Проблема международно-правового разграничения Арктических пространств в зоне континентального шельфа в настоящий момент наиболее актуальна для Российской Федерации. Главным образом она связана с неопределенностью в связи с действующим режимом открытого моря за пределом 200-мильной исключительной экономической зоны, закрепленным на основе Конвенции ООН по морскому праву от 1982 года. В данных районах расположено значительное количество залежей углеводородов. Борьба за доступ к ним может определить развитие ситуации в данном регионе на весь XXI век.
О значении вопросов недропользования при международно-правовом определении границ континентального шельфа Арктики для России – в авторской колонке преподавателя кафедры предпринимательского и энергетического права СПбГЭУ Максима Серкова.
Первые принципы регулирования
Началом законодательного закрепления Российской империей своих границ в Арктической зоне можно считать издание "Циркулярной ноты МИД России" от 20 сентября 1916 года.
Согласно данному документу "Российская империя извещала правительства союзных и дружественных государств о включении в состав своей территории земель простирающихся к северу от Таймырского полуострова", открытых в результате гидрографической экспедиции по исследованию Северного Ледовитого океана капитана Вилькицкого 1913-1914 годов.
По результатам многочисленных экспедиций русских исследователей, издания актов национального законодательства, а также заключения международных договоров правовая практика Российской империи стала стержнем при формировании международно-правового режима Арктики.
Другим ключевым шагом на пути определения отечественной правовой позиции, определяющей правовой статус Арктики, стало Постановление Президиума ЦИК СССР "Об объявлении территорией Союза ССР земель и островов, расположенных в Северном Ледовитом океане" от 15 апреля 1926 года. Данным документом были определены и юридически закреплены границы полярного сектора Советского Союза, а также обозначались границы северных владений государства.
Согласно толкованию отечественных и зарубежных ученых, данным актом допускалось распространение властных полномочий СССР не только на сухопутные территории, но и на морские, "покрытые более или менее неподвижными значительными ледяными образованиями и свободные от ледяного покрова воды, подводные, подледные земли (в том числе и на континентальный шельф)".
Правовая позиция Союза в отношении арктических пространств, основанная на данном принципе разграничения данных территорий, не оспаривалась зарубежными странами. Было установлено, что "граница континентального шельфа СССР, в тех случаях, когда он примыкает к шельфам других государств, определяется договорами СССР с этими государствами", что свидетельствует о действиях нашей страны в области установления суверенитета над морскими пространствами, в том числе находящихся в Арктическом регионе, в соответствии с нормами международного права.
"Общее наследие человечества"
Применение принципа разграничения владений в Арктике на основе концепции "полярных секторов" послужило фундаментом, заключенного в 1990 году Соглашения между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки "О линии разграничения морских пространств".
По итогам принятия Конвенции ООН по морскому праву 1982 года был запущен процесс структурных изменений в международно-правовом регулировании Арктики.
Согласно позиции Советских правоведов, "III Конференция ООН по морскому праву характеризовалась обстановкой большого давления со стороны США и ряда других капиталистических государств, стремящихся открыть дорогу своим монополиям к захвату морских ресурсов", что привело к зарождению концепции "общего наследия человечества". Предполагалось, что результатом внедрения такой концепции станет создание международных институтов глобального планирования и управления мировыми ресурсами.
Ученые СССР не соглашались с идеей по созданию любых надгосудаственных образований, регулирующих деятельность в мировом океане. Согласно позиции профессора А.Л. Колодкина в данном процессе просматривалась "угроза размывания национальной юрисдикции".
Однако по завершению III Конференции ООН по морскому праву Конвенция была принята. Согласно данному акту, было введено понятие "международный район морского дна", ресурсы которого объявлялись "общим наследием человечества". Введение данного понятия привело к переосмыслению международно-правового режима Арктики.
В соответствии с нормами Конвенции морские пространства за пределами 200-мильной исключительной экономической зоны, отмеряемой от исходных линий прибрежных стран, являются районом с режимом открытого моря.
Полный суверенитет в Арктике для каждого государства, согласно Конвенции, "определяется шириной территориального моря, не превышающего зону в двенадцать морских миль, отмеряемых от исходных линий, определенных в соответствии с Конвенцией". Все остальные арктические территории не могли быть включены в полную правовую юрисдикцию любого из северных государств.
В результате вышеизложенного анализа можно сделать вывод о том, что результатом принятия Конвенции 1982 года стало образование нового принципа международно-правового регулирования Арктики – конвенционального.
После принятия Конвенции ООН
Конвенция по морскому праву определила границы Арктической зоны России, которые составили 3 млн кв. км, из которых 2,2 млн кв. км представлено сушей. Суверенная территория российской Арктики значительно сократилась. Однако она по-прежнему была больше арктических территорий других государств.
Несмотря на то, что ратификация Российской Федерацией Конвенции ООН по морскому праву состоялась 1997 году, уже 30 ноября 1995 года вступил в силу Федеральный закон N187 "О континентальном шельфе Российской Федерации". Согласно статье 1 данного закона, "континентальный шельф России ограничивался 200-мильной зоной, отсчитываемой от исходных линий".
В этой связи отечественными исследователями было отмечено, что Россия была единственным из арктических прибрежных государств, решившихся на подобный шаг, ограничивающий "предел распространения властных полномочий на Арктические пространства".
Анализируя нормы законодательства прочих государств, имеющих выход к Северному Ледовитому океану, можно сделать вывод о том, что в них не предусмотрены подобные самоограничения.
Вне самоограничений
Законом США понятие "континентальный шельф" определяется как "морское дно и недра подводных районов, примыкающих к берегу, расположенные вне зоны территориального моря".
Законодательством Канады "континентальный шельф" определяется как "морское дно и недра подводных районов, включая исключительную экономическую зону Канады, простирающуюся за пределы территориального моря Канады на протяжении всего естественного продолжения сухопутной территории Канады".
В законе Королевства Норвегия понятие "континентальный шельф" трактуется как "дно и недра морских районов, простирающееся за пределы территориального моря Норвегии, на всем протяжении естественного продолжения сухопутной территории Норвегии до внешней границы подводной окраины материка, но не менее, чем 200 миль от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря".
После ратификации Конвенции ООН по морскому праву в 1997 году Правительством Российской Федерации было издано Постановление "О порядке утверждения перечней географических координат точек, определяющих линии внешних границ континентального шельфа Российской Федерации". Фактически принятие данного документа означало окончательный переход к конвенциональному принципу разграничения морских пространств в Арктике, пересматривающий исторически сложившийся секторальный принцип разграничения.
Нарастание борьбы
Таким образом, можно заключить, что международно-правовое обоснование распространения прав России на недра континентального арктического шельфа основывалось на фрагментарном характере толкования норм статьи 76 Конвенции ООН по морскому праву.
Следование принципу, основанному на конвенциональном подходе к соблюдению режима морских пространств Арктики, влечет риск экономических и политических издержек для России.
Одним из подтверждений этого является тот факт, что США не так и не ратифицировали Конвенцию ООН 1982 года, следовательно, обладают преимуществом при решении вопроса о разграничении континентального шельфа Арктики, так как не поставлены в рамки соблюдения положений Конвенции.
В настоящее время государствами-членами НАТО ведется разработка стратегии, направленной на расширение присутствия альянса в Арктическом регионе. Одной из целей данной стратегии является "обеспечение свободного доступа к критически важным ресурсам, среди которых энергоносители, полезные ископаемые и месторождения углеводородов на континентальном шельфе".
С 2014 года США и странами Европейского Союза организовано беспрецедентное санкционное давление на Россию, одним из направлений которого является недопущение сотрудничества зарубежных энергетических компаний с нашей страной в сфере добычи полезных ископаемых на труднодоступных арктических месторождениях.
Примером таких действий является принуждение иностранных предприятий правительствами своих государств к выходу из совместных с российскими компаниями проектов по разработке труднодоступных месторождений на арктическом шельфе России.
Также необходимо отметить, что соответствующими институтами ЕС осуществляется кампания по проведению исследований негативного влияния на арктическую экосистему, направленная на дискредитацию промышленной деятельности российских предприятий в этом регионе.
Государствами, не имеющими прямого доступа к морским арктическим пространствам (среди которых Япония, Индия, Китай, Германия), предпринимаются попытки получения юридической возможности осуществлять разработку ресурсов арктического шельфа на основе применения, предусмотренного ст. 136 Конвенции 1982 года, режима района "общего наследия человечества".
По мере совершенствования технологий, позволяющих осуществлять разведку и добычу полезных ископаемых на арктическом шельфе, будет нарастать борьба за право осуществления данной деятельности со стороны не только арктических, но и других заинтересованных государств.
В случае окончательного отказа России от секторального принципа разграничения арктических пространств и полного полагания на конвенциональный подход, возможно образование угроз национальным интересам государства, обозначенных в документах стратегического планирования.
