Это теперь у меня все хорошо: свой дом, дети, муж. Иногда как подумаю, что всего этого могло не быть, что жизнь покатилась бы под пригорок или же Мишка – не дай бог! – любил бы меня чуть меньше, аж страшно становится.
Мы с Мишей выросли в одном поселке. В школу ходили вместе. Вернее, он меня, малолетку, водил туда по просьбе моей мамы. Так мы с ним – за руку – и проходили до самого его окончания школы.
А потом приятель в город подался. Перед отъездом забежал к нам на минутку:
– Ну что, кнопка, – щелкнул меня по носу. – Расти быстрее, школу заканчивай – глядишь, замуж тебя возьму, – то ли пошутил, то ли нет. – Пока? – подставил мне щеку для поцелуя.
Я смутилась, неловко ткнулась в нее губами. Он рассмеялся, обнял меня, прижал к себе, задержав в объятиях, а затем развернулся и молча вышел. Мир вокруг сразу опустел...
– Ну что скулишь? Влюбилась в него, что ли? – посмеивалась мама. – Не горюй, Танька: может, не понравится ему в городе – вернется еще.
– Да ничего не влюбилась, – злилась я. – Просто скучно без него. А возвращаться ему незачем – после школы сама в город перееду.
Знала, что друг устроился на какой-то автозаправке. Они с напарником вроде бы снимали часть дома где-то на выезде из города – адресок я у Мишиной матери, взяла.
Как задумала, так и сделала – только меня в поселке и видели. Мама не сильно переживала по поводу моего отъезда – не мне, конечно, Мишке доверяла. А вот сам он встретил меня без особого энтузиазма.
– Вот так гостья! – пробурчал вместо «здрасте». – С чем пожаловала? Что, дома не сидится?
– Так скучно у нас, – пожаловалась. – Вот в город приехала. К тебе...
– Скучно, значит... Я тут насмотрелся на городское веселье, – вздохнул Мишка и вдруг насупился. – Нечего тебе здесь делать. Возвращайся к матери. А денег подзаработаю – сам назад приеду…
– К матери, говоришь? Не на ту напал, – заупрямилась. – Некоторые, значит, благ цивилизации вкушать будут, а я – коровам хвосты крутить?
Психанула, дверью – хрясь, а про себя решила не сдаваться и покорять город самостоятельно.
Увидев на столбе объявление, что нужны швеи-мотористки – обучают, работу дают, еще и общежитием обеспечивают, – мигом за него зацепилась.
Мишке уже потом позвонила: так, мол, и так – мы и сами с усами. А он обиделся и трубку швырнул. Только теперь я из-за него не сильно печалилась. Жизнь у меня началась другая – новая, суматошная, веселая.
Девчонки из общаги сразу надо мной что-то вроде шефства взяли: некоторые шмотками приличными поделились, некоторые косметикой. В общем, помогли, чем могли и уму-разуму научили. Я с ними вместе стала и покуривать, и винцо попивать – а как еще после работы расслабишься?
С Мишкой мы иногда созванивались – говорили ни о чем, вспоминали прошлое, знакомых. А однажды неожиданно столкнулись на улице. Он меня не сразу и узнал – шубка фиолетовая с секонда, грим по высшему разряду, каблук длиннее нормы.
Сам же Миша мне тогда как-то не приглянулся: потертые джинсы, вид усталый и, как всегда, солярой несет.
– Танька, ты, что ли? – опешил он. – Вот, значит, какая ты стала, – протянул, рассматривая с недоверием.
– Привет! – выпятила грудь. – Нравлюсь? Может, женишься? А я подумаю, идти мне за тебя или...
– Я тоже подумаю, – грубо оборвал он меня и пошел прочь. Даже не обернулся!
– Ну и катись! – обиженно бросила ему вслед. – Дурак!
С тех пор мы с ним не виделись и даже созваниваться перестали.
...Как-то, это уже весной было, Иришка, одна из наших, замуж собралась.
– Сегодня вечером устраиваю девичник в пабе, – сообщила она.
– Ух ты! – радостно закричала я. – Гуляем, девки!
Мы не в первый раз ходили в этот пивной бар: живая музыка, танцы, общение – а где ж еще с парнями знакомиться?
И в этот раз народу было – яблоку негде упасть. И то ли оттого, что мало ела, то ли от усталости, как-то быстро захмелела и не заметила, откуда взялась эта компания из трех парней: они вели себя шумно, немного агрессивно, но потом успокоились, подсели к нам за столик.
Мы снова что-то пили, танцевали и, кажется, даже целовались. К ночи я была совсем пьяна и не помнила, как оказалась с ними в машине.
– Ой! А куда это мы едем? – растерянно спросила, приходя в себя.
– О, очухалась, б… – блондин в красной куртке грязно выругался.
– Выпустите меня! – дернулась, чувствуя неладное и быстро трезвея.
– Спокойно, детка, – придержал меня за плечи второй парень, – не бойся – все будет классно!
А белобрысый стал расстегивать мне джинсы. Я закричала, но тут же почувствовала удар в живот и потную ладонь, зажавшую мне рот. Стала биться, пытаясь вырваться из их цепких лап: они били меня, рвали на мне одежду. Откуда-то появилась бутылка водки.
– Влей в нее, чтоб успокоилась, – сказал приятелю блондин.
– Эй, братва, тормозите! – вдруг повернулся назад водитель. – У меня бензин на исходе, надо заправиться, – и он свернул на автозаправку.
– Ты, б…, попробуй только рот открыть, – пригрозил один из парней.
Парень в спецовке вставил шланг в бензобак и, пригнувшись, мельком заглянул в салон. Наши глаза встретились.
«Мишка!!!» – заорала я что есть силы. Тут же последовал удар в голову. Последнее, что услышала, теряя сознание, был Мишкин крик:
– Генка! Зови ментов!!!
…Ему до приезда полиции тоже досталось: сломали ребро, разбили нос. Те трое все свалили на меня: мол, подобрали пьяную на дороге, хотели помочь, а она сама предложила развлечься. Я плакала, просила прощения у друга, у ментов, умоляла их не сообщать в общежитие, а Мишу – ничего не говорить моей маме.
В общем, как-то это дело замяли. Сразу, как сошли синяки и ссадины, вернулась домой. А летом приехал Мишка. И сразу же примчался к нам:
– Как дела, кнопка? Ну что, пойдешь за меня? – и о случившемся ни слова.
…Иногда, глядя на дочек, я тревожусь об их будущем – эх, лучше бы вовсе не было в моей жизни того девичника! Уж очень хочется о нем забыть.