Так уж получилось, что на следующее утро мне следовало бросить все розыскные мероприятия и срочно прибыть в издательство, куда приехали иностранцы с одной-единственной целью – познакомиться со мной, издать у себя мои книги. Надо ли говорить, что я летела как на крыльях! Потому что была уверена – у них за рубежом авторов все-таки ценят и платят вполне приличный гонорар. Я приехала раньше, чем прибыли зарубежные гости, и потому мне выпала миссия утешать безутешную Олю, издательского корректора, которая собиралась… на суд. И уже вызвала для этого такси.
- Я так боюсь… Мне страшно, - всхлипывала она. – Хотя адвокат говорит, что все сделает сам… Но мне стыдно… И все-таки я подала, подала этот иск! Ведь я правильно сделала, да? Нет, не отвечай. Я знаю, что правильно. Мы столько пережили… Мы голодали… Мама состарилась раньше времени … А мой братишка стал психически больным. Потому что все время ждал папу. Ему сказали – уехал. А он выходил на автобусную остановку и ждал, что папа приедет. И в дождь, и в снег – выходил. Сплошные слезы…
Я поняла, что за одну-две минуты до прихода иностранцев не сумею разобраться в этой глубинной трагедии. Да меня никто об этом и не просил. Но стоило мне так подумать, как просьба прозвучала!
- Вот если бы ты, Наталья, могла поехать со мной… Я бы уж точно держалась достойно! Потому что от тебя всегда идет такая уверенность… К тому же ты не раз рассказывала нам о себе. О своем детстве. И я поняла, что ваша семья пережила то же самое.
- Оля, я не знаю, кого будут судить и за что. Но смогу помочь только в том случае, если ты дождешься, пока я освобожусь. От наших иноземных гостей. Вот они, кстати, идут.
- А я позвоню адвокату. Может, удастся отложить слушания хотя бы на час. Я две минуты тебе поплакалась и уже уверена, что у меня все получится. А если ты со мной отправишься, то напишешь об этом прекрасную повесть. Какой сюжет!
- Какой портрет! Какой пейзаж!
- Да, да! Звоню и жду. О, одни пенсики идут. Ты с ними быстро разберешься. Наши еще думали – покупать для встречи шампанское или нет. А этим – только соки. А то копыта отбросят.
- Тише! Услышат же! Звони лучше своему адвокату.
Трое посланцев иностранного литературного бизнеса – двое мужчин и одна дама – действительно обладали почтенным возрастом, но меня предупредили, что они очень влиятельны в своих кругах. Мужчины галантно поцеловали руки мне и молоденькой редакторше и заговорили по-немецки. Редакторша недоуменно посмотрела на меня.
- Они что, без переводчика?
- Не волнуйтесь. У них немецкий. Я переведу.
Все знали, что я хорошо разговариваю по-немецки. Гости четко высказали свое главное предложение - издать у себя серию моих женских авантюрных романов. И заплатить мне… господи, я не ослышалась? Пришлось переспросить - они действительно имеют в виду не десятки, а сотни тысяч долларов? Гости с улыбкой закивали – да, да, сотни. Однако у них есть условие. Я навострила ушки. Одна треть моих вещей должна быть эксклюзивом. То есть я обязана буду представить пять новых, нигде ранее не публиковавшихся вещей. Я согласилась, не колеблясь. Хотя таковых работ у меня было лишь четыре, да и то уже пристроенных в издательства. Но зачем им об этом знать? Официальных-то договоров я на эти работы еще не подписывала! Ничего, время есть, напишу и пятую. Все необходимые бумаги у них уже были составлены - на двух языках. Я изучила на немецком. Оставалось вписать названия всех моих произведений и оформить согласие на их перевод. Одного названия, естественно, не было. В это время в коридоре прозвучал Олин голос: «На суд»! Эти два слова я и вписала в последнюю графу названий. Подумала – если не получится взять за основу Олин суд, подведу под этот заголовок другие обстоятельства, где наша ни пропадала!
Иностранцы посмотрели на часы и удивленно переглянулись – как быстро они все оформили, как много времени у них осталось для прогулок по Москве и прочих развлечений. На всякий случай мы обменялись номерами телефонов и я быстро отбыла восвояси.
Оля отважно ждала меня, стоя рядом с такси. Мы поехали в сторону области, до нарсуда, как она мне объявила. Тут-то, наконец, я и узнала суть дела. Да, она была права – в детстве у нас были практически одни и те же семейные проблемы.
- Понимаешь, когда отец оставил нас – маму и моего маленького братишку - мы жили впроголодь. У мамы не было профессии, потому что, когда они поженились, то решили, что учиться в вузе будут по очереди, заочно. Первым выучился отец. А к тому времени уже появилась я и мама решила подождать с учебой годик-другой. Неправильно, конечно. А потом братишка родился. Отец завел другую семью, к тому времени он хорошо зарабатывал, но нам не помогал. Маме пришлось подавать на алименты. Но почему-то мы их долго не получали.
Я слушала и удивлялась – она словно о моем детстве рассказывала. Но при чем же здесь суд? Судить наших отцов должна была их совесть. Но, видимо, эта дама все время от них где-то пряталась. Либо они от нее. Уверена – она с ними ни разу не пересекалась!
- Моя мама стала сердечницей. Она умерла именно от всех этих переживаний. Знаете, я однажды видела отца издали – он вышел из шикарной машины в красивой кожаной куртке, модных джинсах, открыл дверцу с другой стороны и вывел свою жену. Даже не помню, что на ней было надето, но она вся сияла от бриллиантов! А у моей мамы и колечка приличного не было. И вот поэтому я подала в суд!
Последнее предложение она выкрикнула так, что таксист остановился и спросил, не надо ли даме помочь.
- Нет! Теперь я сама себе помогу! И своему брату – тоже!
Я поняла, что скоро мы подъедем к этому самому нарсуду, но суть самого судебного процесса мне так и не была ясна.
- Да ты что, не понимаешь? Он в роскоши купался, а мама умерла в бедности! Его новая семья про нас ничего не знала и знать не хотела! Вот сейчас и узнают! Он умер, понимаешь? Отец-то мой. И я подала на его наследство! Ну, ведь осталось же после него наследство. И немалое. Машины – их несколько, как и гаражей, две квартиры московские, дача шикарная. Пришла пора буржуям поделиться! С пролетариатом! Жаль, братец мой не захотел в это ввязываться, руки марать. Да и стыдно, говорит. Стыдно, да! А им не стыдно? Сами бы взяли и предложили! Так нет! Я, Наташ, недавно на одном сайте вступила в переписку со своим сводным братцем, так он меня сразу занес в какой-то черный список – не суйся, мол. Сейчас я им покажу! Все, все в детдом отдам, но у них отберу! Чтоб знали, что мы есть! Что мы живые и кое-что помним!
Возле нарсуда было много людей. К нам сразу подошел Олин адвокат. Он отошел с ней в сторонку с папкой, набитой документами, и стал говорить о том, что произвел необходимые подсчеты… Я отошла – неловко подслушивать разговор о чужих денежных делах. Но Оля сама вернулась ко мне и сообщила, что путем сложных описей и математических манипуляций вырисовывается неплохая сумма – десять миллионов рублей. Именно она и названа в исковом заявлении. То есть – эти деньги верные, они, можно сказать, уже у нее в кармане. Однако адвокат находит, что не лишним будет вклиниться в авторские права наследодателя – он имел несколько запатентованных изобретений.
- Обязательно! Обязательно вклинимся! То есть – вклинивайтесь. За особую плату, - добавила Ольга.
Адвокат довольно улыбнулся.
- Все, все в детдом засандалю!
- Не горячитесь. Сначала надо получить, - заметил адвокат.
- Получу и – отдам! Чтоб душа не болела, что отняла нажитое, так сказать, непосильным трудом.
- Детдомы у нас сейчас не бедные. Вам бы и самой не помешало…
- В детдом! Сказала же! Чтоб руки у меня были чистые! И все, все у них отнимайте, что можете!
- А давайте попробуем и моральный ущерб!
- А как же! Непременно! И – в детдом!
Я, наконец, тоже заметила Оле – хватит твердить про детдом. Прямо как попугай.
На пороге нарсуда показалась девушка и помахала адвокату.
- Нас вызывают. Ну, вперед! С богом!
- С богом! – подхватила я и зашагала за ними.
Вторая жена Олиного отца на суд не пришла. Присутствовали его сын и дочь. Я видела, с каким волнением Оля вглядывалась в их лица. Сводный братец был на нее очень похож. Он, видимо, тоже это увидел и был смущен. Девица же, сводная сестра, держалась независимо, гордо, поджимала губки и смотрела свысока. Она была совсем не похожа ни на своего брата, ни на Олю. Процесс шел спокойно, буднично, адвокат говорил очень толково и все его подсчеты оказались верными и логичными. Потом я не могла уследить за ступеньками, по которым законодательство подбиралось к сумме, предназначенной Оле – одна четвертая доли, одна восьмая доли… Я перестала слушать, смотрела на лица – сводный брат Оли смотрел на нее и улыбался… Так они и подружиться могут, и это хорошо. Я со своими сводными братом и сестрой так и не подружилась. Хотя пыталась, и не раз. И натыкалась на равнодушие, эгоизм и полную инертность. Что ж, в наше время всем – самим до себя. Но мне-то почему не только до себя? Почему я-то им звоню, пишу послания на сайтах? Почему я-то всех люблю и не понимаю, что с ними это не может быть взаимно. Есть причины, которые они видят, а я – нет.
Адвокат о чем-то пошептался с Олей и выпалил невероятную цифру морального ущерба – сохранились справки о болезни Олиного братишки из-за нервного срыва, документ о несвоевременной выплате алиментов и некоторые другие подтверждения наплевательского отношения Олиного отца к своей первой семье. Оля была похожа на натянутую струнку и тихо дрожала. Судья удалился для вынесения решения.
- Обокрасть нас захотела, хапужка? А не подавишься добром-то нашим? – прошипела Оле сводная сестра.
- Не подавлюсь. Все в детдом отдам, мне этих денег не надо! Но у вас отниму! Чтоб вы поняли – мы есть, мы живы с братом, мы существуем!
- Вот и существуйте! И нечего в чужой карман лезть!
- Заткнись, сестрица! Ты мне несимпатична и неинтересна. Думаю, ты – не моего отца дочь. Ничего общего.
- Ты на что это намекаешь, бедная родственница с голым задом? А?
Вышел судья и стал зачитывать решение. С каждым его предложением адвокат улыбался все шире. Последние слова судьи были встречены аплодисментами. Ему хлопали, как ведущему артисту на сцене. Потому что все сочли вердикт справедливым. Оля получила свои миллионы.
- Спасибо! Детдом будет доволен! – громко объявила она.
Мы вновь вызвали такси. Оля довезла меня прямо до Зои Алексеевны – мне было что ей рассказать. Я начала прямо с порога.
- Милая, дорогая мисс Марпл! Я пока не буду спрашивать, что нового в расследовании, потому что сначала мне нужно сказать вам нечто очень, очень важное! Помните, вы мне говорили, что когда надели ваш парик и отправились в больницу под видом историка, который будет писать книгу о юбилее этого лечебного учреждения…
- Ну да, да. Говори скорее!
- То Кира вам поведала, что слышала некую фразу про детдом…
- Ну да, слышала. Я прекрасно помню эти слова, потому что не разгадала их смысл. Что-то типа «В детдом отдам, но докажу, что я есть»! И полиции об этом говорила. Но никакой связи убийств с детдомом не установлено. К сожалению, у Киры не было возможности взглянуть, кто это говорил. Возможно, человек разговаривал сам с собой.
- А голос был женский?
- Да.
- Так вот, ликуйте. Возможно, благодаря тому, что я угрохала сейчас несколько часов – была на судебном процессе – мы приблизимся к разгадке. Во время этого занимательного действия я несколько раз слышала одну и ту же фразу – все, все, мол, в детдом отдам, но чтоб знали, что мы есть! Существуем!
И я выложила Зое Алексеевне всю историю корректора Оли и ее семьи. Мы решили добавить эти сведения Сержу, нашему полузаконному представителю в полиции. Нашему поставщику полицейских новостей. Это было еще одним основанием для тщательного изучения личных дел всех работников, присутствовавших в хирургическом отделении во время трагедий. Мы понимали – любая зацепка потребует общения с людьми, хорошо знающими и подозреваемых, и их жертвы. Новеньких здесь всего двое. Было. Лина Георгиевна и Аля. Туда, откуда прибыла докторша, уже решено обратиться. Возможно, решено будет изучить и прошлое Али. Более глубокое расследование потребует официальных бумаг. Зоя Алексеевна – работница частного детективного агентства, но ведь официально туда по поводу этих убийств никто не обращался.
И тут ее и меня посетили две гениальные мысли.
- А не попросить ли нам уважаемого Альберта Валентиновича Волшебника обратиться к вашим работодателям – распутать этот криминальный клубок? – предложила я.
И похвалила себя за догадливость.
- А не собраться ли нам завтра вместе с Настей, чтобы создать этакий коллективный мозг, который объединит все наши предположения, догадки, даже фантазии и создаст этакую пространственную ячейку…
- Которая и окажется мышеловкой для преступника! Или преступников!
- Ах, Наталья, вы как-то все упрощаете… Тут нужен тонкий, я бы даже сказала – изящный подход… Ведь это – женское убийство. А пространственная ячейка… Тут целая философия. Мозг каждого из нас настроен на одну волну. Мы ведь не знаем, как устроена Вселенная. Поэтому научно ничего тут недоказуемо. Но! Если все будем думать об одном, то в этой пространственной ячейке, собирающей наши мысли, будут аккумулироваться и факты, неизвестные нам, но имеющие отношение к убийствам! Я сталкивалась с этим не однажды. Удивительно, правда?
- Расследование притягивает виновников преступления.
- Говоря вашим журналистским языком – да!
И нам обеим захотелось поаплодировать друг другу!
На снимке - картина Петра Солдатова.
