Он стоял, прислонившись к дверному косяку. Серые тени под глазами, острые, давно не бритые скулы, длинные, с проседью волосы в пыли и копоти
- Заходи, давай.
- Приглашаешь?
Улыбнулся уголками губ. Так улыбаются, когда совсем нет сил, только воля, честь, долг. И любовь. Не улыбайся, не надо.
- Мог бы и не спрашивать. Помогаю снять куртку. Повел плечами, словно кожаная косуха давила, стесняла, мешала дышать. На свитере пара новых дыр, на левом плече чуть подсохшая рана. Опять ему больно. И снова из- за меня.
В грудь саданули боль и вина. Пулей кинулась к плите, поставила чайник и кастрюлю с азу на огонь. Его кулинарные пристрастия всегда забавляли.
- Опять мы с тобой попали в передрягу.
- Что-то не удивлен.
- Привык, поди?
- С тобой и не к такому привыкаешь, девочка.
Ну почему я такая, а? Вечно лезу на рожон, вечно надо больше всех! А расплачиваться приходится обоим.
-: Прости.
- Перестань. Это моя работа.
- За какие грехи, позволь полюбопытствовать?! Меня непыльной работенкой не назовешь!
Вот теперь улыбнулся по- настоящему, и у меня сердце грохнулось на пол, столько в было всего в этой улыбке.
- Ему виднее, за что и кого взыскивать. Не ропщу, хоть, признаться, иногда и хочется.
- Правда?!
Прав, зараза. Но отчего так обидно?!
- Купилась! Купилась как маленькая!
Ах, он ещё и дразнится!
Прихватка мигом полетела в наглую харю, за ней отправились полотенце и сувенирная баба на чайник, пакость жуткая. Кто её подарил, не помню.Надо учредить особо суровую кару за такие подарки
- Ну всё, всё, сейчас азу подгорит и чайник выкипит. Привстал, чтобы выключить газ. И покачнулся. На бедре проступила кровь.
Боль полоснула так, словно ранили меня саму.
- Не надо, - легко коснулся руки и покачал головой, - ты же знаешь, что к утру заживёт.
- Не буду.
Мы ели азу,пили чай и слушали полночь.
- Пора спать.
- Да. Давай помогу дойти до дивана.
Слышала тихое дыхание у виска, запах пороховой гари щекотал небо, мягкие волосы слегка касались моей шеи
- Спокойной ночи.
- Спи. И пусть тебя хранят ангелы.
- Мне ангела не положено, - пробормотал он хрипло. И вырубился.
Знаю, что не положено. Знаю, что нельзя. Любить, ждать встречи, мечтать о несбыточном. Есть грани, которые переходить нельзя. Ты не создан ходить по земле, твой удел - грозовые небеса и сильные крылья.
Но одно могу и буду: хранить твой сон. От кошмаров прожитой вечности, от злых воспоминаний о том, что ушло и не вернётся.
Сколько раз выносил меня с самого края беды, болезни, дикого отчаяния? Сколько раз, когда выла от боли, утешал, гладил по голове и шептал всякое, чего ангелам, вообще то, говорить не полагается? Сколько раз нес на руках, когда даже ползти не было сил?
Спи, мой ангел- хранитель, я рядом, я прикрою.
Ибо кто, если не я?