Громкие производственные рекорды нужны были советскому государству в годы первых пятилеток. СССР сильно отставал в экономическом плане от стран запада, а конфликт с Германией был делом времени. Да и прочие «акулы капитализма» были не против уничтожить поднимающую голову страну.
Ну а чтобы догнать, а лучше перегнать ведущие экономики мира, было крайне важно увеличить эффективность производства и производительность труда. Именно с этой целью уже с 1929 г. в стране началась реализация идеи «социалистических соревнований», а также организовано «ударное движение». Однако реальный прорыв произошёл только в 1935 г., после рекорда Алексея Стаханова, перевыполнившего норму добычи угля за смену почти в 14 раз.
После августовского рекорда 35-го года Стаханова узнал весь мир. А стахановское движение стало активно развиваться во всех республиках Советского Союза. Поддержали инициативу не только угольщики, но и работники других производств, активно перевыполняя поставленные планы.
Впрочем, помимо энтузиастов, нашлись и те, кому трудовые подвиги были не по душе. Выскочек-стахановцев многие откровенно недолюбливали. Причин было немало. И главная из них – зависть.
Поощрялись активисты стахановского движения (т.е. те, кто ставил рекорды) весьма щедро. Помимо того, что их заработная плата могла превышать зарплату обычного рабочего той же специальности в 4–5 раз, рекордсменам полагалась масса дополнительных льгот. Они получали хорошие квартиры, им предоставлялись путёвки в санатории и пансионаты, их дети без очередей принимались в детские сады, в ведомственных столовых им предоставлялось отдельное меню и т.д., и т.п. В итоге в государстве рабочих и крестьян началось своеобразное расслоение пролетариата на элиту (стахановцев) и обычных работяг.
Большое недовольство у простых граждан вызывало ещё и то, что после очередного рекорда руководство предприятий повышало нормы всем работникам. Как правило, новым планом становилось среднее арифметическое от старых нормативов и рекордных показателей. При этом заработная плата повышалась либо незначительно, либо оставалась прежней.
Опасения у трудящихся масс вызывала и нездоровая конкуренция за рабочие места. Ведь если одна ткачиха-многостаночница раньше обслуживала около 50 станков-автоматов, то после рекорда это число увеличилось до 70, а затем и до 100. Естественно, простые работницы беспокоились, что за ненадобностью их переведут на низкооплачиваемые должности.
Не слишком радовались рекордным показателям и многие начальники. Огромное перевыполнение плана влекло за собой массу проблем. Уголь на шахтах элементарно не успевали поднимать на поверхность и вывозить. Излишки деталей, выпущенных каким-нибудь стахановцем, скапливались на складе, поскольку остальные комплектующие для сборки машин, выпускались в прежних количествах. И это только самые очевидные примеры. Кроме того, для установления рекордов использовалось новое оборудование, которое быстро изнашивалось или вовсе приходило в негодность. Сами же рекордсмены либо работали на износ, либо пренебрегали элементарными правилами техники безопасности, что приводило к несчастным случаям. Отвечать же за всё приходилось начальству.
Как следствие, практически с самого начала стахановского движения органы внутренних дел стали фиксировать факты негативного отношения к его сторонникам со стороны «несознательной» общественности. Проблема быстро разрослась до таких масштабов, что уже в ноябре 1935 г. на съезде стахановцев Сталин призвал обуздать элементы, стремящиеся затормозить развитие в стране прогрессивного движения. А подобных «элементов» было немало. В декабре 1935 г. только на территориях, относящихся к Донецкому угольному бассейну, было возбуждено более сотни дел о противодействии стахановскому движению. Под следствием оказалось больше полутора сотен человек.
Основная часть дел была связана с выявленными фактами саботажа. Не редкостью были и угрозы как самим стахановцам, так и членам их семей. В отдельных случаях доходило до уголовно наказуемых деяний – изб̲иений и даже уб̲ийств.
В итоге руководителям органов НКВД на местах было предписано создать специальные агентурные сети. Они должны были среди рабочих, крестьян и ИТРовцев выявлять лиц, ведущих антистахановскую агитацию, призывающих к саботажам и открыто угрожающих прогрессивным рабочим. Также было дано указание рассматривать подобные дела в форме показательных судебных процессов.
Некоторые историки считают, что именно тогда начались массовые репрессии, достигшие своего пика в 1937–1938 гг. Может так оно и было, поскольку информация о заседаниях судов по вышеуказанным делам регулярно публиковалась даже в центральных периодических изданиях, таких как газеты «Правда», «Труд» и «Известия».
Естественно, не обходилось и без перегибов. Так в Свердловской области после вмешательства прокуратуры было закрыто почти треть уголовных дел, возбуждённых по статьям, связанным с противодействием стахановскому движению. В итоге к обвиняемым были применены не уголовные статьи, а всего лишь меры общественного воздействия.