Интерес к Церкви в современном мире растет, храмы заполняются, и число их растет. И все больше появляется литературы на самые разные темы жизни Церкви. Немало разговоров, даже споров, и о богослужебном языке: одни против любого исправления богослужебных текстов, другие — за необходимость их перевода на русский язык, а третьи считают, что требуется компромисс: создание нового славянского текста. Для того, чтобы подробно говорить об этих разногласиях, необходимо вспомнить о диалоге священноначалия на рубеже XIX-XX вв. и в начале XXI столетия.
Уже вошло в традицию начинать исследовательские статьи, связанные с редактированием церковнославянских богослужебных текстов, цитатой святителя Феофана Затворника: «Наши богослужебные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны. В них вся наука богословская, и все нравоучение христианское… А, между тем, большая часть из сих песнопений ― совсем непонятны. А это лишает наши церковные книги плода, который они могли бы производить, и не дает им послужить тем целям, для коих они назначены и имеются»[1]. Далее святитель Феофан говорит о необходимости нового славянского перевода богослужебных книг, к которому нужно приступать уже сейчас (то есть, надо было 150 лет назад). Однако, как известно, все попытки разработки новых церковнославянских переводов до сих пор не были приняты в полной мере Русской Православной Церковью.
За последнее десятилетие в связи с нарастающей активностью православных пользователей Интернет-пространства возникало немало споров относительно текущего состояния богослужебного языка Русской Православной Церкви. И у этого спора три стороны: те, кто полностью против церковнославянского языка, те, кто за реформу церковнославянского языка, и те, кто за безусловную его неприкосновенность.
Либералы считают, что необходимо все перевести на русский язык, руководствуясь здравым смыслом, обвиняя оппонентов с противоположным мнением в «вере в букву»[2], аргументируя свою позицию так: «Признание переводимости церковного богослужебного писания и предания становится признаком нашей верности вере апостолов и их учению. Если же мы принципиально отрицаем переводимость… то… уклоняемся в фундаментализм и, вообще говоря, почти что в иудейство»[3]. Сравните: «Если кто-то в Церкви придерживается веры в букву, то он должен знать, что этим он умаляет и пневмоцентричность, и христоцентричность церковной жизни»[4].
Более консервативная часть верующих считают (и это даже отражено в проектном документе Русской Православной Церкви «Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви XXI века»), что нужно повышать уровень знания церковнославянского языка современниками, а также продолжать работы, начатые в начале XX века по редактированию богослужебных книг[5].
Однако этой позиции решили придерживаться немногие, настаивая на неприкосновенности церковнославянского языка: «Обсуждение этого документа, к сожалению, пошло по пути очередной стычки между церковными либералами и консерваторами»[6]. Как пример консервативного подхода можно привести ответ на проект упомянутого выше документа Псковского епархиального совета: «Вопрос исправления богослужебных текстов необходимо снять с рассмотрения… богослужебные молитвы и песнопения вообще не требуют никакого перевода или упрощения, но требуют объяснения святых отцов»[7]. Но в этом же заявлении совета Псковской епархии сказано: «Можно лишь осторожно заменить некоторые старые слова на современные, как например, “напрасно” ― “внезапно Судия придет”, “бабы” ― “жены”, “выну” –―“всегда”»[8].
Проблема непонимания церковнославянских богослужебных текстов не новая. Она возникла не в новейший период истории Русской Церкви. О том, что уже в начале XIX века такое непонимание носило ярко выраженный характер, ясно свидетельствуют документы тех лет, отражающие борьбу за создание русского перевода Библии. Так, в Высочайшем повелении 1816 года князю А. Голицыну, президенту Российского Библейского общества, указывается повеление изустное, «дабы предложил Святейшему Синоду искреннее и точное желание Его Величества доставить и россиянам способ читать Слово Божие на природном своем российском языке, яко вразумительнейшем для них славянского наречия»[9]. Как указывается в том же Повелении, цель перевода на русский язык состоит в том, что он «снимает печать невразумительного наречия, заграждающую доныне от многих в России Евангелие Иисусово»[10].
Следует обратить внимание на высказывания деятелей Церкви XIX-XX вв. Прославленный алтайский миссионер, имеющий самое непосредственное отношение к опытам перевода Библии на русский язык, преподобный Макарий (Глухарев) в своем прошении Государю в 1837 году писал: «Ныне славянский язык сделался у нас мертвым; на нем никто не говорит у нас и не пишет; число людей, разумеющих его в Священном Писании, мало перед миллионами неразумеющих, среди которых большое количество служителей Церкви»[11].
Однако, как и сегодня, было много защитников церковнославянского языка. Святитель Николая Японский, когда переводил Апостол на японский язык, писал в своем дневнике (от 4/16 октября 1896 года): «Не перевод Евангелия и Богослужения должен опускаться до уровня развития народной массы, а наоборот, верующие должны возвышаться до понимания евангельских и богослужебных текстов»[12].
На рубеже XIX-XX вв. для повестки грядущего Поместного Собора (1917-1918 гг.) по инициативе высшей церковной власти по многим проблемным вопросам церковной жизни было испрошено мнение тогдашних архиереев Русской Православной Церкви, и «почти половина преосвященных сочла необходимым включить в список этих важнейших и вопрос о непонятности богослужебного текста»[13].
И здесь необходимо привести самые яркие высказывания церковного священноначалия из «Отзывов епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе». Так, святитель Агафангел Ярославский (в тот момент архиепископ Рижский) говорит: «Необходимо немедля приступить к исправлению богослужебных книг… Только немедленным исправлением этого языка до возможности понимания его и не учившимся славянской грамоте возможно сохранить любовь и преданность нынешнего поколения к церковному языку»[14].
Ему вторит и святитель Тихон Патриарх Московский (в то время архиепископ Алеутский): «Для Русской Церкви важно иметь новый славянский перевод богослужебных книг (теперешний устарел и во многих местах неправильный), чем можно будет предупредить требование иных служить на русском обиходном языке»[15].
Тем не менее, необходимо отметить: однозначного мнения о том, как редактировать тексты, среди церковной общественности не было. Архаизаторы, например, полагали, что идеал богослужебных текстов следует искать в прошлом. А реформаторы считали: «В литургической жизни Церкви возможен прогресс, и пытались представить себе, какими должны быть богослужебные книги будущего»[16].
Среди отзывов архиереев-архаизаторов можно привести следующие. Епископ Минский Михаил (Темнорусов) писал: «Последняя редакция богослужебных книг принадлежит известной комиссии, собранной при патриархе Никоне, во главе которой стоял Епифаний Славинецкий. Насколько неудачно были сделаны некоторые переводы, об этом свидетельствует то, что многие стихиры и тропари являются непонятными даже для людей, прошедших высшую богословскую школу»[17].
Стефан (Архангельский), епископ Могилевский, утверждает: «Между тем наша собственная православная служба, священно-поэтической высоте и разнообразию форм которой дивятся сами инославные христиане, остается наполовину мертвою для громадного большинства русских людей. И причин этого скорбного явления главнейшие две: важнейшая из них недоступность народному пониманию богослужебных книг наших»[18].
Нужно сказать: констатация факта непонятности богослужебного языка, как правило, сопровождалась соображениями, как эту непонятность можно преодолеть. Архиереи предлагали те же самые способы, что и другие участники дискуссий о языке: «Это прежде всего исправление богослужебных книг, причем это исправление должно быть нацелено в первую очередь на лексику и синтаксис»[19].
Как отмечают архиереи в своих отзывах, еще одним способом преодолеть непонятность церковнославянского языка являются специальные издания для мирян, то есть издания богослужебных текстов, не предназначенные для богослужения. Как правило, они содержат параллельный славяно-русский текст или же церковнославянский текст с комментариями[20].
Кроме мнений архаизаторов, были еще и соображения другого характера. Например, епископ Иоанникий (Казанский) прислал журналы некоторых благочиннических съездов Архангельской епархии. Журнал благочиннического съезда 5-го округа Шенкурского уезда свидетельствует: «Богослужебные книги должны быть пересмотрены, все неправильные и непонятные выражения исправлены и заменены понятными»[21].
Тем не менее многие архиереи писали о важности сохранения церковнославянского языка. Например, священномученик Михаил Чельцов после опытов служения на русском и славянском языках пришел к выводу: «Славянский язык своею особой стройностью, звучностью… передает не только мысль ярче и определеннее, но музыкальнее звучит и придает богослужению особую прелесть, праздничность… Не переменять, а растолковывать нужно славянский язык»[22].
Как известно, в начале ХХ века, в связи с бурной полемикой вокруг вопроса о языке богослужения и «насущной необходимости» как-то его упростить, в 1907 году Святейший Правительствующий Синод постановил образовать особую Комиссию по исправлению богослужебных книг под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского)[23], будущего Патриарха Московского и всея Руси. Ее члены ставили перед собой задачу «исправить принятый в богослужебную практику нашей Церкви церковнославянский <...> перевод, устранить его неточности и ошибки, а, главным образом, сделать его возможно понятным <не только> для читающего, <...> но и для слушающего»[24].
Однако комиссия просуществовала до 1917 года, ей удалось провести работу над небольшим объемом богослужебных книг. Далее вся деятельность была остановлена ввиду известных политических событий. И отношение к этой деятельности было неоднозначным согласно докладу будущего священномученика Андроника (Никольского) на Предсоборном Совещании 10 июля 1917 г.: «Исправление богослужебных книг, исполненное… при Святейшем Синоде… у многих, даже светских благочестивцев, любителей и ценителей православного богослужения, вызвало много тяжких недоумений и смущений в совести»[25].
Таким образом, проблема, обозначенная на рубеже XIX-XX вв., не нашла разрешения тогда, и сегодня остается актуальной. Но сегодня дискуссии на эту тему чаще приобретают негативный по своему существу характер, поскольку часто в подобного рода спорах стороны настаивают на своем, не слышат друг друга и не приходят к какой-то истине, как это было в византийские времена.
Резюмируя все сказанное, нужно подчеркнуть: православное общество, безусловно, жаждет изменения отношения к церковнославянскому богослужению в сторону его актуализации. Не понимая Литургию в некоторых ее словах и выражениях, верующий подвергается высокой опасности оказаться вне понимания важнейших ее смыслов и всего христианства в целом. Но, необходимо признать: в настоящее время, кроме эмоциональных дискуссий в Интернет-пространстве о статусе церковнославянского языка, мало можно встретить действительно приносящих пользу проектов и исследований, посвященных снятию непонятности с церковнославянского богослужения. Создается впечатление, что людям, участвующим в подобного рода дискуссиях, важнее отстоять свою точку зрения, чем помочь друг другу разобраться в каких-то неясных местах богослужения, текстов, слов и выражений, которые затрудняют полноценное участие верующих в православном богослужении.
Для того, чтобы изучить проблему с точки зрения пользователя церковнославянским языком, в рамках данного исследования необходимо было провести некоторые социологические опросы относительно необходимости редактирования и понимания церковнославянского богослужения. О чем подробнее будет рассказано в следующих статьях цикла.
чтец Валентин Фролов
Ключевые слова: церковнославянский язык, понимание, обзор мнений, реформа, архаизаторы, полемика, богослужебные книги, исправление, патриарх Тихон, сохранение языка
[1] Феофан Затворник, свт. Письма. Выпуск II. Письмо 289 [Электронный ресурс] // URL: http://orthodox.ru/olb/feofan1/0289.php (дата обращения: 10.02.2017).
[2] Некоторые богословские основания необходимости и возможности перевода богослужебных текстов с древних на современные языки [Электронный ресурс] // URL: http://sfi.ru/sfi-today/publication/nekotorye-bogoslovskie-osnovaniya-neobhodimosti-i-vozmozhnosti-perevoda-bogosluzhebnyh-tekstov-s.html (дата обращения: 12.02.2017).
[3] Там же.
[4] Там же.
[5] Проект документа «Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви XXI века» [Электронный ресурс] // URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/1542499.html (дата обращения: 10.03.2017).
[6] Кравецкий А. Г. О подходах к работе над богослужебными текстами: исправление книг или исправление служб [Электронный ресурс] // URL: http://www.ruslang.ru/doc/church-slav/conf3/03_kraveckij.pdf (дата обращения: 20.02.2018).
[7] Церковнославянский язык в богослужении Русской Православной Церкви. ― М.: Русский Хронограф, 2012. ― С. 278.
[8] Там же. С. 282.
[9] Цит. по: Флоровский Г. В. Пути русского богословия. ― М.: Институт русской цивилизации, 2009. ―С. 200.
[10] Там же. С. 201.
[11] Цит. по: Размышления семинариста о Богослужебном языке Русской Церкви [Электронный ресурс] // URL: http://jesuschrist.ru/forum/279650 (дата обращения: 10.01.2017).
[12] Александр (Милеант), еп. Святитель Николай Японский. Переводы Священного Писания и других необходимых книг [Электронный ресурс] // URL: http://azbyka.ru/otechnik/Aleksandr_Mileant/svjatitel-nikolaj-japonskij/#0_6 (дата обращения: 15.01. 2017).
[13] Кравецкий А. Г., Плетнева А. А. История церковнославянского языка в России (конец XIX – XX в.). ― М.: Языки русской культуры, 2001. ― С. 66.
[14] Материалы к предстоящему Всероссийскому собору // Богослужебный язык Русской Церкви. ― М.: Сретенский монастырь, 1999. ― С. 326.
[15] Кравецкий А. Г., Плетнева А. А. История церковнославянского языка в России (конец XIX – XX в.). ― М.: Языки русской культуры, 2001. ― С. 69-70.
[16] Там же. С. 43.
[17] Там же. С. 64.
[18] Там же.
[19] Кравецкий А. Г., Плетнева А. А. История церковнославянского языка в России (конец XIX – XX в.). ― М.: Языки русской культуры, 2001. ― С. 65.
[20] Там же. С. 66.
[21] Там же. С. 67.
[22] Чельцов М., прот. «Не пременять, а растолковывать…» [Электронный ресурс] // URL: http://www.blagogon.ru/biblio/341/print (дата обращения: 20.01.2017).
[23] Каверин Н., Коробьин Г. О «Проекте Межсоборного присутствия о научном переиздании Триодей в редакции Комиссии по исправлению богослужебных книг при Святейшем Правительствующем Синоде (1907–1917)» [Электронный ресурс] // URL: http://www.blagogon.ru/digest/205 (дата обращения: 21.01.2017).
[24] Проект научного переиздания Триодей в редакции Комиссии по исправлению богослужебных книг при Святейшем Правительствующем Синоде (1907-1917) [Электронный ресурс] // URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/1542490.html (дата обращения: 23.01.2017).
[25] Андроник (Никольский), сщмч. Нужно ли переводить на русский язык православное богослужение? [Электронный ресурс] // URL: http://www.pravoslavie.ru/47125.html (дата обращения: 25.01.2017).
