...Филипп вышел на улицу просто из-за того, что заставил себя это сделать.
Надо пройтись по вечернему микрорайону, дома тошно.
На работе надоели эти лица, а дома... эта угнетающая тишина.
Филипп придумал себе занятие – купить пельменей. И кетчупа к ним. И майонеза. И пошёл.
На улице было полно людей, собственно, как всегда в это время.
Кто-то вёл из школы ребёнка, кто-то встречал на остановке друга.
У всех кипела жизнь!
Разве думал Филипп, что можно жить, ходить, есть, – и не получать от этого естественной радости?
Неужели для того, чтобы жить в гармонии с собой, обязательно нужен кто-то рядом?
Было очень холодно.
Прошёл он мимо дверей «Табак», «Золото», «Ломбард», кафе «Сивуч».
Через одну остановку автобуса дом будет Светы-златовласки...
Повсюду светилась реклама.
Она влияла своей неоновой яркостью на прохожих, как на развесёлой ярмарке. Заряжала весельем.
Филипп воспринимал это как сторонний наблюдатель, не душой.
Сколько у него уже тянется плохое настроение? Месяц точно…
Это осознание напугало Филиппа.
Он ведь и сестре не звонил, потому что говорить ни с кем не хотелось...
Зачем людям настроение портить?
Филипп замёрз, поёжился и заметил одно неприметное крылечко. Зашёл.
Там оказались пункт интернет-доставки, сапожная мастерская и какое-то маленькое оконце.
Что за оконце?
Стало интересно, нагнулся посмотреть.
За столиком, в комнате, размером метр на метр, сидел мужчина с различными пультами.
– Вы чините пульты от телевизоров? – спросил он на всякий случай, чтобы знать, куда нести пульт, если что.
– Я чиню… настроение, – ответил седой, медлительный человек.
Филипп усмехнулся.
– Не верите? Впрочем, я бы тоже не поверил. Видите тех двух девушек?
Филипп заметил у интернет-доставки двух хохотушек.
Посмотрел на них угрюмо.
Они обсуждали какого-то Вадима и заливались смехом.
– Вот дурочки… Один шум от них… – произнёс он.
Девушки не замечали осуждающих взглядов Филиппа, продолжали веселиться.
– Раздражают, верно? – спросил мастер. – А это означает одно.
– Что? – напрягся Филипп.
– Вы брюзга. Девушки – это свежесть, весна, щебет…
– Чего? – возмутился он. – У меня от их щебета уши повяли! Да они себя вести не умеют!
Девушки грохнули ещё громче, и, перебивая друг друга, добавляли что-то важное. Они не могли остановить смех. У одной даже слёзы брызнули от хохота, а вторая обмахивалась сумочкой.
На миг они посерьёзнели.
Потом посмотрели друг на дружку, и снова согнулись пополам…
Филипп глянул на «пультовика».
Тот невозмутимо чистил кнопки на чьём-то пульте, и не обращал никакого внимания на Филиппа.
– Ну, я пошёл, – сказал он, больше, чтобы привлечь внимание.
– Кнопочки залипли. В этом и будет причина… – мастер ещё что-то говорил, но Филипп не разобрал.
– Вы идите. Сейчас сварите пельмени, включите телевизор и будете дольше брюзжать, как забуксовавшее в грязи колесо...
Он говорил это, не отрываясь от работы.
– Да кто вы такой? – насторожился Филипп.
– Я же говорю – чиню настроение.
– Как вы его чините, если обозвали меня два раза брюзгой и колесом!
– А как с вами разговаривать? – поднял глаза мужчина. – Вас раздражает вид чужого счастья. Значит, вы несчастны. А почему? А подумайте.
От этих слов Филипп погрузился в воспоминания. Когда он был моложе, тоже много смеялся, просто так!
Сначала он любил Свету, а она его нет. Потом Света любила его, а он её нет... Как же все сложно!
Сейчас ему противно от чужого веселья, и все вокруг в этом виноваты. А что? Что может обрадовать Филиппа?
– Вот! Вы на верном пути, – изрёк мастер.
– Да кто вы такой? – вскричал Филипп.
– Я? А я тот, кого здесь завтра не будет.
«Сумасшедший» – подумал Филипп и вышел.
На улице полегчало.
Он задышал полной грудью и… абсолютно перехотел покупать пельмени.
Сейчас он зайдёт в кондитерскую, и нагрянет к Златовласке. Так он называл Свету в старые добрые времена.
Филипп купил цветы, торт и… забыл, где она живёт. Встал посреди улицы и потерялся. Не знает, куда дальше идти!...Район узнать не может.
Стал он хватать за руки прохожих, спрашивать про Свету, метаться, что память потерял и… проснулся.
Смотрит, лежит дома на диване.
Пришёл с работы, и в мыслях о том, что ему нечем поужинать и надо бы купить пельмени – уснул…
У Филиппа от голода сосало под ложечкой. Он собрался и вышел на улицу.
…На улице было морозно, всё было, как приснилось. Люди, реклама. Словно, он проживал второй раз одно и то же событие.
В глубине квартила темнело неприметное крыльцо.
Он с замиранием сердца зашёл.
Вот он, пункт интернет-доставки и сапожник… А где седой человек?
Никакого мастера по ремонту пультов здесь не было!
Закуток был слишком мал для этого!
Филипп на несколько секунд застопорился, пока доставал телефон.
Расспрашивать сапожника про мастера он не решился, а то примет его за странного...
– Златовласка, привет.
– Филипп? – удивился тихий голос. – Какими судьбами?
– Зайти хотел…. Ты сейчас свободна?
– Мм... свободна, – ответила она.
Света и Филипп давно расстались, уже и не вспомнят, почему... Он не звонил ей год точно.
– Я... мне так плохо, Свет.
– Давай, приходи… Только у меня дома шаром покати, – добавила она. – Я после работы… Ты так неожиданно позвонил.
– Значит, ты не против? Я тебе никакие планы не испорчу? – заколотилось его сердце.
Их со Светкой тайм-аут слишком затянулся. Как же он соскучился!
– Не испортишь. Заодно телевизор мне починишь. Что-то с пультом…
«Кнопочки залипли. В этом и будет причина. Люди, иногда, как эти кнопочки. Залипают, и ни туда, и ни сюда. И ты, брат, залип».
Так полностью звучала фраза мастера. Филипп точно вспомнил.
– …а пока ты разбираться будешь, я пельмени поставлю варить, – говорила Светка.
Нажал Филипп отбой и… улыбнулся!
Впервые за очень длительное время он улыбнулся.
Купил торт, такой же, какой во сне покупал, цветы, и рванул к Светке, от которой ушёл только утром.
С теплом, Ольга.