"Я не тебе поклонился, а всему
страданиию
человеческому поклонился..."
Он пришёл в этот мир, чтобы рассказать о страдании так, чтобы услышали. И это ему удалось. Хоть люди, вообще-то, не любят про страдания.
Он раскочегарил даже фригидную Европу. Третий век подряд: "Ах, ах, ах! Какой писатель! Что за писатель!" (Что европеец вообще может понять в его творчестве?) Однако вот уже третье столетие этот самый европеец, испытывая чувство, по-видимому, напоминающее сладострастие, трётся вокруг его творчества, вокруг "контента" его романов, устраивает мушиную толчею вокруг его имени. Что он там видит, чем он так уж прельщен? Гуманизмом? Но европеец давно не гуманист. Он жестокий колонизатор, и сейчас даже те, кто так не считал до недавнего времени, признали это.
"Ему грезилось в болезни, будто весь мир осуждён в жертву какой-то странной, неслыханной и невиданной моровой язве. Появились какие-то новые трихины, вселявшиеся в тела людей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими"...
"Если бы мне предложили выбирать: всему миру провалиться или мне чай пить, я бы ответил, что лучше всему миру провалиться, а мне, чтоб чай пить... "
"В Бога он не верует. Одно только меня поразило: что он, вовсе как будто не про то, хотя с виду и кажется, что про то... " - что, процитированное на сердце европейское хорошо ложится?
Скорее всего, здесь другое. Он, этот европеец, что-то чувствует. Он не понимает что это такое, как это называется. Он чувствует вибрацию, некий сигнал, идущий от страниц прочитанного, услышанного, прямо к европейскому сердцу.
... На самом деле все очень просто: у каждого есть душа. Она есть вне зависимости от того, желает человек признавать наличие её в своём теле или нет. Душа ищет, ощущает Бога, хоть рациональный рассудок пытается убедить в обратном. А писатель много лет назад осуществил туда, непосредственно к Богу, прорыв. И холодный рационалист ощущая неприкаянной душой Бога, читает про страдания, сопереживает, чувствует, что за героями его романов стоит что-то бесконечно большое, что-то такое, что не может быть постигнуто обычными органами чувств. Только душой. Богу было угодно, чтобы литератор прорвался к Нему, узнал и донёс до людей.
Складывается впечатление, что Бог надиктовал писателю его работы подобно тому, как надиктовал пророкам поучения. Как это могло быть? Во время припадка падучей? Очень возможно. Не единожды писатель говорил, что накануне припадка он начинал понимать, как все создано в мире, но после не помнил. Наверное, так и было. Существуют и черновики, но нередко он просто надиктовывал стенографистке целые главы, отвернувшись лицом к стене, без поправок. Ему надиктовывали, и он надиктовывал, стало быть... Видимо, поэтому и каждый из его персонажей представляет собой иллюстрацию определённой Божественной идеи, каждый из них живёт как бы сам по себе, не подчиняясь закону причин и следствий.
Откуда же как ни Оттуда, свалился Родя с его топором, "трихинами" и "тварью дрожащий"? Прибыл сюда, чтобы предупредить, отговорить, воспрепятствовать. Свалился, прорвался по воле Автора и автора из какого-то дикого 19-го столетия. И живёт себе спокойненько здесь и сейчас в веке 21-м. И в ус не дует.
И все герои "пятикнижия": "Преступление и наказание", "Идиот", "Подросток", "Бесы", "Братья Карамазовы" - о нас, о наших современниках, о наших соседях.
... И действительно, я кто:"тварь ли дрожащая или право имею"? Как узнать, как проверить? а-а-а... Убить кого-нибудь. Именно кого-нибудь. Просто попробовать. (So catching, so catching idea...)
Ведь "если Бога нет, то нам все позволено"!
Кстати, сколько не доказывай, что Бога нет, получается ровно одно и то же каждый раз:"он вовсе, как будто не про то..." (читай выше!)
Всё ли позволено? Вот главный вопрос его творчества. И это не философский вопрос, не моральный, не этический, а вопрос веры. Поэтому вне веры, вне Православия он постигнут быть не может. Все те, кто являются поклонниками его творчества, но любят его как-то так, просто, без веры, - это как бы сказать? - море морщат, ловят воду решетом, толкут воду в ступке... - "Не как мальчик же я верую в Христа и Его исповедую, а через большое горнило сомнений моя осанна прошла... " Социальное - вечная нехватка чего-то, оно уйдёт вместе с земным существованием человека, а вечное, то есть душа, оно и есть вечное, вневременное. Поэтому главная проблема его творчества - проблема веры. И подлинное содержание его романов заключено в его главном, основном, конфликте - борьба дьявола с Богом за душу человека. За душу праведную: если праведник падёт, то и враг восторжествует.
... Там о душе и было ему все открыто. Я иногда думаю, сколько убийств совершил этот программный Раскольников? За что отправился на каторгу? Сколько человек убил? Алёна, старуха-процентщица - раз. Её сводная сестра, несколько неполноценная Елизавета - два. Как будто два. А вот и не так! Решился, взял топор в руки - РАЗ! Решился на убийство, значит, все - убил! Как? Кого? Да себя и убил. Духовно. Это потом уже старуха и её сестра. Итого, три. С себя начал. Имел замысел убийства - раз, процентщицу - два, сестру - три. А дальше-то! Себя убил, старуху убил. Помнит, как тяжело было решиться! А про убийство Лизаветы и не помнит даже. А почему? Потому что сам был уже трупом на тот момент, исполнял бесовскую волю. Вот откуда это автору было известно, а? Что за "ресурсы", что за источники он использовал? Все Оттуда, все Оттуда...
Есть литература духовная. Есть мирская. А он - отсутствующее, связующее звено в отображении мира горнего и земного. Он - великий проводник между этими мирами: "Есть Ум и ум", и потому никто кроме него не поднял на такую недосягаемую высоту ценность жизни человека.
Он, как и все мы, родом из детства. Отец его был лекарем. И бОльшую часть детства провел он в правом флигеле Мариинской больницы для бедных (в народе Божедомка) среди людского горя и страданий. И написал о страданиях так, что сумел прорваться к сердцам тех, кто страданиям всегда предпочитал наслаждения.
День его рождения 11 ноября (30 октября по старому стилю) 1821 года.
С Днём рождения Вас, Фёдор Михайлович! Вы здесь, с нами, но мы Вас до конца не постигли. Если только лет через тысячу, и то если только Бог даст шанс на существование...