20.12.2023 • Мария Колесникова, кандидат политических наук, доцент МГЛУ
Турецкий полумесяц над Африканским континентом «светит» уже не первое десятилетие, а потому называть Турцию «новым игроком» в этом регионе становится все менее уместно ввиду демонстрируемых Анкарой успехов. Магриб традиционно занимает особую позицию в африканской стратегии Турции ввиду общности культурных и религиозных (а в некоторых случаях еще и исторических) связей.
В современной плоскости значим экономический фактор: турецкий бизнес стремится выводить свою продукцию на новые рынки и увеличивать объемы поставок, в то время как страны региона заинтересованы в привлечении перспективных инвесторов. Осень 2023 года ознаменовалась для Анкары ростом количества магрибинских контактов и включением в их повестку некоторых новых сюжетов.
Наиболее ярким событием стал ноябрьский визит турецкого президента Р.Т. Эрдогана в Алжирскую Народную Демократическую Республику (АНДР) для участия во втором заседании Совета сотрудничества высокого уровня. По его итогам было подписано 12 двусторонних соглашений в области здравоохранения, архивного дела, природного газа, возобновляемой энергии, космических исследований, СМИ и медиа, образования и др. Министры торговли двух стран выступили с совместным заявлением о намерении подписать межправительственное соглашение о преференциальной торговле. Кроме того, две крупнейшие нефтегазовые компании Турции и Алжира Botaş и Sonatrach продлили действие соглашения (истекает в 2024 г.) о покупке турецкой стороной СПГ (4,4 млрд. куб. м ежегодно) сроком на три года.
Стоит отметить, что в региональной системе экономических контактов Турции АНДР занимает особое место. Алжир долгие годы удерживает второе (после Египта) место в списке крупнейших экономических партнеров Турции в Африке и является третьей страной по количеству зарегистрированных в ней турецких компаний (порядка 1400)[1]. Турция, в свою очередь, считается крупнейшим иностранным инвестором (опередив даже Китай) и «спонсором» рабочих мест для алжирцев (около 35 000 позиций)[2]. Основу турецкого экспорта составляет продукция железорудной, сталелитейной, текстильной и пищевой промышленности. Созданный в АНДР турецкой компанией Tosyal ı завод по производству рулонного железа удовлетворяет 60 % алжирского спроса. При этом алжирский экспорт в Турцию не велик и ограничивается преимущественно минеральными ресурсами, неорганическими химикатами, продуктами переработками сахара.
Большое значение для Анкары имеет ливийское направление, где движущей силой выступает стремление к возвращению турецких компаний на рынок строительно-подрядных услуг этой страны, а также желание турецкой стороны получить доступ к энергоресурсам Восточного Средиземноморья. В целях отстаивания своих интересов в многоугольнике противоречий с Израилем, Грецией и Кипром Турция продолжает поддерживать любыми (в том числе военными) средствами своих «протеже» в Ливии. В октябре с.г. на полях Турецко-африканского делового и экономического форума в Стамбуле состоялась встреча турецкого министра торговли со своим ливийским коллегой, по итогам которой стороны выступили с одобрением идеи подписания соглашения о либерализации торговли, предполагающего отмену таможенного налога на ливийские товары и предотвращение двойного налогообложения. Впоследствии по итогам контактов представителей таможенных ведомств была подтверждена готовность к активизации сотрудничества в этой сфере и «оживлению» соответствующих рабочих механизмов[3].
Ранее в 2019 г. Анкара уже подписала с Правительством национального согласия (ПНС) Ливии меморандум об установлении зоны ее исключительных экономических интересов. В том же году в обход запрета ООН Турция заключила с ПНС Ливии соглашение о военном сотрудничестве на поставку БПЛА, бронетехники, отправку военных специалистов (в том числе, сирийских наемников). Особенно важно, что данный документ предусматривает создание турецкой военной базы на ливийской территории, а Анкару наделяет мандатом «на защиту ПНС и столицы». В августе 2020 г. Турция, ПНС и Катар подписали трехсторонний протокол о создании координационного центра военной подготовки и сотрудничества в Мисрате. Основная цель – создание и обучение новой регулярной ливийской армии под контролем ПНС (ныне Правительство национального единства – ПНЕ). Вместе с тем, в ряде российских[4] и зарубежных[5] источников отмечается, что речь идет о полноценной базе для дислоцирования кораблей военно-морского флота Турции. В 2022 г. между Турцией и ПНЕ был подписан меморандум о сотрудничестве в области углеводородов в восточной части Средиземного моря (не ратифицирован). То есть Турция не только планомерно продолжает готовить базу для закрепления на ливийском военном и экономическом театре действий, но и в борьбе за энергоресурсы Восточного Средиземноморья идет на осложнение отношений в регионе, «переходя дорогу» своим соседям, которые, в свою очередь, не готовы с этим мириться.
Новые черты приобретает сотрудничество с другой магрибинской страной – Тунисом. На фоне колоссального торгового дисбаланса в пользу турок (турецкий экспорт составляет более 80 % от общего объема товарооборота) и возмущения местных предпринимателей (обвиняют турецкие фирмы в разорении нескольких сотен национальных предприятий и утрате на местном рынке порядка 40 000 рабочих мест) актуализировался вопрос о пересмотре некогда заключенного двустороннего соглашения о свободной торговле. 3 декабря в Стамбуле министры торговли двух стран подписали документ, который нацелен на поощрение турецких инвестиций и законодательное закрепление режима наибольшего благоприятствования алжирским производителям. Так, для ряда турецких промышленных товаров, имеющих аналоги на местном рынке, были установлены тарифные барьеры (от 27 % до 37,5 %). В то же время на некоторые статьи сельскохозяйственной продукции предусматриваются односторонние уступки для увеличения тунисского экспорта в Турцию в рамках ежегодных беспошлинных квот. Кроме того, было закреплено решение о проведение турецко-тунисского инвестиционного форума (предварительно весной 2024 г.).
Более остро вопрос дисбаланса в двусторонней торговле встает в Марокко, где в 2020 г. уже состоялся пересмотр соглашения о свободной торговле, сопровождаемый принятием более жестких мер. Марокканские власти составили «красный» список, включающий 1200 категорий товаров, относящихся к текстильному и швейному секторам, кожевенному производству, металлургии, электричеству, древесной и автомобильной промышленности, на которые были вновь установлены таможенные пошлины (в размере, эквивалентном 90 % от общих сборов по соответствующей номенклатуре) сроком на пять лет с возможностью продления по взаимному согласию. Претензии марокканцев, как и тунисцев, связаны с тем, что турки упрочили свое присутствие в отдельных отраслях, не оставив шансов на конкуренцию местным предпринимателям. В свою очередь, турецкие экономические обозреватели считают, что решение марокканцев о пересмотре соглашения принято под давлением Саудовской Аравии, которая в тот же период начала на своей территории неофициальный бойкот турецких товаров в ответ на политику Анкары в Ливии.
При этом несмотря на зигзагообразную траекторию развития торгово-экономических контактов, стабильно развивается военно-техническое сотрудничество. Тунис несколько лет удерживает позицию крупнейшего в Магрибе покупателя турецкой бронетехники (400 единиц). В 2020 г. Анкара заключила с Тунисом соглашение, предполагающее выделение турецким Эксиманком беспроцентного кредита в размере 150 млн. долл. для приобретения турецкой военной техники. Согласно документу, также планируется создание платформы для совместных исследований и разработок, обучения военнослужащих, производства запасных частей для продукции ВПК. Марокко также проявляет интерес к турецким технологиям, вертолетам, военным кораблям, патрульным катерам, бронетранспортерам. Свидетельством особой значимости кооперации в секторе ВПК стало назначение в 2022 г. первого военного атташе при Посольстве Марокко в Анкаре. Не обходится и без т. н. «дипломатии дронов»: в 2021 г. Королевскими вооруженными силами были приобретены 12 БПЛА Bayraktar TB-2, а в 2022 г. Тунис закупил у Турции 6 таких же беспилотников.
В целом, продолжая следовать политике внешнеполитического активизма, Анкара неустанно наращивает свое присутствие как на ближних, так и на дальних рубежах. Судя по акцентам последнего времени на экономическую составляющую такой интенсификации, уместно говорить уже не только и не столько о лидерских амбициях как основном источнике мотивации, сколько о прагматичной необходимости. Турция остро нуждается в поисках новых каналов поставок, оживлении своей экономики и повышении своей маневренности на непростом международном рынке. В некоторой степени облегчению решения этих задач могут способствовать страны Магриба – края «заходящего солнца»[6] и восходящих возможностей для Анкары.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Читайте другие материалы журнала "Международная жизнь" на нашем сайте.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs