Юрочка.
Погода испортилась. Опять начался дождик, но не очень сильный. Я вышел из ворот храма и побежал домой. В том леске с дорожками, я понял, что не знаю куда идти. Заблудился, то есть. Мне нужна была длинная улица с маленькими домиками, как в деревне. Я подходил и спрашивал людей, но они не понимали.
Я бегал туда и сюда и, наконец, устал. Боялся заблудиться еще больше. Я сел на лавку и загрустил. Как же я теперь найду дом?
Вокруг было много деревьев. Листики с них почти облетели и на голых ветках сидели большие черные вороны.
Одна подлетела совсем рядом и уставилась на меня, как будто что-то хочет сказать. Потом гаркнула, да так громко. Я наблюдал за ней. Тетя говорила, что это очень умные птицы, а я не верил: какие же они умные, если боятся пугала?
У нас когда-то в Иваньковском был огород с картошкой и тыквой, и дядя Леша сделал такую большую чучелу из палок и одежды. Поставил ее прямо посреди тыквы, и ворон сразу стало меньше.
Но я не пугало, и птица меня не боялась: она села совсем рядом, прямо на верх лавки.
- Ты случайно не знаешь, где мой дом? - спросил я.
А ворона покивала головой. Честное слово, как человек.
- Покажешь мне? А я тебе хлебушка дам.
Я прибрал немного хлеба в карман после обеда, никто этого не видел.
Ворона не ответила и полетела куда-то, а я побежал следом. Понял, что она согласилась. Еле поспевал за ней, так быстро эта птичка летела. Я даже не заметил, как оказался на улице, которая мне была нужна. Обрадовался, потому что увидел мои крестики на заборах. Я уже поспешил домой, но вдруг услышал шепот:
- Беги, Юрочка, беги как ветер, - быстро сказал мне голос тети на ушко.
Я не знаю, как я не заметил этих собак, что бежали за мной. Их было много, целая стая. Они напали на меня сзади.
Почти все черные и только одна рыжая. Эта самая рыжая первая укусила меня за ногу, остальные налетели, когда я повалился на землю. Они все метили мне в горло, я их повадки знаю. Только успел встать на колени и закрыть шею рукой, а другой отмахивался. Я бы смог отбиться, если бы у меня была палка, и их было поменьше.
Черные кусали меня и тут же отбегали в сторону. У меня на руках стало уже много крови, и голова кружилась.
Рыжая собака все-таки сумела вцепится мне прямо в шею и повисла на ней. Руки мои опустились, перед глазами все стало совсем мутное. Я упал на спину и мне стало очень больно, потому что они меня принялись меня есть, зубами вгрызлись в живот и тянули требуху наружу. Они даже кусались между собой за мои кишки.
Сквозь пелену я увидел, как мне на грудь села ворона, похожая на ту, что меня проводила. Она смотрела прямо в глаза своими стекляшками.
- Куда тебе при храме жить, тварь? Ты думаешь уже все грехи отмолил? - прокаркала она, - только попробуй туда сунься! Я тебе все кишки выну!
Я не мог отвечать, мне было очень больно. Даже плакать не было сил.
- Я тебя до смерти не оставлю, замучаю, коли опять ослушаешься. Не тебе безбожнику там жить, есть люди почище. Только в канаве подыхать, безмозглому….
Она, наверное, ругалась еще долго, как и всегда. Но я уже не слышал, потому что воспарил высоко-высоко. Пока летел думал, что все-таки вороны – умные и хитрые, а рыжие собаки еще хитрее. Но мне стало легко, хорошо и радостно, что это всё закончилось и не надо больше думать ни о чем. Я просто встречу тетю на небе и скажу ей, как люблю ее. Но так не вышло.
Очнулся в канаве, возле чьих-то ворот очень грязный, но целый и невредимый. Весь мокрый от дождя. Голова сильно болела. Кое-как встал и пошел по крестикам домой.
По дороге ел отсыревший хлеб. Уже не торопился: обратно в церковь я не вернусь, потому что очень боюсь маму. Даже сейчас, когда она далеко.
Приходилось постоянно оборачиваться: вдруг собаки опять нападут?
Мимо меня проехал какой-то дедушка на велосипеде в сером плаще. Я залюбовался, как он едет.
Велосипед – это моя мечта. Такой быстрый, как ветер, и такой красивый. В Иваньковском у многих были велосипеды, но не у меня. Мама говорила, что ноги человеку даны, чтобы ходить, а не крутить педали, поэтому мне его не покупала. Еще говорила, что я упаду и разобью голову и последние мозги вылетят.
Ах, как быстро я бы мог на нем кататься, помогать маме, и все успевал бы.
С нами по соседству в деревне жил мальчик, очень плохой. Они с друзьями дразнили меня идиотом и быстро уезжали на велосипедах, а я не мог их догнать, чтобы проучить. Однажды он забыл свой велик за калиткой, и я у взял его прокатиться. Уехал далеко в поля, пока хватило сил, потом сидел и смотрел как появляются звезды.
Вернулся только когда уже была ночь. Я знал, что мама меня изобьет, так и вышло. «Грех, грех, грех», - говорила она и била палкой по рукам. Пальца потом были все синие. На каждый удар повторяла, что воровать нельзя. А я просто взял покататься. Не хотел украсть, а получилось, что украл.
Дома все также пусто. Я развел костер из досок на полу в своей комнате. Согрелся, но загрустил. Мне не нравилось, что шел дождь, и никого нет. Даже мой дом теперь мне не нравился. Я не знал, что делать дальше, и что я буду кушать.
- Юрочка, маленький, тебе нужно просто найти клад, чтобы быть богатым.
Я обрадовался, что тетя пришла меня навестить. Сразу стало как-то веселее.
- Клад? Помню, видел, как в мультике про Простоквашино друзья нашли клад. Ну где же его найти, тетя? Я не знаю, где он зарытый.
- А ты поищи. Кто ищет – тот всегда найдет. Может где-то есть пустые дома. Возможно, кто-то оставил свои сокровища и уехал.
Как я сразу об этом не подумал! На той улице было много домов с выбитыми окнами. Завтра я пойду и обязательно найду клад! Только надо быть осторожным и не наступить на гвоздь. Со мной такое случилось один раз, когда я ходил по развалюшкам.
Перед сном я сделал то, за что мама меня часто ругала и даже била. В голове появляются такие плохие мысли про женщин, которые просто так не выгонишь. Мама говорила, что надо читать Символ веры, чтобы выдержать, но мысли не уходили. Хоть полночи молитвы читай. Мне всегда стыдно, когда это сделаю, и я специально бил себя по рукам. И даже очень сильно. Но потом опять все снова повторяется.
Когда сделал – думал, мама появится, чтобы меня ругать, но ее не было. И я уснул на полу. Только куртку под голову положил.
***.
Юрочка.
Утром я отправился на поиски клада, взял рюкзак и зайчика, чтобы показать ему, где мы живем.
В начале улицы было несколько домов, совсем ветхие и разваленные. Я обыскал их и ничего не нашел: только грязь, доски и разный мусор.
Мне уже хотелось заплакать от этого невезения. Думал: «Ну, когда же я найду клад? Неужели тетя меня обманула? Зайчику тоже было грустно, он тихонько сидел в кармане куртки.
Потом я перелез через один забор и нашел дом, который был как будто не очень заброшенный: стекла в окнах не выбиты, дверь на месте и даже закрыта на крючке изнутри, я проверил. Огород пустой и заросший, яблони не обобраны. Чтобы набить живот, поел немного яблок с земли, раз они были никому не нужны. Потом я постучал, но никто не ответил.
«Наверное, дом все-таки брошенный.» - подумал я. Потому что не может быть при живых хозяевах такой неухоженный огород! Я прикрыл руками глаза от солнца и заглянул внутрь через окно: в маленькой комнате на стене висел ковер, у стены стоял шкаф со стеклами. На полу тоже лежал ковер, а в углу я заметил сундучок! Маленький, но очень красивый с железной ручкой сверху. В одной истории, которую мне читала тетя, ребята нашли клад, и он был в сундучке. Они очень радовались, когда его откопали и я тоже обрадовался: «Так вот, где ты от меня спрятался, мой клад!
Дверь открылась, когда я дернул посильнее. Крючок вылетел. Я вошел в сени и почувствовал крепкую вонь, как будто яйца стухли. Меня чуть не вырвало. Ни по чем бы ни заходил в такой вонючий дом, если бы не клад. Пришлось пройти внутрь, в комнату. Даже мы с мамой не жили в такой грязи, как там. Пыль повсюду: и на шкафу, и на кровати в углу, и в воздухе висела.
Окликнул хозяев, но никто не ответил, только часики тикали в тишине. Я направился к моему сундучку.
В нем сложены какие-то старые тряпки и одежда. Я прямо на пол все выкинул и внимательно посмотрел: ничего! Ни золота, ни монет. Уж как я расстроился бы, если бы тетя меня опять не сказала на ушко:
- Юра-Юрочка, ну что за забывчивый мальчик! В доме клад может храниться не только в сундучке. Вспомни, где мама прятала деньги?
У меня вдруг закружилась голова, потому что в комнате нечем дышать. Пришлось напрячься и открыть окно, оно было намертво заклеено. Вдохнул свежий воздух и присел на кровать: от этих поисков уже совсем устал.
Очень напрягся и вспомнил, что мама убирала деньги, которые приносила почтальон, в шкаф с книгами. А потом доставала оттуда понемногу на еду и водку.
Я аж подскочил от радости, но зацепил рукой покрывало и потянул за собой. На кровати под ним лежала бабуля в ночной рубахе. Не живая. Вся раздутая и зеленая, с большим синяками на лице. Она смотрела в стену белыми глазами и с открытым ртом. Из него что-то вытекло и засохло на подушке. Я почти не испугался, потому что уже видел покойников раньше и даже часто. Но эта правда совсем мерзкая и вонючая. Видать, давно померла.
Мама всегда брала меня на похороны. Я любил, когда в деревне кто-то умирал: тогда мы с мамой собирались утром и быстро шли туда, где прощались с покойником. Она входила в дом, потому что двери в такие дни всегда открыты и сразу принималась плакать. Я должен был стоять молча и грустить. Хозяева нас никогда не прогоняли. Наоборот, приглашали в дом, где стоял гроб и можно попрощаться. Обычно умирали бабушки или дедушки, все они лежали спокойно, скрестив руки на груди. Я внимательно их разглядывал.
Потом мы шли за машиной на кладбище, а после, когда уже зарыли гроб шли получать угощение. Чтобы помянуть. Мама на поминках часто напивалась и сильно плакала. Мне приходилось тащить ее домой. Но мне все равно нравилось, потому что я вкусно кушал блины и кутью с компотом, и меня всегда хвалили за то, что я знаю много молитв. И никто не ругал.
Один раз я грустил по-настоящему, когда девушку молодую хоронили. Она от болезни органов померла и лежала вся очень красивая и тонкая. Я подошел поближе и рассмотрел ее хорошо: черные волосы, длинные ресницы, бледная шея и плечи. Совсем не хотелось, чтобы ее хоронили, хотелось, чтобы она была живая и полюбила меня. Ее родители сильно плакали от горя, и я попросил их разрешить мне нести гроб.
Когда нес ее, держал очень крепко, чтобы не уронить. Во время похорон я даже не мог помолиться за ее душу и просто утирал слезы.
Эту раздутую бабулю тоже надо было похоронить. Я знаю все обычаи и смогу все правильно сделать. Гроба нет, но можно и просто в тряпку завернуть.
Я пошёл на улицу искать из чего сделать крест. Без него никак нельзя. За домом нашел крохотную пристройку с инструментами, а в ней лопату и несколько палок. Деревяшки просто перевязал куском веревки и получился крест.
Земля вся была сырая, приходилось часто стучать лопатой, чтобы почистить. Яма вышла что надо, тут же во дворе за домом. Я копал ее долго и очень устал, но был рад, потому что делал хорошее дело. Оставалось перенести бабулю и это оказалось самое трудное. Я пытался как-то удобно ухватить ее тело, но не мог, потому что она тяжелая и склизкая. Еще от нее воняло и что-то вылилось, когда я ее поднял.
В сарае не было веревки, но я нашел ржавую колодезную цепь. У меня получилось завернуть бабулю в покрывало и перемотать цепью. Чтобы удобнее нести было. Я так большие тюки сена таскал на ферме.
Пока закидывал бабулю землей вспоминал разные традиции: я забыл дать ей иконку в руку и забыл, что она должна лежать головой к солнышку. Почитал молитвы, какие знал, прикопал крест и вернулся в дом. Пока я хоронил, появились тучи и в доме стало темнее.
Я подумал, что бабуле теперь ничего не жалко и стал собирать в рюкзак нужные вещи, которые мог найти: спички, крупу, свечи, синий свитер. Он был мне маленький, но зато очень теплый. Зимой не замерзну.
Потом в одном шкафу я нашёл конвертик с деньгами: они были зеленые и красные. Не знаю сколько, не смог их посчитать. Раньше мама, когда отправляла меня в магазин, давала мне деньги и записку, а я просто отдавал их продавцу, потому что цифры складываю очень плохо. Вдруг заволновался: не имею покупать продукты без маминой бумажки, а еще не знаю, где магазин.
Вышел из дома через калитку. Я нашел клад, но не был рад, потому что не знал, куда идти дальше. Если не успеть найти магазин и вернуться домой до темноты можно потеряться. Живот от яблок совсем скрутило и опять хотелось есть. Побрел по дороге не помню куда.
«На этой улице хоть кто-то живет? Ни разу не видел, чтобы тут играли детки или взрослые ходили по воду», - думал я. Вспомнил наше Иваньковское, где с утра уже кипит работа и все кричат в своих дворах. Выгоняют скотину или полют на огороде. А эта улица хоть выглядит похоже, но какая-то мертвая.
Перед одним домом я заметил лежащий на земле велосипед. Тот самый, на котором дедушка вчера ехал. Узнал по его красному цвету. «Вот бы сейчас и мне такой! - подумал.
- Бери, Юрочка, бери. Тебе нужнее, чем дедушке. Завтра вернешь его сюда и никто ругаться не будет.
Тетя говорила правду. Мне нужно быстро-быстро ехать, чтобы найти магазин, а дедушка в плаще, наверное, все равно не торопится. Сейчас мама меня не изобьет по рукам. Ее теперь нет рядом.
Как и в тот раз в Иваньковском меня никто не заметил, когда я взял покататься велосипед. Я ехал по улице быстро, как ветер. Колеса шумели по дороге и на душе было хорошо. «Как найду магазин, я обязательно куплю много вкусной еды, даже которой никогда не пробовал. И газировки!, - так я думал.
В Ивановском магазин находился в здании почты. На нем не было написано, что это магазин, но все знали, что там можно купить продуктов. В городе много всяких надписей на стенах и досках и это меня очень путает. Я не могу читать быстро, и, если буквы сложные.
Я проехал уже одну улицу и другую, но ничего похожего не нашел. Все время двигался прямо, чтобы не потеряться. Потом заметил двух мужчин, которые сидели на бетонных плитах.
- А где тут магазин? – спросил я, когда подъехал к ним, но не слишком близко. Потому что они пили пиво из бутылок. Пьяные не бывают хорошими.
Ребята засмеялись, неприятно так.
- В шары долбишься, додик? – сказал который стоял ближе и показал рукой на здание за их спиной.
На вывеске было написано «Про-дук-ты», а не «Ма-га-зин», но я почему-то им поверил. Даже не обиделся на его слова. Мне не хотелось оставлять велосипед на улице, но не в магазин же тащить. Я выдохнул, проверил, что ботинки завязаны бантиками и вошел внутрь.
***.
Надя.
- Ты виноград-то предлагай! - раздался из подсобки голос хозяйки, - тут его еще много.
- Да предлагаю, но он подгнил уже, - ответила я громко, чтобы было слышно, - не берет никто.
«Да и кому продавать? - подумалось мне. Покупателей в последние дни мало из-за мерзкой погоды. В основном приходят местные алкаши за разгоном и добавкой. Им-то дождь нипочем.
До закрытия осталось еще четыре часа.
Достала в телефон, полистать инстаграм и в отражении увидела себя. Включила фронталку, чтобы проверить то, что мне показалось. Так и есть: на лбу выскочил очередной прыщик. Вообще я выгляжу неплохо: ухаживаю за собой, не то, что некоторые. Крашенные черные волосы до плеч, аккуратный макияж, наращенные ресницы и маникюр, веса лишнего опять же нет и не плоская.
Но кожа – это моя боль: склонная к появлению угрей, жирная. Как с переходного возраста началось, так и к двадцати и не прошло. То там, то тут высыпают прыщики, приходится тоналкой замазывать.
А еще из-за типа кожи я даже летом не могу загорать, сразу обгораю. Поэтому в любое время года бледная, как поганка.Мой хороший знакомый сказал однажды: «Была бы десять из десяти, если бы не бледность твоя аристократическая. А так – твердая девятка!.
Поправила челку и убрала телефон, потому что в магазин вошел парень. Незнакомый, не видела его раньше.
Он сразу направился к прилавку и хотел что-то спросить, но замер, уставившись на меня. Парень, как парень. По возрасту ему лет восемнадцать. Внешне неприметный, только что высокий и крепко сбитый. На лицо не симпатичный.
- Вам что-то подсказать, молодой человек?
Он, наконец, перестал меня разглядывать и нахмурился. Выдохнул и произнес басовитым голосом:
- А вот у меня есть такие деньги. Что я могу купить на них? — и вытащил из кармана несколько тысячных и пятитысячных купюр.
- Тебя как зовут? – спросила я, уже все понимая.
- Юра, еще Юрочка иногда тетя называет, - ответил он, немного смутившись.
- А ты не знаешь, как посчитать?
Он еще больше смутился и уже развернулся, чтобы уйти, но я его остановила.
- Подожди, давай посмотрим, что тебе нужно….
Мы выбирали покупки где-то полчаса. Он даже разговорился под конец: рассказал как переехал из деревни и живет неподалеку. И что у него есть велосипед.
Меня всегда нравились такие люди: что они хоть и не далекие, но честные и открытые. Мне очень хотелось помочь и поддержать его, потому что скорее всего ему приходится нелегко. И уж, конечно, я не стала обманывать и брать денег больше, чем стоили покупки. На пять тысяч он набрал целый пакет и рюкзак всякой еды, и больше всего радовался, что ему хватило на газировку.
Я объяснила, что денег у него много, и он очень просиял. Подхватив пакет, направился к выходу и вдруг остановился.
- А тебя как зовут?
- Меня Надежда зовут, еще Надя иногда называют, - решила я ответить ему в тон.
- Спасибо, Надя. А можно я еще приду потом? – спросил, наклонив голову.
- Приходи, конечно, Юрочка. Помогу с выбором, - ответила и помахала рукой.
«Милый парень» - подумала я. Хотя взгляд у него все же какой-то тяжелый. Неприятно, когда он вот так смотрит в упор.