Мой дядя самых честных правил, когда остался без жены,
Стал каблуком таким махровым, что обалдели даже мы.
Возможно, написал бы поэт о нем.
Дядька мой был патриархом. Весь семейный уклад вел в патриархальном стиле. Он добытчик, жена хранительница очага, при чем она была им на самом деле, а не на словах, как это принято у современных женщин.
Детей у них было, не много не мало, да три человека. На жене все домашнее хозяйство, а это: по советским меркам, немаленький дом, огород, куры, утки. В доме всегда идеальная чистота, в огороде порядок, все посажено, прополоно, что созрело - убрано. Муж, дети всегда накормлены, помыты, ухожены.
Иногда жена выгребала по лицу, но обиды на мужа не держала, ибо за собой вину чувствовала, так как знала, что ее бабий язык, иногда мелет не то, что нужно.
Вот жил дядька вполне счастливо со своей женой, но жена заболевает, и через год уходит туда, откуда никто не вернулся, кроме одного, и то, после его возвращения его никто не видел.
Дядьке на тот момент 70 лет. Дети взрослые, живут своей жизнью. Дом построил, дерево посадил, можно остаток лет пожить для себя. Но ему понадобилась баба, для полного счастья, в его то 70 лет.
Погоревав по жене пару месяцев, стал он похаживать на танцы для пенсионеров, знаете такие в городских парках проводятся.
Как-то дочери он продемонстрировал на что он способен в танцах, показав ей знаменитое движение Майкла Джексона, нет, не лунную походку, а то, когда Майкл вперед таз подает. У дочери аж челюсть упала. Явно отец сбрендил на старость лет, точно бес в ребро вселился ему.
Однажды он продемонстрировал свои умения перед одной мадам на танцах и покорил ее сердце. Мадам эта была на 20 лет младше него, считай молодуха. Голову деду вскружила аж до искр в глазах. Дядька из махрового патриарха, превратился в такого же махрового аленя.
Стал всячески угождать своей молодухе, возил ее везде на машине. Приезжал к своим родственникам похвастаться - мол посмотрите, какую я отхватил. Вокруг все мужики завидуют черной завистью. Сам в рот ей заглядывает, да влюбленными глазами смотрит. Одним словом, пропал дед.
Дальше-больше. Стал он в ее доме ремонт делать, да на совесть, как и привык в жизни. Да так разошелся с ремонтом, что по инерции пристройку к дому забабахал. Сил и средств не жалел, при чем сил не только своих не жалел, но и сил зятя тоже не жалел, мужа дочери. Целыми днями они пропадали с ним на строительстве дома его ненаглядной. Благо зять человек безотказный, тот хоть кому поможет и в замен ничего не попросит.
Вот только дочь порыва отца не оценила, муж ей дома нужен, а не в батраках у какой-то тетки. И дочь мужа домой вернула.
Как-то не нравилась эта новая любовь отца дочери, чуяла она своим бабьим чутьем, что не простая эта тетка. У отца хороший дом на нем оформлен, да сарай с курями да утями тоже в собственности.
И стала она отцу петь, мол, надо бы домик то переписать, на детей или внуков, а то что то ей не нравится, как эта его пассия на домик поглядывает, да и гуси в хозяйстве всегда нужны, а эта если дом оттяпает, то и гусей под шумок отожмет.
Отец стал отнекиваться, говорить, мол, чего ты дочка на святую женщину наговариваешь, она не такая, она со мной только по любви и ничего ей от меня не надобно, окромя меня самого. Ведь я ей, когда движение тазом показываю, у нее аж слезы на глазах появляются от умиления, разве может такая женщина что-то подлое замышлять? Говорю ж, святая она.
Но чуйка дочку никогда не подводила, и она постепенно, все же, уговорила отца переписать дом на внуков.
Реакция подруги дядьки была незамедлительной и вполне ожидаемой. Тут же дядька был послан в направлении куда многие идти не хотят.
“Вот тебе и святая женщина”, - сказала ему дочь.
Сидит дядька унылым вечером, и пьет горькую, заливая свое горе. Но тут берет его, злость. Вспоминает он сколько сил и средств было вложено в эту мадам, какие надежды не оправданы и разрушены. Он то мечтал о стакане воды перед смертью и все такое. И просыпается в нем внутренний патриарх, и напоминает ему, как нужно поступать с бабой, которая тебя унизила.
Идет он к своей бывшей любви, не забыв прихватить с собой черенок от лопаты, и объясняет ей как не ведут себя порядочные женщины.
Пришлось ему тогда по детям да по внукам прятаться какое-то время. Но все обошлось, тетка эта заяву писать не стала, видимо помогли ей дядькины нравоучения, а скорее всего помогли ласковые слова на ушко: "Смотри гадюка, если пойдешь к ментам, я не с палкой к тебе приду, а с арматурой."
Вот я всегда говорил, что дядька мой даром убеждения обладает. Вот так же в детстве он меня убедил не рисовать гвоздиком на его новой машине. Да так, это было убедительно, что левое ухо было как-то больше и синее правого долгое время.
Мораль сей басни такова, что даже махрового патриарха, хитрая и коварная баба, может оставить без имущества, но с набором патриарха. Кто не знает, что такое набор патриарха- это зубная щетка мыло и трусы. Я уверен, что если бы не дядькина дочь, то домик бы перешёл не его внукам в наследство, а её.