Хюррем с ужасом посмотрела на туземца, попятилась назад и стала затравленно озираться по сторонам, пытаясь найти хоть что-то, чем можно было бы отбиваться.
На её беду ничего подходящего на глаза не попалось, она ухватилась за жердь в стене и с силой стала её дёргать.
- Госпожа, не бойтесь, это я, - услышала она знакомый голос, на секунду замерла, соображая, не плод ли это её нервного состояния, резко обернулась и сильно прищурилась, вглядываясь в гостя.
- Госпожа, это я, Амбер, Вы не узнаёте меня? – продолжал говорить абориген голосом её бедного слуги.
- Амбер, это ты?! – ошарашенно прошептала она и стала медленно подходить к человеку.
- Я это, госпожа, я, - повторил слуга и попытался снять головной убор, что оказалось не так просто сделать.
Когда у него это получилось, Хюррем, наконец, узнала своего слугу.
- Амбер-ага, дорогой мой, ты жив! О, Аллах, благодарю тебя! – обняла она евнуха и поцеловала в щёку.
Тот расчувствовался, прильнул к плечу госпожи и заплакал.
- Я ведь тоже думал, что Вас уже нет в живых, - сквозь слёзы говорил он.
- Всё, всё, мой Амбер, успокойся, мы оба живы, мы вместе, это главное. Расскажи же, что с тобой произошло, и почему ты здесь? – вглядываясь ему в глаза, спросила султанша.
- Ох, госпожа, мне многое Вам надо рассказать. А здесь я для того, чтобы жениться, - всхлипывая, ответил он, вытирая мокрые от слёз глаза.
- Что-о-о? Жениться? На ком? – охнула Хюррем.
- На Вас, госпожа, - продолжая радостно улыбаться, ответил Амбер-ага.
- Как это? – уставилась она непонимающим взглядом на слугу.
- Ой, госпожа моя, да Вы не пугайтесь, это для них взаправду, а для нас понарошку, - замахал он руками. – Сейчас я Вам расскажу всё сначала, а то Вы ничего не поймёте, - сказал он и вздохнул с облегчением. – Можно, я присяду, разговор предстоит долгий.
- Конечно, Амбер-ага, присаживайся, и я рядом с тобой, - прошептала Хюррем.
- Да Вы не бойтесь, можете говорить во весь голос, они ещё долго будут бить в свои барабаны, нашу свадьбу заглушать, - кивнул он в сторону двери.
Хюррем впервые за последнее время рассмеялась, развеселила её простая наивная фраза евнуха, который, вероятно, имел в виду брачную ночь.
- Говори же, Амбер, я внимательно тебя слушаю, - ласково посмотрела она на него, - ой, как же я тебе рада!
- И я Вам, госпожа, - с умилением посмотрел он на султаншу и начал свой рассказ.
- Когда меня подняли на руки и понесли, я уже стал прощаться с жизнью и начал читать молитву. Меня занесли в какую-то халупу, поставили на пол, я открыл глаза и увидел перед собой пожилого человека в перьях, то есть, у него такой головной убор весь из больших перьев, не пойму, страусиных, что ли, - поднял кверху глаза Амбер и тотчас продолжил. – Это, оказывается, был вождь племени.
Он внимательно осмотрел меня с ног до головы, да как кинется меня обнимать, а я ни жив, ни мёртв, думаю, ну всё, принесли они меня на съедение, я, видать, ему понравился, и он таким образом радость выказывает.
А он и говорит, мол, сынок, глаза твои острые, ты вернулся, как я тебе рад, и всё такое. Ой, я забыл Вам сказать, что там женщина есть, из местных, но наш язык понимает, она и переводила.
Оказывается, когда-то на них пираты напали и сына этого главного вместе с другими в плен забрали, а я на него сильно похож. Вот тогда на берегу они меня узнали и к отцу понесли.
Хюррем вдруг закрыла лицо руками, и плечи её затряслись.
Амбер замолчал и растерянно посмотрел на неё.
- Госпожа, прошу Вас, не расстраивайтесь Вы так, со мной же ничего плохого не сделали, - принялся он утешать её.
Хюррем отняла руки от лица и, трясясь от смеха, промолвила:
- Ох, Амбер-ага, да благословит тебя Аллах! Я давно так не смеялась! А я когда этого вождя увидела, ещё подумала, кого-то он мне напоминает, - заливалась она.
- Продолжай, я тебя слушаю, - наконец, сказала она, утирая выступившие от смеха слёзы.
- Ну вот. Признал он меня, а я отказываться не стал, думаю, значит, есть не будет, это уже хорошо. А мне давай все кланяться, еды принесли, лицо разрисовали, перья на голову надели. Тогда отец и спрашивает, а почему это я молчу, так драгоманша (переводчица) перевела. А я и не знаю, что сказать.
Тогда одна седая хатун говорит, нервное, мол, потрясение испытал, свой язык напрочь забыл, только вражий помнит. Но, говорит, это не беда, шаман местный вылечит.
Тут я про Вас и вспомнил. Говорю, а что с женщиной будет, с которой я приехал. Он говорит, к отцу её отправим, она сбежала, он теперь на всех гневается, засуху наслал, дождя не даёт.
Оказывается, это божество какое-то, и живёт на небе. Представляете, Вас собираются на небо к нему отправить. Вот дикари.
Я спрашиваю, а как вы её возвращать ему собираетесь, убьёте, что ли? Он отвечает, нет, мы её отведём в красные пески, к столбу привяжем, маленькую змейку к ней подпустим, она её укусит небольно, и беглянка к отцу вернётся. И тогда он за это пошлёт дожди. Это у них ритуал такой.
Я подумал-подумал, да как заплАчу. Он спрашивает, в чём дело, а я отвечаю, люблю её, не могу жить без неё, если ты меня любишь, то женщину эту не отдашь отцу, а мне оставишь.
Он задумался, с жалостью так на меня посмотрел и с седой хатун советоваться стал.
Долго они разговаривали, потом он мне и говорит, разрешаю, мол, тебе жениться на ней, но недолго. Как вторая полная луна на небо взойдёт, так придётся дочку отцу возвращать, не обессудь, мол. Это мне переводчица объяснила.
А я и этому обрадовался, госпожа, всё же больше месяца нам времени дали, ещё и это-то полнолуние не наступило, может, придумаем, как сбежать отсюда. А, как Вы думаете, госпожа? – Амбер с надеждой посмотрел на Хюррем.
- Амбер-ага, какой ты молодец, я до конца дней своих Аллаха за твоё здоровье молить буду! – взяла она его за руки. – Домой вернёмся, проси у меня, что хочешь. Конечно, за такой срок мы не только придумаем, но и убежать отсюда сможем, - радостно сказала она.
- Слава, Аллаху, госпожа! Ой, как хорошо! Теперь давайте план придумывать, - с нетерпением потёр он руки.
- Амбер-ага, ты своим рассказом с моих плеч как будто огромный груз снял. Моя душа воспряла, надежда появилась. Давай сегодня отдохнём, выспимся, а завтра думать начнём. А то ведь я толком и не спала совсем. Тут такое произошло, я тебе тоже сейчас всё расскажу. Ой, что я пережила! – покачала головой Хюррем и во всех подробностях описала события, которые случились за последние дни.
Слушая госпожу, Амбер-ага только и успевал ахать и охать, прикрывая рот рукой.
Уже ближе к ночи они погасили свечу и кое-как разместились в тесной лачуге: Хюррем на деревянном топчане, Амбер – на полу на тряпках. Но сон их в эту ночь был крепкий и здоровый.
Тем временем Салих с Яшаром приближались к порту Стамбула.
Всю дорогу торговец думал, когда ему лучше убрать подельника, и решил отложить до прибытия на место, потому что без Яшара справиться в одиночку с кораблём было бы невозможно.
В пути им пришлось несколько раз ложиться в дрейф, чтобы отдохнуть и набраться сил. И вот, наконец, на горизонте показалась бухта Золотой Рог.
Салих вышел из своей каюты и спустился в трюм, чтобы поднять наверх оставшиеся съестные припасы.
Собрав в мешок сухари, вяленую рыбу и оливковое масло, он огляделся, потрогал кинжал за поясом, несколько минут постоял в задумчивости и решительно пошёл вверх по ступенькам.
Зайдя в свою каюту, он присел на кушетку, чтобы хорошенько обдумать план действий по устранению Яшара.
Прокрутив в голове всё до мелочей, Салих встал и вышел из каюты, зажав под мышкой сосуд с маслом. Мужчина прошёлся по палубе, встал на заранее придуманное место, присел и, оглядываясь, вылил на пол содержимое сосуда.
Теперь нужно было заманить сюда Яшара, слегка подтолкнуть, и дело сделано: парень окажется в море, а плавать он не очень-то умеет. Несчастный случай, никто не прикопается: если, вдруг, выловят его тело, то никаких следов насилия не найдут.
Усмехнувшись в усы, он направился в кубрик, чтобы пригласить Яшара на палубу и осуществить задуманное.
Салих вежливо постучался и сразу вошёл, нацепив на лицо доброжелательную улыбку.
- Яшар, приготовься, скоро берег! Ну вот и всё, получишь свою часть награды, и ты богатый человек, - весело сказал он, - пойдём-ка на палубу, пора с якорем поработать, ох, трудное нам предстоит дело. – Эй, Яшар, ты где? – насторожился он, не обнаружив в подвесной кровати парня.
Салих порыскал глазами по всему кубрику, но Яшара нигде не было.
Предчувствуя недоброе, торговец выскочил и стал искать товарища, заглядывая вовсюдА.
- Яшар, ты где? Отзовись! Ты спрятался от меня, мальчик? Зачем? Я всё равно тебя найду, - голос Салиха звучал приторно ласково, а движения напоминали крадущегося за добычей тигра.
- Шайтан тебя задери! Выходи, слышишь! – наконец, не выдержал он и раздражённо гаркнул.
Ответили ему лишь горластые чайки, кружащие над водной гладью.
Салих, вдруг, на секунду замер и тотчас бросился в свою каюту. Вытирая рукавом вспотевший лоб, он подошёл к сундуку с золотом и дрожащими руками резко дёрнул вверх крышку.
Он тут же захлопнул её, уселся сверху, закрыл глаза и с облегчением то ли заплакал, то ли засмеялся. Его золото было на месте.
- Но куда же делся этот малый? – успокоившись, задал он вопрос в пустоту, - может, он и вправду уже кормит рыб, освободив меня от работы, - улыбнулся он, на том и порешил.
А Яшар в это время изо всех сил прижимался грудью к обшивке судна, стоя на бархоуте (усиленный ряд досок наружной обшивки судна в районе ватерлинии) и уцепившись руками за отверстия для вёсел. Волны со страшной силы ударяли по его телу, норовя сбросить в море, но парень держался, открыв второе дыхание.
Ещё раньше, замечая на себе колючие взгляды Салиха он стал догадываться, что тот вряд ли оставит его в живых. Яшар был ненужным свидетелем, да и делиться Салих не собирался.
А в эту ночь парню приснился сон, подтвердивший его догадку.
Будто возле колыбели на коленях стояла молодая женщина и чуть слышно напевала нежную мелодию. В комнате было темно, лишь маленькая свеча догорала на небольшом круглом столике. Внезапно вспыхнуло пламя, осветило лик молодой женщины и её обращённые к двери глаза. Эти глаза были полны страха, потому что она чувствовала, как кто-то снаружи давит на дверь.
Женщина схватила из колыбели младенца и прижала к себе. Тут дверь комнаты медленно распахнулась, и на пороге появилась фигура в чёрном одеянии. Это была “Та, что повернула лицо назад”. Она пришла за дыханием малыша.
Яшар узнал в младенце себя, а в молодой женщине свою мать. Ужас пронзил его с ног до головы. Он хотел закричать маме, чтобы она не отдавала его, но малыш был ещё маленький и не умел говорить.
Вдруг молодая женщина сорвала со своей шеи амулет и быстро повесила его на сына. “Та, что повернула лицо назад” отшатнулась и выставила вперёд руки, словно защищаясь.
- Жаль, я не смогу забрать дыхание твоего сына, - прошипела она, - ты воздвигла вокруг него сильную защиту. Но эта защита не устоит перед злом, которое внутри дьявола, алчущего золота. Он хочет убить твоего сына, который может только сам себе помочь, - сказала она и растворилась во тьме.
Яшар проснулся среди ночи в холодном поту. Он схватился за медальон, который с рождения висел у него на груди, и прижал его к губам.
- Мама, мамочка моя, где ты? Что с тобой? Жива ли ты? Я не верю, что ты меня бросила, иначе зачем тогда ты оставила напоминание о себе, - слёзно прошептал он, открыл замочек и поцеловал лежащий внутри кулона светлый локон.
Спрятав под рубашку амулет, парень тут же разгадал свой вещий сон. Дьявол, алчущий золота, это Салих. И он хочет убить его, Яшара. Ну, конечно, так и есть. Этот человек одержим золотом, поэтому он решился даже на такой безумный поступок, как продать дикарям хасеки самого султана.
“О, Аллах, как я мог согласиться на это? – стал ругать себя Яшар, - дурак, это всё проклятая нищета, я не помню дня, чтобы хоть раз наелся досыта. Сколько раз меня обманывали, не заплатив за работу. Обманет и Салих. Да не просто обманет, а убьёт. Ему не нужны свидетели. Надо бежать. Но всё же я не убегу с пустыми руками. И я не возьму ни грамма этого грязного золота, а вот пару дорогих вещиц будут мне нелишними," - подумал он и стал размышлять над планом побега, всё равно сна не было ни в одном глазу.