Мне всегда было интересно, как и где воспитываются священники, в каких семьях. Особенно, в советское время. Это сейчас модно и небезопасно иметь священнический сан, а тогда было очень непросто. И думаю, что эти люди были настоящими героями своего времени, потому что несли свой крест и православную веру в массы, которой внушали прямо противоположные идеалы.
***
Свою будущую соседку Ольгу я немного знала до переселения в новый дом, за который вся наш жилищная очередь буквально билась несколько месяцев. Я уже писала об этом в рассказе «Новоселье». Я знала Олю понаслышке, что она работает монтером пути, что у нее многодетная семья, что недавно она родила близнецов, хотя была и старше меня на несколько лет. А я уже и представить не могла себя беременной. Мне казалось, что в таком возрасте – в 37 лет уже рожать поздно…Когда мы бились за свои потом и кровью заработанные квартиры с хозяином предприятия, еще недавно бывшего государственным, мы познакомились с Олей поближе. У нее было семеро детей, двое старших дочек уже были самостоятельными и жили в другом городе, а пятеро дочь постарше и четверо мальчишек – совсем маленькие, как говорится, мал мала меньше. Оля, как и мы все, очень переживала за квартиру, которую должна была получить по расширению, она стояла первой в льготной очереди, как многодетная семья. Приходила на все собрания очередников. А когда наконец-то ордера на квартиру все таки выдали, подошла ко мне с предложением пригласить батюшку освятить дом:
- На наш дом столько негатива было! Даже взорвать собирались, если квартиры продадут на сторону, - сказала она. – Его обязательно нужно освятить. Но я кто? Простая прихожанка храма. А надо, чтобы к батюшке подошел с просьбой кто-то поавторитетнее…
Тогда меня удивило это рассуждение. Я знала, что Оля – не захожанка в храме, а именно прихожанка. И уж кому, как не ей, подходить к настоятелю храма? Но спорить не стала. Мы вместе с ней съездили в храм, где и договорились с отцом Василием об освящении дома. У нас оставались деньги с общей кассы, куда вложились очередники на письма, поездки и телефонные переговоры, когда активисты добивались справедливости. Может быть, этих денег было и не так много, но батюшка согласился и приехал в назначенное время, чтобы освятить наш дом в девять этажей. Помогал ему носить ведро с водой наш сосед, а батюшка мужественно выходил и освятил квартиры на всех девяти этажах во всех четырех подъездах.
Кто-то прямо сразу переехал в новые квартиры, но мы еще не решались – в доме не было газа. Газовики обещали подключить только через несколько месяцев. Я уже знала, что Ольгиной семье дали квартиру на шестом этаже, то есть над нами. И когда мы переехали, сразу поняла всю прелесть такого соседства – пять пар детских ножек устали не знали. Просыпались очень рано и все время что-либо кидали, роняли или прыгали. Была еще и старшая дочь Валентина – очень похожая на мать девчонка.
Но у меня самой было трое детей, я прекрасно понимала, что дети есть дети и нам просто нужно терпеть.
Жила Оля со своей семьей очень трудно, бедно. Муж, хоть и носил крест на шее, но выпивал. И в конце концов Оля с ним рассталась. Высокая, худая, изможденная с большими серо-голубыми глазами, Оля чуть ли не ежедневно, когда не была на смене, посещала храм. Работа у нее была мужская, монтер пути – это очень тяжелая профессия. Мастер мне как-то рассказывала, что физически Оля слабовата, но ее в бригаде жалеют, дают передышки, ставят на менее тяжелые участки.
Оля очень ревностно соблюдала все православные посты и, конечно, сил у нее на тяжелый физический труд не хватало. А тут еще дома – куча ребят, которых надо и по садикам-школам развести, и уроки проверить, и накормить чем-то (был конец 90-х), и обстирать (автоматов стиральных машинок тогда не было)… И при этом еще успевала и на утреннюю службу за три километра в храм сходить и простоять несколько часов. И если надо – на вечернюю. Одним словом, службы не пропускала, если не была занята на работе.
Мой младший сын был ровесником ее старшего – Сергея. Он иногда ходил к соседям поиграть, потом вся ватага спускалась к нам. И мне каждый раз хотелось их чем-нибудь накормить, потому что посты были часто, и я не представляла, чем их кормит Оля. Так как у меня и муж зарабатывал, и я работала, но зарплату платили не вовремя, а выдавали, когда она успевала обесценится, я понимала, как трудно прокормить женщине большую семью, не имея никакой помощи. Мне и своих троих было не так просто прокормить. Малышня была шустрая, но воспитанная. Когда я подзывала их на кухню, они несмело подходили, хлопали своими глазищами и всегда были благодарны за пирожки или блинчики, которыми я старалась их угостить.
Работала я пять дней в неделю, это если в газете, а когда на телевидении – так там вообще практически без выходных, до ночи. Домой только что приползала, мечтая об отдыхе и покое хоть не надолго. Но знала, что меня ждут все те же домашние дела, что и миллион женщин в нашей стране. Меня всегда удивляло, что как только я появлялась дома, сразу же раздавался звонок в дверь – это приходила Оля.
- Откуда она могла знать, что я только пришла, - каждый раз думала я.
Но потом Оля призналась, что стояла у окна и ждала, когда я приду. Ей хотелось обо многом поговорить, выговориться. Но если с моими прежними соседями в старом доме мы были близки, и я могла спокойно при них заниматься своими домашними делами, не смущаясь. То здесь было по-другому. Олю я знала не так хорошо. И каждый раз наши диспуты по видению мира переходили в горячие споры. Оля была ярой христианкой, она много читала православной литературы, часто слушала проповеди, на многие вопросы и контр ответы у нее были свои ответы…А времени у меня было мало. И домашние ждали ужин…Иногда я была расположена к таким разговорам, а чаще – нет, потому что просто не была к ним готова и расположена.
Оля рассказывала, что раньше она было ярой пионеркой, потом комсомолкой…И я поняла, что такие люди как раз и ищут свое место в этом мире, место своей душе и готовы защищать не на жизнь, а на смерть свои убеждения и идеалы.
- Оля, ведь ты не первая, кого я знаю, кто из ярых комсомольцев становится на путь религии, к сожалению, не всегда православной.
То ли время такое было, то ли в моей жизни так совпало, но ко мне то и дело со своими речами о правильности и истинности того или иного вероисповедания подходили люди, которых я давно знала, еще с юности. И каждый раз удивлялась резким переменам в их судьбе. Некоторые стали посещать секты и были убеждены, что именно здесь они нашли истину и покой в душе, а все остальные течения – ложь.
Я - человек по натуре не конфликтный, но насилие над собой и своей душой не терплю. И хоть была я захожанкой, но все таки православной веры, а не Иеговы, пятидесятниковской или староверской…
Так вот, на улице, в автобусе и в других общественных местах ко мне вдруг стали подкатывать сектанты разных мастей, а дома – Оля. И я поняла, что скоро взорвусь, потому что Оля тоже пыталась приступом брать мои убеждения. Однажды я ей сказала об этом, и Оля поняла и больше не настаивала на немедленном моем «перевоплощении», стала мягче, а потому терпимей.
Житейских трудностей и у нее, и у меня хватало. И иногда она находила очень правильные слова, чтобы объяснить ту или иную ситуацию или просто поддержать. И я была благодарна ей за это. Ведь нам иногда так не хватает теплого, вовремя сказанного слова понимания, сочувствия, поддержки.
Однажды Оля рассказала мне, что когда была беременной ее младшими мальчиками-близнецами, кто-то из ее детей заболел краснухой. И она, естественно, контактировала с больными детьми, хотя и пыталась на время их куда-то пристроить или сама уйти. Но контакт был. Это точно. И врачи ей прямо сказали, что лучше избавиться от беременности преждевременно, так как у новорожденных чуть ли не сто процентов будут проблемы со здоровьем, в частности , со зрением. Повторяю, это была середина девяностых, когда и зарплату не платили, и будущее вырисовывалось очень сомнительным. А тут – пятеро уже рожденных детей. И явно проблемное рождение близнецов. Оля думала-думала да и пошла к батюшке в единственный в нашем городе тогда Покровский храм, за благословением на …прерывание беременности. Видите, как я мягко пытаюсь это выразить. Настоятелем храма был батюшка Михаил Терпугов, который, выслушал женщину, заливавщуюся слезами, и мягко сказал, что такого благословения он дать не может, так как Господь, если дает жизнь или ребенка, то и дает все необходимое, чтобы вырастить его.
- Но врачи говорят, что дети могут больны, возможно даже уродство! – плакала женщина.
А батюшка лишь качал головой:
- Ну, родится уродец, но не бандит же, не мошенник…Значит, так Господу угодно.
До самых родов Ольга ходила в тревоге. А когда родила мальчишек и услышала от врачей, что с детками все в порядке, уверовала в настоящее чудо и всей душой была благодарна Создателю и батюшке, который вселил в нее веру и отговорил от пагубного шага. Вот такой была ее дорога к храму.
Я с молодости покупала книги, у меня собралась прекрасная библиотека и я радовалась, что моим детям не нужно бегать по библиотекам в поисках нужной литературы – практически вся школьная библиотека была у нас. Но так случилось, что мои дети не особо интересовались книгами, ограничиваясь хрестоматиями, а вот соседские ребятишки перечитали, похоже, все. Я иной раз удивлялась – собирала книги для своих детей, а они пригодились соседским мальчишкам. Как-то же Оля смогла их приучить к чтению. Сначала за книжками прибегал старший Сережка, потом Илья – помладше года на два. Ну а позже уже и малыши стали стучаться в дверь с просьбой дать им ту или иную книжку. Они были очень интересные эти ребята – Арсений и Павел. Шустрые, но послушные.
К этому времени и я стала чаще посещать храм и видеть соседских мальчишек, прислуживающих в церкви. Они вместе с мамой ходили в храм, она их записала в воскресную школу, ребятам пошили церковные одежды, в которых они выходили со свечами или хоругвями в руках. После службы ребят могли напоить чаем, угостить конфетами или просфорами. И это тоже было немаловажно для этой семьи, испытывающей большие трудности.
Дома они, конечно, были бедовыми ребятами. Кто-то из старших детей иногда врубал на полную мощь компьютер, когда мама была в ночную смену, и нам приходилось среди ночи призывать их к порядку. Младшие пацаны увлекались футболом и отрабатывали пасы в своей квартире. Люстра на потолке не могла найти места, а я иной раз думала:
- За что меня так наказали, дав квартиру под многодетной семьей?
Но с Олей мы никогда не ругались из-за этого, потому как я и сама знаю, что такое мальчишки.
А однажды утром проснулась от того, что резко полилась вода и заорала наша кошка. Я вскочила и увидела, что вода льется с потолка по обоям и выливается даже через выключатель, что и напугало нашу Мэри. В ванной и туалете вода лилась как из душа и я, недолго думая, рванулась на шестой этаж. У Оли тоже все спали – было только пять часов утра. На мой настойчивый стук в дверь она отреагировала не сразу, а когда сонная открыла дверь с вопрошающим лицом, я увидела, что она стоит по щиколотку в воде, но еще так и не поняла причины моего столь раннего визита:
- Что случилось, Зоя?
- Оля, случилось , но не у меня. Хотя теперь и у меня. Посмотри, ты стоишь в воде!
Оля ахнула, посмотрев на свои ноги. И только после этого поняла , что вода из крана на кухне затопила уже практически всю ее квартиру. И мою заодно.
- С вечера воды не было, а мальчишки открывали кран, чтобы напиться, да и не закрыли, видать, - вспомнила она…
Я понеслась к себе убирать воду, чтобы не затопить нижних соседей. Оля подняла на борьбу с наводнением свою гвардию. А после этого пришла ко мне и, извинившись, начала разговор о том, что она с мужем накопила какую-то сумму денег на покупку автомобиля, но думает, что этого хватит, чтобы возместить убытки мне.
Мне, конечно, было жалко отставшие от стен обои, но я ей сказала:
- Оля, Господь с тобой, мы и так собирались делать ремонт. Ты нам облегчила задачу. Теперь обои практически не придется обдирать, сами отстали.
Оля были удивлена таким исходом дела, она готовилась, конечно, к скандалу и упрекам с моей стороны. Но мне даже в голову не пришло бы потребовать от нее компенсации.
Потом, правда, было еще примерно два таких случая. Но уже днем, когда дома была дочь и она, как могла, пыталась остановить наводнение, правда, успев подтопить нижних соседей. Но нижние соседи оказались тоже не скандальные, хотя посетовали, что жалко недавнего ремонта. Но вина была не наша. А с Оли и спросить было нечего. Это все прекрасно понимали.
Однажды мы встретились с Олей в лифте. У меня было подавленное настроение. Дочь находилась в тяжелом состоянии после родов, а врач в разговоре со мной по телефону повел себя грубо, толком ничего не объясняя. Это был тот же самый врач, который принимал в свое время роды у меня и очень уважаемый мной. Незадолго до этого я делала даже репортаж о нем. И вдруг…Ольга сразу поняла мое состояние и спросила прямо:
- Что случилось?
И я, нехотя, в каком-то заторможенном состоянии, рассказала ей о своей беде. И Оля тут предложила подать записки о здравии в семь храмов. И сама предложила это сделать, так как на завтра собиралась в паломническую поездку по православным местам.
В этот же вечер Ольга вновь пришла ко мне и горячо заверила, что руками врачей руководит Господь. И даже если доктор не верит в Бога, Господь с его помощью управит все, как надо.
Эти слова меня немного утешили, и в то же время я, зная отношение доктора к религии, была настроена скептически.
И каково же было мое удивление, когда на следующее утро дочь позвонила мне и сказала, что только что приходил доктор в страшном смущении. Он сказал, что ему позвонил сам глава района домой , вечером, и начал расспрашивать о состоянии моей дочери. Доктор вдруг вспомнил, что мать его подопечной – тележурналист, а он сразу и не узнал. И все круто изменилось. Настю определили в отдельную палату, разрешили мужу ухаживать за ней, начали собирать консилиумы. Что это было и почему – так и осталось для нас загадкой. Откуда узнал тогдашний глава о моей дочери – мне до сих пор непонятно.
А потом мы переехали в свой дом, который долго строили и наконец построили. И с Олей мы стали видеться очень редко.
Ее младших мальчишек я иногда видела в храме. Они выросли, окончили школу, Высокие, в мать, сероглазые. Им доверяли уже более серьезные вещи в храме. По информации из соцсетей я знала, что Арсений стал футболистом – не зря гоняли мяч по квартире. А Павел…рукоположен в сан диакона. А до этого, после окончания школы, успел окончить железнодорожный колледж, после чего поступил в Духовную семинарию. В апреле прошлого года назначен председателем епархиального отдела по делам молодежи.
Недавно я была на награждении по итогам литературного конкурса, организованного Россошанской епархией и встретила знакомых мне женщин – музыкантов, художников. Все они работают в воскресной школе, поют в церковном хоре.
- Может быть, вы знаете, когда достроят храм святого апостола Павла в нашем городе?- спросила я, так как уже не так часто посещаю храм, как раньше….
Женщины оживились, заулыбались:
- Да вот же! Нас этот вопрос тоже интересует. У нас уже и отец Павел есть для служения там!
- Отец Павел? – переспросила я,
Увидев мое замешательство, они рассмеялись:
- Да, отец Павел Белов!
- Ну, тогда храму быть! – облегченно выдохнула я.
Теперь я точно знаю, из каких мальчишек вырастают святые отцы…