Вроде бы и не совсем правильно на бардовском канале подтягивать для участия в душевных разговорах звезд совершенно иных творческих пристрастий, особливо, ежели эти звезды при всей своей невероятной величине и крутости по-русски не то, что петь никогда не могли, а и просто слова молвить не умели. Но раз уж такой странный общественный запрос в комментариях под предыдущей статьей родился, я бы сказал, вакханский запрос, точнее, частично вакханский, и частично астрономический, то попробуем собрать для самой теплой компании на канале самое необычное созвездие. Название для этого созвездия, друзья, придумайте сами, но постарайтесь все же придумать такое, чтобы оно вам и в будущих теплых посиделках могло пригодиться, а картинку для иллюстрации этого созвездия я позаимствовал в телеграмм-канале моего давнего товарища, замечательного пермского поэта Антона Бахарева-Черненка. Антон вот тоже в последнее время увлекся рассказами о самых разных небесных телах и их компаниях. Среди компаний небесных тел и созвездия попадаются, и туманности, и даже, прости Господи, черные дыры. На этой картинке как раз туманность с поэтичным именем М78. И по информации от Антона в этой туманности ровно 192 звезды. Это не значит, конечно, что в тексте непременно будет 192 песни. Думаю, их будет намного меньше, но вот потенциал подобных текстов виден отчетливо. Правда, виден этот потенциал исключительно вооруженным глазом. Хорошим радиотелескопом вооруженным. Иначе и самой туманности не разглядеть.
То есть, астрономическую составляющую я вам сходу обозначил, да еще и невероятно конкретно, а вот вакханскую – это допускает массу вариантов. Откуда у меня в голове взялся великий Джузеппе наш Верди, сказать трудно. Я уж и на одной ножке пытался прыгать, чтобы это из уха вытрясти, но из меня в последние годы попрыгун, скажу я вам, совершенно никакой, пришлось смириться с самой знаменитой вакханской песней в мировой музыкальной классике. Я уж и на компромисс пытался с Верди пойти, есть же в нашей с вами песенной культуре замечательный образчик вакханалии Давида Тухманова на стихи аж самого Александра Сергеевича в исполнении большой команды во главе с Олегом Митяевым, но Джузеппе ни в какую. Да и самому в конце-то концов стало интересно, как тут Травиата зайдет. Мне же зашла, да так зашла, что пока в текст ее не запихну, нипочем выходить обратно не желает. Так что,
Поднимем бокалы, содвинем их разом,
Да здравствуют музы, да здравствует разум!
И обратите внимание, еще и налить не успели, а над головой в какое-то невероятное созвездие сразу четыре сверхяркие звезды собрались – три великих тенора и один великий композитор, ну как тут сходу не налить! Правда, есть опасения, что если к составлению большого вакханского созвездия двигаться такими темпами, до окончания монтажных работ можно и не дожить. Это им в Травиате их легко бокальчиками с шампанским размахивать, а наши люди суровее, шампусиками не балуются, это почти правило. И кстати о правилах – есть же еще одно классическое правило для наших людей – наши люди в булочную на такси не ездят. Но и тут вынужден вставить то самое сакраментальное ПОЧТИ. Это тоже ПОЧТИ ПРАВИЛО. Я вот езжу. Как попадаю в Гремячинск свой, в лесной свой любимый домик на 30 персон, так приходится. В оправдание могу сказать, что одной булочной такие поездки не ограничиваются, конечно. По ходу и овощей-фруктов прихвачу, бывало, и мяса-рыбы непременно, ну и чем запить тоже частенько, чтобы два раза такси не вызывать. Что поделаешь, с моей нынешней походкой мне до нужного созвездия магазинов ни за что не дойти, так что приходится раз в полторы-две недели звать такси и ехать делать запасы. В том числе и из булочной, разумеется. Это же, как Юрий Иосифович формулировал – покупки коренные. Однако Ходики его любимые я тут ставить не стану. Пока, во всяком случае, чтобы контрастом коренным народ не шокировать. Да и до объяснений важного – для чего же все-таки сводить такую кучу звезд в одно небывалое созвездие пока не дошло. Давайте на этот момент ограничимся простой констатацией факта: много – не мало, если что, лишних частью созвездия можем не считать, хуже, если их почему-то для создания нужного настроения не хватит.
Но ведь каким именно должно быть это астро-вакханское настроение – это вопрос для отдельного рассмотрения. Между прочим, даже в Травиате этот вакханский гимн веселью, молодости и таланту понадобился Верди для контраста, общее-то настроение оперы совсем иное, куда менее разухабистое и хулиганское, если помните. А уж в нашей-то родной авторской безудержное вакханское веселье с поднятыми в приветствии бокалами чего кому нравится – это и вовсе исключение. Сходу вспомнилась разве что Пора по пиву Ивасей, но ведь даже это, друзья – чистой воды стёб.
Не забыть бы, что кое-кому из заказчиков этого текста звездное небо – не звездное небо, если в нем не видно яркой звезды Андрея Козловского, но тут ведь, друзья, такая засада – Андрей-то так по юности ухитрился зажечь, что чуть повзрослев, суровым мужским зароком разделался с присутствием в своей жизни сначала с любыми алкосодержащими напитками, а потом, войдя во вкус, еще и с курением тоже. Его история о том, что «выбита пробка из бочки хмельной» осталась в истории его же студенческих времен. Потом у него главным лозунгом на долгие годы стал лозунг «Пива нет» на плакатике, который молча поднимает буфетчица в той кафешке, где он «был в холодильнике и трогал лед». Сейчас же основательно повзрослевший и помудревший Козловский воспевает исключительно чай. Это, кстати, поразительно, и отдает какой-то неправдой. На моей памяти, Андрей всегда был фанатом кофе. Я сам ему этот божественный напиток варил на десятке фестивалей. Был даже прикольный случай на Гринландии, когда мы Козловского раскрутили на небольшой концертик чужих песен, шантажируя лишней порцией кофе. Боже, как он здорово попел нам тогда Бальцера, сглатывая слюну и поглядывая на парующие турки! А сейчас вот, похоже, и кофе тоже бросил. Кстати, скоро будет возможность проверить, врет – не врет. Он у нас тут в феврале в гостях будет, подсуну-ка я ему на выбор чай и кофе. Обещаю, потом непременно поделюсь эксклюзивной инфой.
Но все же сегодня разговор не об этом. Первоначальный ответ на вопрос, вынесенный в заголовок, прост как мычание – звезды собираются, чтобы выпить. Ну, или чтобы выпивалось с комфортом нам с вами. И, скорее всего, слово выпить подразумевает не чай и не кофе. Но!.. И то, что подразумевается, на самом деле далеко не так просто и не тупо как мычание, если вдуматься. Правда, прежде чем вдуматься, стоит сперва вслушаться, иначе ведь и вдумываться будет не во что. Так что давайте вслушаемся. Есть ощущение, что это несколько изменит игривое настроение первого отделения этого текста-концерта.
Хочу обратить ваше внимание на родное название этой песни Ольги Качановой, народ-то ее в основном величает запоминающимся словосочетанием виноградарь-винодел, народ имеет право именно так воспринимать эту песню, но автор-то называет эту песню иначе. Ольга на самом деле написала посвящение бардам. Во многом, между прочим, и ушедшим уже на тот момент, и уходящим с трагической неизбежностью с того момента. И это совершенно меняет сам смысл этой замечательной песни. Да и настроение слушающих ее вместе доброй теплой компанией.
Я не то, чтобы запутался в количестве звезд в нашем нарождающемся вакханском созвездии, просто, пожалуй, перестану с этого места их считать вообще. Это ведь и не важно, важно, в какую картинку они там у себя на небе складываются. А для этого конкретного текста, пожалуй, еще важно, в какие тосты превращаются эти картинки. Или не превращаются. Тоже ведь совсем не пустое чувство, когда забудешь выпить и застынешь с бокалом в руке, растворившись в какой-то совсем, казалось бы, простой мысли, неожиданно свалившейся на тебя со звезд. «Не урони меня чужими песнями» - споет прекрасная Елена Фролова тебе тихонько, немного грустно улыбаясь, и застынешь, и про бокал забудешь, и задумаешься нечаянно не о мелочи какой-то, а о том, так ли живешь, о том ли думаешь, не пожалеешь ли в какое-нибудь из роковых мгновений, что живешь именно так.
А когда такое случится в доброй теплой компании, так и вовсе удивишься. И не тому, как хорошо и точно написала и спела Лена, а тому, как точно и хорошо именно для тебя. И какая бы теплая и добрая компания не была рядом, а останешься, никуда не выходя, с самим собой наедине. Не с Леной, не с ее прекрасной и очень мудрой песней, а с самим собой. И не сразу поймешь, когда песня стихнет, что ты снова не один, что люди вокруг живые, что глаза у них добрые, что тепло сердца, которое совсем рядом опять греет. Оно и не прекращало тебя греть ни на секунду, но, оставшись с собой наедине ты просто перестал это чувствовать, в космос, поближе к звездам тебя унесло, дружище. Ненадолго, и рассказать об этом ты сходу не можешь, и бокал этот еще в руке – как попал, почему, откуда. Можно это странное чувство превратить в тост? Да, конечно можно, вот только я не стану. Захотите, скажите об этом сами, и выпейте за это сами. Мне еще немного хочется побыть одному со своими невысказанными словами наедине. Поставьте все сначала – это не просто строка, которая почти всегда в сердце, это великая мольба.
А еще под мутными январскими звездами после прекрасных песен Ольги и Лены вспоминаются те дорогие люди, которых минувший год оставил себе. Навсегда. Вы уж простите, что я в шутливом изначально тексте вдруг и об этом тоже. Это ведь тоже важно, и пока удается в доброй компании молчать вместе о чем-то по-настоящему дорогом и потерянном, звезды с неба смотрят на нас внимательно. Им, звездам мы и тем дороги тоже, а может только тем и дороги, что умеем молчать о важном, вместо того, чтобы тосты произносить. Это нас со звездами роднит. Они ведь тоже молчат, и, наверное, тоже о чем-то очень дорогом и важном. Можете меня застрелить, но я активно не люблю ту самую звезду, что Дольскому на ладошку сама упала, точнее песню про ту самую звезду. Не люблю. Придумано в ней все, искусственное все, не настоящее. Как говаривал Константин Сергеевич Станиславский – не верю. А вот когда Веррка разговаривала со звездами ли, с Богом ли, со Вселенной ли, я верил безоговорочно. Почему так? Да просто она на самом деле говорила с ними, в тот самый момент, когда песня звучала, а не рассказывала мне потом, как интересно у нее поговорить получилось. Она же не пыталась мне или еще кому-то в этот момент понравиться, она не со мной и говорила, а я уже не ее даже в этот момент слышал, а тот отзвук, который, отразившись от неба, ко мне приходил. Мне кажется, звезды только так и говорят – отражая самые главные наши слова и чувства. И сразу слышно, врал ты, когда к ним с разговорами лез, или боль, надежду и любовь свою выкрикивал.
Надо как-то градус понизить чуть-чуть в финале. Достаточно градусов-то на этот момент. Звезды складываются для нас и над нами сами, и не надо на них давить. И ответа требовать не нужно, с желаниями своими лезть к ним не нужно. Они и сами слышат наши песни, слышат и резонируют. И все эти немыслимые десятки и сотни световых лет между нами никакого значения не имеют – сразу слышат и сразу резонируют. А у хороших настоящих поэтов отзвук наших песен, отраженных звездами и вернувшихся к нам, рождают новые песни, которым тоже предстоит взлететь, отразиться и вернуться. И тут уже не важно, взлетят они к звездам или к нашим сердцам, и отразятся они от звезд или от наших сердец.
А впрочем, понижать градус – не в наших правилах, песни с пониженным градусом до звезд не долетят и не вернуться новым знанием и новым счастьем. Да и новые печали и слезы – это тоже, друзья, ценность. Иной раз подумаешь, а не более ли дорогая это ценность, не более ли именно своя и потому главная.
В таких посиделках, на которые вы меня сподвигли сегодня, важно ведь даже не то, как и подо что сидели, подо что смеялись и подпевали, а подо что молчали все вместе и каждый о своем, важно все это не забыть, важно все это где-то сохранить. Вот с этим пожеланием, с этой надеждой, с этой грустью и радостью в сердце, я полагаю, можно сегодня и разойтись. Надеюсь, было хорошо. И если надежды эти мои не пусты, значит это хорошо еще не раз вернется к вам, отразившись как полагается от звезд того созвездия, имя которому вы дадите сами. За этим, собственно, звезды и собирались.