Маркс историю рассматривал по–гегелевски: как переход от одной противоположности к другой с последующим снятием противоречий в синтезе. По его представлениям первобытное общество было неантагонистическим, поскольку там все были равны и не было честной собственности. Потом случился переход в первую антагонистическую формацию — рабовладельческую, и все остальное время этот антагонизм стремится к снятию в коммунизме. Коммунизм — новая неантагонистическая ступень, отличающаяся от первобытной достигнутым техническим и научным прогрессом.
При этом переходе система социальных отношений должна была снова вернуться к первобытной, а это означает разрушение моногамной семьи и промискуитет, т.е. беспорядочные половые связи. По крайней мере, именно так представляли себе первобытное общество в 19 веке.
Сейчас, однако, наука все более уверенно показывает, что марксизм не догма, и что промискуитет нельзя считать принципом первобытного общества, так же как и равенство распределения ресурсов в нем. Отрицают они и матриархат как стадию, предшествующую патриархату, а заодно и т.н. партикуляристское сознание, когда индивид не воспринимал себя как личность, отдельную от коллектива. То есть коллективизм там был такой же вынужденный, как и сегодня и точно так же требовал подавлять индивидуальные бессознательные порывы.
Что же утверждается вместо этого? Великое разнообразие. Множество всевозможных социальных систем, которые сосуществовали единовременно. По сути речь идет о первобытном постмодерне. Современный отличается от него большей независимостью от социальной системы, в которой тебе посчастливилось (или не посчастливилось) родиться.
Надо сказать, что и стереотипное представление о марксизме как об идеологии коллективистов не совсем верно. Диктатура пролетариата важна, но только в переходный к коммунизму период. Эрих Фромм в своей работе "Марксова концепция человека" показывает, что человек в коммунизме должен быть свободен в своей спонтанности и выборе собственной самоидентификации, свободен от необходимости каждый день делать одно и то же, как робот.
В общем, если оставить марксистский подход к истории, внеся в нее некоторые поправки, связанные с новыми научными представлениями о доантагонистическом периоде, если очистить его от стереотипов и приглядеться чуть более пристально, то мы увидим, что коммунизм оказывается очень похожим на постмодерн.