«Своенравный русский дух пред законом не трусит – он его создать помог, он его теперь сместит.» ©Н.А.
Революция всегда была реакцией. Реакцией беспощадной, кровавой, страшной. Революции принято воспринимать в негативном ключе, с чем я определенно согласен, в виду, во-первых, огромного числа жертв, что с правительственной, что с революционной стороны, во-вторых, из-за крайне маленького шанса у революционеров удержать власть, а не пустить ее по кругу, ну и в-третьих, из-за самого способа решения политических, экономических или социальных проблем – путем оружия.
Советскими историками, а порой и нынешними, революции воспринимались как оборонительная реакция народа на произвол властей. Как естественный ход вещей: если власти сделали плохо, то плохо им сделают рабочие. Сейчас я попытаюсь доказать, что революция, хоть и является реакцией, но всегда имеет после видимой обороны контрнаступательные меры.
Стоит разобраться с терминами. Революцией я называю коренные изменения социальных, экономических или политических институтов посредством всенародного бунта и замена их новыми. Я не считаю за революции государственные перевороты, которые отличаются от революции неучастием в оных основной массы населения. Революции не всегда проходят кроваво, это не аксиома. Революция 1905 года была в России самой не кровавой революцией. В ее ходе погибло сравнимо меньше людей, чем в предыдущих восстаниях.
Итак, почему же революция не является оборонительной реакцией, а потому не может быть рассмотрена, как естественный ход вещей:
1) Революции носят политический характер. Когда я говорю о политическом характере, я имею в виду не требования восставших, а тех, кто на восстания подстрекает. Когда революция является политической за ней всегда стоят какие-то люди, названные революционерами. Сами они в гуще событий не участвуют, а лишь лозунгами, обманами, деньгами завлекают бедных людей, которые являются лишь инструментами для достижения их целей. Цели эти далеко не всегда совпадают с народными интересами.
2) «Цель оправдывает средства». Эта фраза знакома каждому революционеру, это его завет. Удивительно, как эти товарищи умудряются ещё до окончания революции узнать, что, оказывается, то, чего они достигнут, будет стоить всех жертв. Видите ли, все революционные теоретики именно что были теоретиками и наверняка не могли знать о последствиях революции. Так у них сложилось, что во всех их тематических книжках написано про только лучший исход, никто из этих товарищей не предполагает иного хода событий, как победа бравого кулака пролетария! Но в случае, если победы не получается, или если им дают достойный отпор, революция медленно, но верно рассыпается, оставляя свои утопические идеи, и членам партии или кружка не остаётся ничего иного, как, либо бежать, либо устанавливать личную диктатуру, дабы прямым иерархическим подчинением начать борьбу против врага. Притом народ, который, как было сказано, является инструментом для таких амбициозных личностей, никто не будет спрашивать и те, готовые идти в атаку на врага, вдруг с ужасом одномоментно поймут, что та крепость под названием "Революция", на которую они рассчитывали, рухнула, уничтожилась, превратилась в пыль, а людям ничего более не остаётся, как сложить головы, кои потом уже будут отнесены на плахи.
А революционеры позже напишут в мемуарах: «Жаль, не вышло ничего, народ подвёл, не захотел сражаться»...
3) Быстро угасающая идейность революции. Вытекает из предыдущего пункта. Почти во всех революциях что-то да идёт не по плану, а революционеры не знают, как с этим бороться, ибо в их книжках об этом не сказано. Тогда, чтобы хоть как-то сохранить боеспособность, они начинают пренебрегать своими идеями и ставить в угл стола другую идею – выживание. И это, в принципе, ясно, выживание движения будет поважнее попытки реализации его идей в критические моменты. Только вот «выживание», сама эта идея, может растянуться на долгие годы после революции, тянутся шлейфом по всей истории и так и не закончиться. А все потому, что жить по принципам выживания, когда моральные нормы уступают естественным нуждам, когда оправдываться в своих недостатках можно очень просто: «Вокруг враги, а мы, хоть тяжело, но должны держаться!», когда нищета является нормальным явлением (все таки борьба за выживание идёт), гораздо легче, чем попытаться реализовать те, как правило, утопичные идеи о всем хорошем против всего плохого.
Именно поэтому революции делят на периоды, когда преобладали одни идеи, когда другие, а когда третьи. Общая идея будет постепенно меняться в угоду выживанию.
Так что считаю революции не естественной реакцией общества. Это искусственность, созданная одними людьми для захвата власти у других людей. Что является действительно естественной реакцией, так это стихийные бунты.
В таких бунтах нет зачинщиков, кроме самого народа, нет никакого посредника, доносящего лживые идеи, затуманивающие разум люду. Это есть самые явные выразители идей большинства, самые достоверные, настоящие. Стачки на заводах, забастовки, устроенные не революционерами, а Иван Ивановичем и его друзьями - вот настоящая оборонительная реакция! Ее цель не будет уничтожение власти, ее цель будет решить локальный вопрос, пусть даже самым примитивным путем. Впрочем, иногда других вариантов и не остаётся. Восстания без главенства политики - вот что я называю выразителями народных идей и мыслей.
