«Первый новогодний детсадовский утренник я хорошо помню, – начинает воспоминания Татьяна Бусыгина. – Это было в 1952-м, почти 70 лет назад, когда мне исполнилось 5 лет».
Ёлка под потолок
«Я росла сиротой, родители умерли через год после моего рождения. Растила меня бабушка, Анна Алексеевна. Жили мы в Сибири, в городе Чита-1, в крошечном деревянном домике с огородиком под окнами и тремя курицами в кладовке.
Я ходила в детсад, под который приспособили обычную крестьянскую избу. Садик небольшой – две группы детей: старшая и младшая. Первые воспоминания об утреннике – большая комната, которую называли залом, красивые звуки пианино, огромная ёлка под потолок и хоровод вокруг неё».
«Радий» в подарок
«Бабушка была членом родительского комитета, на плечи которого ложилась забота о новогоднем утреннике и подарках. Красивой упаковки, да и вообще какой‑либо, не было, поэтому её делали самостоятельно. Например, у нас были мешочки, которые строчили дома на машинках. Материалом для них служила обычная дешёвая марля, с тканями в те годы тоже было непросто. Чтобы создать ощущение праздника, марлю красили в разные цвета.
Небольшая коробочка с анилиновыми красителями имелась в каждом доме. Тогда часто перекрашивали вещи, чтобы продлить срок службы и обновить гардероб. Платья, брюки, пальто – почти всю одежду шили сами или в ателье и носили годами, а когда она изнашивалась, перелицовывали, перекрашивали. Так из старой вещи получалась новая.
А в подарок каждый ребёнок получал несколько карамелек в бумажных обёртках и две-три шоколадные конфеты. Помню, одна называлась «Радий». Шоколадные конфеты для меня были роскошью, я ела их лишь на Новый год. Потом только облизывалась, проходя мимо витрин. Стоили они не очень дорого, но мы с бабушкой и этого не могли себе позволить, обходились дешёвенькими – обсыпанными сахаром малиновыми подушечками с повидлом».
Важная фигура
«Мандарин – вот что больше всего хотели найти в подарке дети начала 1950-х. Ценный и вожделенный фрукт. Заморский, яркий, необычный для нашей сибирской суровой глубинки. В свободной продаже их никогда не было, завозили перед Новым годом и распределяли исключительно по детским садикам и школам. Если вместо мандаринки получали яблоко – расстраивались.
Я всегда заранее знала, будет в этом году в подарке мандаринка или нет. Накануне утренника, вечером, когда из садика забирали последнего ребёнка, бабушка ходила туда фасовать подарки. Вернувшись, рассказывала о содержимом мешочков. А утром, в группе, меня обступали все дети, и я докладывала: будет мандаринка или нет. Сюрприза на празднике не получалось, зато я была в этот день самой важной фигурой».
Костюм «Ночь»
«На утренник следовало приходить в маскарадных костюмах.
Девочки наряжались снежинками, мальчики – зайчиками.
Родители сами сооружали длинные уши или белоснежные платьица почти из ничего – марли, ваты и фантазии.
Бабушка неплохо рукодельничала, шила обновки себе и мне. Всегда придумывала что‑нибудь отличное от других. Помню свой костюм «Ночь». На него опять же шла марля, которую вначале выкрашивали в чёрный цвет. Шилось короткое платье с пышной юбкой, которая крахмалилась, поэтому стояла колом, как пачка у балерины.
Стразами и кристаллами притворялись рукодельные звёзды, вырезанные из фольги из‑под заварки. Бабушка любила хороший чай, покупала самый дорогой – со слонами, индийский высшего сорта. Пачку опустошали, фольгу вынимали, аккуратно разглаживали и убирали до праздников. А однажды на новогоднем костюме даже появился полумесяц из чего‑то золотого и блестящего. Корона – такая же самоделка из картона, марли и «кристаллов»: битых старых ёлочных игрушек».
«Яичные» деньги
«Роль Деда Мороза в детском саду всегда исполняла наша воспитательница Евгения Порфирьевна. Её мы узнавали по голосу, как бы она его ни меняла. В 5 лет я понимала, что никакого сказочного волшебника не существует. Мне кажется, тогда все дети так думали. Никто не ждал чуда, не загадывал желания, не просил подарок. Взрослые не говорили: «Веди себя хорошо, и тогда Дед Мороз…» Сладости, игрушки, презенты хозяевам дарили только гости.
В те годы на Новый год не принято было дарить друг другу подарки, даже детям. Не было заведено. Народ жил бедно. Подарки делали на 8 Марта и 23 Февраля.
У меня было несколько вещей, которые появились именно к этим датам. И всё с «яичных» денег. У нас было три курицы, но я никогда не ела яиц. Бабушка их собирала, продавала на рынке и покупала отрез мне на платье».
Не слышали акцента
«В новогоднюю ночь я ложилась спать как обычно. Телевизоры были редкостью. Всё развлечение зимой – книги, которые читала мне бабушка, да радио. На кухне висел маленький, в жёлтом корпусе приёмник «Москвич». Не помню, да и бабушка не рассказывала, чтобы по радио звучал бой курантов или Сталин поздравлял советских людей с Новым годом.
В другие дни мы слушали его выступления на съезде, пленуме. Голос вождя звучал абсолютно без акцента. А сегодня в фильмах Сталина изображают наоборот плохо говорящим по‑русски.
Бабушка была высокого мнения о нём, называла уважительно: «Иосиф Виссарионович» – и в отдельном углу хранила его портреты, вырезанные из местной газеты «Забайкальский рабочий». Печку разжигали бумагой, но упаси тебя бог спалить вождя. Я, пятилетняя, знала это как отче наш, и многие мои сверстники тоже».
Коронное блюдо
«Бабушка любила готовить к праздникам и умела развернуться. Как мне тогда казалось, стол наш и угощения выглядели замечательно. Коронным блюдом для очень многих семей в те годы был холодец из свиных ножек. Не брезговали и квашеной капустой, которую сибиряки заготавливали кадками на долгую зиму. Ещё бабушка хорошо делала кильку под подсолнечным маслом, многим нравилось. И всегда много стряпала на Новый год и другие праздники. Я очень любила её тарочки, треугольные, с повидлом в сердцевине.
Лимонад тогда ещё либо не выпускала наша пищевая промышленность, либо он не доходил до Читы. Впервые я попробовала газировку в стеклянной бутылке, когда уже работала, в середине 1960-х. «Дюшес» стоил 27 копеек, бутылка «Жигулёвского» – 37.
Без ёлки мы никогда не встречали праздник. Точнее, это была сосна, под Читой росли только они. За три дня до Нового года бабушка приносила её с рынка – пушистую, красивую, пахучую, под самый потолок. Украшали её мелкими стеклянными игрушками, которых было мало. Заворачивали в чайную фольгу и вешали какие‑нибудь мелкие предметы. И по вечерам семьями клеили из цветной тонкой бумаги гирлянды-цепочки.
Треногу, на которой стояла сосна, укрывали снегом-ватой. Пристраивали рядом бумажно-ватных Деда Мороза со Снегурочкой, которая прятала руки в белоснежную муфточку».
С песнями по морозу
«После праздника зелёная красавица переезжала из дома в огород и жила там до марта. Жалко было выбрасывать. На улице мы её переодевали в другие украшения. В детские формочки для песка заливали подкрашенную воду с ниткой-петелькой и выставляли на мороз. Получившуюся льдинку пристраивали на лапы сосны. Так многие делали.
Мода ходить толпой ночью первого января по улицам пришла позже. Под Новый год ударяли крепкие морозы, под 30 градусов, погода не для прогулок. Но некоторые выходили проветриться, поздравить друзей. Собиралась компашка человек шесть-семь, брали друг друга под руку и шли с песнями по проезжей части. Думаю, делалось это напоказ для соседей, чтобы думали: мол, хорошо люди живут, раз широко гуляют, гостей приглашают, значит, деньги водятся».
Записала Анна Золотарёва