, кто эта женщина, и как её отвадить от моего мужа. Не писать же мне заявление на имя секретаря горкома. И потом, как можно придавать огласке такую ситуацию. При моей должности… сами понимаете.
Скоропостижная женитьба и отъезд к родителям супруги перевернули следующую страницу книги судьбы начинающего писателя, комсорга и практикующего народного врачевателя.
Всплески оказания первичной человеческой помощи всегда возникали спонтанно. Убрать ячмень с глаза, заговорить бородавку, пупочную грыжу у младенца, поправить поясницу – всё это унаследовал Доня от любимой Басини, но каждый раз стеснялся своих способностей, не хотел выглядеть этаким заплесневелым, патриархально древним старичком со знахарской клюкой в руках.
И целителем себя не считал. «Я — парадок», отшучивался. Но, как бы ни скрывал успешный комсомольский организатор своё природное умение избавлять людей от не совсем запущенных хворей, молва о нём посредством сарафанного радио росла и крепла. Доросла до момента, когда его вызвали в городской комитет партии.
— С чего бы это? — недоумевала жена — У тебя на работе всё нормально. Ваш листопрокатный цех гремит на всю Казахстанскую Магнитку. В соцсоревновании металлургов ЛПЦ-2 всегда на первом месте.
В газетах «Металлург», «Темиртауский рабочий» печатают фамилии четырёхугольника: начальника цеха, секретаря партбюро, председателя профсоюзного комитета и комсорга.
Наш Максимка говорит, что ему приятно читать в газете фамилию папы. И вдруг этот вызов. Ещё от прошлого не отошли.
Доня успокоил:
— Конечно, внутренний холодок чувствую, но он не со знаком минус. Ты, Гала, уже знаешь моё состояние-интуицию, когда события ещё нет, а мне уже финал известен. Вот и сейчас, как будто за спиной шепчутся, сказать боятся.
— Успокоил, называется — ещё больше страху нагнал.
***
Икарус-гармошка, вздохнув тормозами, остановился на площади, почти у самого здания горкома. Милиционер попросил подождать, а сам поднял трубку телефона. Со второго этажа по широкой лестнице, ступеньки которой покрыты красной дорожкой, торопливо спустилась девушка в строгом брючном костюме.
Доня сразу узнал в ней маму мальчика, которому он заговорил так называемую «куриную жопку» на ладони.
— Здравствуйте, узнали меня? — поприветствовала она очень-очень тихо. — Пойдёмте, Вероника Александровна ждёт вас, я ей рассказала о ваших чудодейственных сеансах.
Строгая табличка на стене извещала: заведующая отделом агитации и пропаганды Вероника Александровна Вахитова.
Средних лет женщина с неброским макияжем на лице, тугим жгутом чёрных волос на затылке встретила Доню совсем не официально, не по партийному.
— А давайте вниз спустимся, в буфет, — предложила она приветливо. «Ну, если сразу угощение предлагают — видать, действительно, дело серьёзное?». Доне почему-то сделалось легко и весело, потому что он уже догадывался о проблеме, которая, по его мнению, не стоила выеденного яйца.
— Леночка, мы поговорим, организуй нам по чашечке кофе.
Девушка, встретившая Доню, отошла к стойке буфета.
Он решил не откладывать:
— Вероника Александровна, — начал бодро, но женщина быстро приложила палец к губам: — Тише, тише, пожалуйста. Хотя здесь никого нет, но все-таки… горком партии… а у нас не совсем обычная беседа. Дело в том…
— Ваш муж загулял? — тоже перейдя на шёпот, перебил её «ясновидец». — Не в смысле алкоголя, а… думаю, вы меня поняли?
— В том-то и дело, в самую точку… как вы угадали? Уму непостижимо. Значит, не зря мне вас Леночка порекомендовала.
Женщина взяла со стола бумажную салфетку, приложила к повлажневшим глазам, одновременно оглядываясь по сторонам.
— Я хочу узнать, кто эта женщина, и как её отвадить от моего мужа. Не писать же мне заявление на имя секретаря горкома. И потом, как можно придавать огласке такую ситуацию. При моей должности… сами понимаете.
Мозг ясновидца уже выстраивал из отрывочных подсказок-знаков логическую цепочку. Партийная бонза ждала конкретного сиюминутного ответа, а его нужно было слепить из приходящего «нечто» в чёткую реальную форму.
Не было ничего: ни буфета, ни горкома, ни родных деток Максимки и Анютки, не было города Темиртау, как и всей планеты со всеми её глобальными проблемами. Был необъятный Космос с его мыслящей плазмой, её энергетически вибрирующие электрические ниточки легко и свободно пронизывали мозг, подарив неожиданный ответ:
— У вашей соперницы много золота и других драгоценностей.
Клиентка, так теперь её назовём, разочарованно уставилась на медиума.
— И это всё? Вы, конечно, не обижайтесь, но у меня тоже есть и кольца, и кое-какие камушки. Что из этого следует? Ответа, в общем-то, нет.
А Доне, этому маленькому сибирячку, наступившему на высоковольтный провод, из-за чего душа временно отдалилась от тела, чтобы погасить силу электрического удара, было легко и весело. Именно так сейчас, находясь в горкоме КПСС, ощущал себя теперь уже вполне взрослый Евдоким Сидорович Тепереков, потому что до мельчайших подробностей знал единственный, безальтернативный ответ.
— Можете не верить мне, не соглашаться, но то, что приходит «оттуда», — он ткнул пальцем в потолок буфета, — всегда истина.
Женщина подняла голову и уставилась в потолок, пытаясь определить расположение кабинета первого секретаря горкома коммунистической партии.
— Теперь вы сами, самостоятельно можете вычислить свою соперницу. И не нужно поднимать глаза к потолку, здешнее начальство в этом вопросе вам не указ. Подумайте, где больше всего легально, открыто, хранится много драгоценностей, куда и вы с мужем, наверное, ходили выбирать обручальные кольца? Ну…
Даже сквозь легкий, скромный макияж было видно побледневшее лицо, сражённой наповал, бедной Вероники.
— Директриса «ювелирки» … «Сапфира» … От, зараза. То-то в последнее время она так старательно увивалась возле моего Владислава. На каждом общественном мероприятии, которое иногда заканчивалось в ресторане, она непременно при объявлении белого танца выбирала Влада. Сучка — золотая ручка… Простите, вырвалось случайно.
Евдоким не удивился разительной перемене в поведении заведующей отделом агитации и пропаганды городского партийного органа. Идеологические наущения, моральный кодекс строителя коммунизма, в мгновение ока отошли на задний план, когда дело коснулось личного, сугубо женского, семейного вопроса.
Сейчас перед ним сидела не облачённая партийной властью особа, а простая, обыкновенная русская баба, у которой увели из-под носа мужика, и она готова была спуститься хоть в преисподнюю, лишь бы удержать его возле себя, как опору, отца семейства.
— Что нужно теперь делать? Как мне быть? Я знаю, что есть какие-то привороты-отвороты… Что вы посоветуете? Евдоким… Сидорович, кажется?
— Так точно, голубушка, — абсолютно неожиданно для самого Дони вырвалось это ласкательное «голубушка». Но он не смутился и продолжил:
— Вы, конечно, не пойдёте караулить её у подъезда, чтобы вырвать ей лохмы, въехать по мордасам, статус не позволяет. А вот поговорить с ней по-человечески, по-женски, без оскорблений и унижений — это вы сможете. Уверен, ваш благоверный оценит это и вернётся в семейный очаг. А в том, что это именно она, сомнений не может быть, потому что в моих «знаках» очень ярко, в самом начале нашей встречи, всего лишь на миг вспыхнул камушек — голубенький такой. Как оказалось, это был? Вы уже называли… Всё остальное знаете. Дело за вами.
Много позже, уже колеся по миру с цирковым аттракционом «Беловежская пуща», Доня всегда придавал первостепенное значение молниеносным вспышкам сознания, а, вернее, подсознания, которое давало всегда верную, хотя и опосредованную подсказку.
Получаемые знания, приобретаемый жизненный опыт помогали при общении с клиентами демонстрировать чудеса так называемого ясновидения, хотя на самом деле это были толчки-подсказки от невидимого, неслышимого, не ощущаемого в повседневной жизни информационно насыщенного двойника человека, названного мудрецами Ангелом Хранителем. Молния истины поражала мозг нужным ответом и в такой момент у Дони всегда теплело на душе.
